Убийца на страже ее покоя.
Нужно держаться возле него. Как можно дольше. И только потом, может быть, снова выбираться в свет.
Она нахмурилась, осознав, что Зет как-то слишком надолго застрял в ванной.
Взгляд упал на подстилку в углу. Как можно там спать? На жестком полу, без подушки и одеяла…
Она посмотрела на череп, лежавший рядом. Черная кожаная лента между зубами. Наверное, это был любимый человек. Может, жена? Хотя говорили, что он женат не был. Умерла ли она своей смертью, или ее убили? Из-за чего он так зол?
Белла бросила нетерпеливый взгляд в сторону ванной. Он что, заснул?
Она подошла и постучала. Не дождавшись ответа, медленно открыла дверь и содрогнулась от холода.
— Зетист?
Он сидел на полу под струей ледяной воды и со стоном оттирал запястья мочалкой.
— Зетист!
Белла распахнула стеклянную дверь душа и закрыла кран.
— Что ты делаешь?
Раскачиваясь взад и вперед, он поднял безумные глаза. Кожа вокруг меток раба была стерта до крови.
— Зетист? — Белла пыталась говорить спокойно. — Что ты делаешь?
— М… моюсь. Не хочу, чтобы ты запачкалась.
Он поднял руку, кровь потекла по предплечью.
— Видишь, сколько грязи? Она повсюду. Даже внутри.
Его слова напугали ее больше, чем поведение. Логика отдавала чистейшим безумием.
Белла взяла полотенце, вошла в душевую кабину и нагнулась, чтобы отобрать мочалку.
Осторожно промокнув ободранные руки, возразила:
— Ты чист.
— Ох нет. Вовсе нет. — Его голос сорвался. — Я не чистый, а грязный, я грязный, грязный…
Рокот его голоса отражался от кафельных стен, заполняя ванную истерическим эхом.
— Что, ты не видишь грязь? Она всюду. Облепила меня всего. Въелась в кожу…
— Ш-ш. Позволь мне только…
Стараясь не спускать с него глаз… боясь представить, что он мог сделать в таком состоянии… Белла сняла еще одно полотенце и накинула Зету на плечи. Но когда попыталась помочь ему встать, он отшатнулся и прохрипел:
— Не прикасайся ко мне. Ты испачкаешься.
Она опустилась на колени, намочив полы шелкового халата, не обращая внимания на холод.
Господи… Он выглядел жертвой кораблекрушения: невидящие безумные глаза, ноги, облепленные мокрыми штанами, кожа в мурашках. Посиневшие губы и лязгающие от холода зубы.
— Мне так жаль…
Хотелось повторить, что никакой грязи нет, но она боялась разбудить утихшую истерику.
В наступившей тишине звук капель напоминал стук барабана. Под эти ритмичные удары Белла вспомнила ту ночь, когда пришла в его спальню… и как его выворачивало наизнанку над унитазом только потому, что он прикоснулся к ее возбужденному телу.
«Я не чистый, а грязный, грязный, грязный…»
Догадка ослепила сознание, открыв весь ужас правды. Когда Зет был рабом крови, его кусали против воли, поэтому он не любит чужих прикосновений. Но какими бы страшными и болезненными ни были укусы, после них разве чувствуешь себя грязным?
А вот после сексуального насилия…
Зет обжег ее взглядом. Будто прочитал мысли.
Она инстинктивно раскрыла объятия, но злость, полыхнувшая в черных глазах, заставила отшатнуться.
— Господи Иисусе, — рявкнул он. — Женщина, ты когда-нибудь прикроешься?
Белла окинула себя взглядом. Увидев, что из раскрывшегося халата выглядывает грудь, вмиг запахнула полы.
Боясь встретиться с Зетом глазами, она перевела взгляд на его плечо… потом скользнула по ключице к основанию шеи и дальше — к горлу… к пульсирующей вене.
Острый приступ голода заставил выпустить клыки. Черт, только этого не хватало.
— Почему я? — пробормотал он, чувствуя ее жажду. — Ты достойна лучшего.
— Просто ты…
— Не напрягайся, я и так знаю.
— …совсем не грязный…
— Пропади ты пропадом, Белла…
— …и я хочу лишь тебя. Послушай, мне действительно очень жаль. Может быть, мы…
— Кончай базар. Я устал.
Он положил руку на колено запястьем вверх. Черные глаза стали пустыми, из них ушла даже злость.
— Хочешь сдохнуть, валяй. Делай как знаешь.
Белла впилась взглядом в то, что Зет с такой неохотою предлагал. Да поможет им Бог. Обоим.
Припав к руке, она прокусила кожу. Вампир не шелохнулся.
Почувствовав на языке вкус его крови, Белла застонала от блаженства. Она питалась от аристократов, но никогда не имела дел с воинами, особенно с членами Братства. Ощущения были неповторимыми. Когда она сглотнула, могучий поток пронзил тело, прокатился жаром по ее костям, взорвался в сердце зарядом необыкновенной силы.
Тряхнуло так ощутимо, что пришлось схватиться за его руку, чтобы удержаться на месте. Белла пила большими, жадными глотками, изголодавшись не столько по силе, сколько по нему, этому мужчине.
Для нее он был… единственным.
Глава 18
Пока Белла пила, Зетист старался сидеть спокойно, не желая ее беспокоить. Но с каждой минутой это становилось все сложнее. Раньше только Хозяйка прикасалась к его вене, а муки прошлого были так же остры, как клыки, впивавшиеся в его запястье. Животный ужас вновь подступил вплотную, рожденный не тенями прошлого, а реальностью.
Твою мать… Перед глазами все плыло. Еще немного, и он потеряет сознание, словно изнеженная девчонка.
Собрав остатки воли, Зет уставился на темные локоны Беллы. Одна прядь лежала совсем близко, переливаясь в лучах света, такая густая, красивая, непохожая на светлую гриву Хозяйки.
Наверное, мягкая, как шелк… Если бы он осмелился, то зарылся бы руками… нет же! — лицом в эти темно-рыжие волны. И смог бы приблизиться к ней, как к женщине? Не умерев от страха?
На пару с Беллой.
Ох… Ему определенно хотелось спрятаться в этих волосах и разыскать путь к ее шее… прижаться поцелуем к горлу. Очень нежно.
А потом двинуться вверх и скользнуть губами по щеке. Если она позволит. Он не будет приближаться ко рту. Страшно представить, что она подумает, увидев в непосредственной близости его шрам и изуродованную губу. Кроме того, он и целоваться-то не умеет. Хозяйка и ее любовники предпочитали держаться подальше от его острых клыков. А в последующей жизни у него ни разу не возникало желания подобной близости с женщиной.
Белла перестала пить и подняла голову — проверить, все ли нормально.
Ее беспокойство больно ужалило самолюбие. Господи! Неужели же он настолько слаб, что не смог покормить женщину… Противно видеть, что Белла это понимает. Судя по ужасу, мелькнувшему у нее на лице несколько минут назад, она к тому же догадалась о том, что с ним проделывали в рабстве.
Зета затошнило от ее обеспокоенных глаз. К черту все сострадания и утешения! Он открыл было рот, но злость не выплеснулась наружу, застряв где-то в кишках.
— Все нормально, — прохрипел он. — Продолжай в том же духе.
Облегчение в ее взгляде Зет воспринял как очередной пинок.
И когда девушка снова начала пить, подумал: «Как я ненавижу все это».
Так, пора разобраться, что именно он ненавидит. Во-первых, мерзость в своей голове. Во-вторых… Но когда Белла сильнее прижалась к его руке губами, он почувствовал, что это ему нравится.
До тех пор, пока он не представил, что именно попадает ей в рот. Грязная… ржавая… зараженная… отвратная кровь. Почему Белла отвергла Фури? Идеал во всех отношениях. И предпочла сидеть рядом с ним на сыром, холодном полу и вылизывать клеймо раба. Какого черта?
Зетист закрыл глаза. Похоже, после всего, что ей довелось пережить, она решила, что не заслуживает лучшего. Лессер растоптал в ней чувство собственного достоинства.
Видит Бог, он порвет этого подонка на куски.
С глубоким вздохом Белла отпустила запястье и, закрыв глаза, прислонилась к стене. Мокрый халат облепил ноги, проявив линию соединения бедер и живота.
Гаденыш в штанах тревожно заворочался, и Зету захотелось отрезать его, на хрен.
Когда девушка встрепенулась, он был почти уверен, что сейчас начнется припадок или что-нибудь в этом духе от той гадости, что она проглотила.
