Время жертв… Хельга не уточняла, чем или кем они будут жертвовать, Громов и так все прекрасно понимал, оттого, наверное, и злился. Ему бы хотелось, чтобы без жертв, чтобы проблему можно было решить банальным и проверенным способом – с помощью грубой физической силы или, на худой конец, с помощью оружия, но тварь оказалась особенной, так что приходилось жертвовать…
Жертва стояла на пороге салона, и лицо у нее было такое, точно она вот-вот вспомнит. А Хельга говорила, что капли действуют безотказно. Как же безотказно, если вот она – Анюта Алюшина, приманка, наживка и просто жертва, сама пришла?! Может, из-за тату? Может, решила, что тату ей не подходит, вот и ищет способ от нее избавиться? А дылду эту рыжую зачем с собой притащила? В качестве группы поддержки?..
Зря он на рыжую так, потому что именно она прояснила ситуацию. Оказалось, что пришли они не по его, Громова, душу, что нужен им не кто иной, как магистр Гальяно. Рыжая говорила громко, уверенно, а Анюта молчала и лишь посматривала на Громова, как ему казалось, излишне внимательно. Может, все-таки что-то помнит? Или пытается вспомнить? От внезапной догадки кончики пальцев неприятно защипало. А что, получается вполне логично, ну, если предположить, что у женщин вообще есть логика. Девочка пришла в себя на парковой скамейке, в порванной одежде, с татуировкой феникса на руке. Будь на ее месте мужик, он бы попытался разобраться с проблемой более действенными способами, поискал бы свидетелей, к ментам обратился бы, в крайнем случае, но она женщина, а женщине проще доверить свою проблему магистру черной и белой магии Гальяно Всемогущему. Надо будет потом, когда сеанс гадания на кофейной гуще закончится, расспросить друга. Глядишь, удастся узнать что-нибудь новое.
Гальяно, как обычно, оказался на высоте: клиенток принял с распростертыми объятьями и, уже прикрывая дверь в конуру, которую гордо именовал кабинетом, хитро подмигнул Громову. Вот ведь интересное кино, магом и оракулом считается Гальяно, а реально общаться с потусторонними силами приходится ему – скучному и приземленному Стасу Громову. И ведь Гальяно со своим даром предвидения и шаманскими плясками до сих пор ни о чем не догадался, так и продолжает верить в то, что друг хоронит себя заживо в этом полуподпольном тату-салоне, вместо того чтобы вершить великие дела.
Громов никогда не пытался Гальяно переубедить и втягивать в их с Хельгой игры тоже не собирался. Пусть себе развлекается со своими магическими игрушками. Занятие это неутомительное и, главное, безопасное. Хотя последнее время Стас все чаще и чаще стал замечать, что Хельга к Гальяно присматривается. Вероятно, ищет еще одного рекрута в свои ряды борцов с темными силами. Собственно говоря, ряды у них совсем никакие: Хельга, Громов и Алекс, статус которого Громову до сих пор был непонятен. То ли старый Хельгин друг, то ли дальний родственник, то ли телохранитель, а может, сразу и первое, и второе, и третье. До тех пор, пока не активизировалась тварь, они неплохо справлялись и без посторонней помощи, но сейчас свободных рук явно не хватало, а у Гальяно талант.
Про талант как-то обмолвилась Хельга. Громов тогда не придал этому особого значения, на его взгляд, у Гальяно был один-единственный талант – он умел нравиться женщинам и беззастенчиво этим пользовался. Но, возможно, Хельга имела в виду что-то другое?..
Когда за Гальяно и девушками захлопнулась дверь, Громов выбрался из-за стола, в задумчивости прошелся по салону. Сеансы обычно длились недолго: связь с астралом требовала от магистра значительных энергетических затрат. Иногда затраты эти компенсировались чашкой растворимого кофе и плиткой шоколада, а иногда, в особо сложных случаях, когда клиентка попадалась хорошенькая и сердобольная, для восстановления сил Гальяно перебирался на кушетку Громова, вместе с клиенткой, разумеется. От таких вот регулярных «сеансов восстановления» кушетка уже изрядно поизносилась и немилосердно скрипела, но Гальяно свою причастность к порче имущества отрицал, клялся и божился, что у кушетки плохая карма.
Громов остановился у двери, прислушался, но толком ничего не расслышал: в подвале, который они переоборудовали под салон, были на редкость толстые стены, а сквозь дверь просачивалось лишь невнятное бормотание Гальяно. Проще дождаться конца сеанса и взять приятеля в оборот, чтобы тот рассказал все, что знает.
Время шло, а из каморки Гальяно никто не выходил. Громову надоело стоять под дверью, и он снова перебрался за свой стол. Он едва не задремал, когда из кабинета послышался шум. Не то чтобы Громов предполагал что-то страшное, наверное, просто включились инстинкты, потому что, когда он распахнул дверь, в руке у него был пистолет.
И тут выяснилось, что пистолет не поможет, что лучше бы он прихватил с собой святой воды или освященной соли, потому что на сей раз сеанс связи с космосом прошел весьма успешно…
Анюта Алюшина, девочка-припевочка, девственница и потенциальная жертва, стояла в центре очерченного мелом круга и прижимала ладонь к левому плечу. Сквозь ее пальцы пробивались красные сполохи. Громову хватило всего пары секунд, чтобы понять, что именно дает такой странный эффект. Рыжая подружка Анны лежала на полу без сознания, широко раскинув руки и наполовину вывалившись из мелового круга. А у противоположной стены хрипел и извивался Гальяно. В полумраке Громов не мог рассмотреть выражение его лица, зато прекрасно рассмотрел другое: носки туфель магистра не касались пола…
Тварь Громов заметил в самый последний момент. Заметил, но ничего не успел предпринять, лишь тупо наблюдал, как черная тень, похожая на мужской силуэт, просачивается под створку окна, по ходу бледнея и теряя очертания.
Громов подхватил под мышки медленно заваливающегося на бок Гальяно и с какой-то отстраненной обреченностью подумал: начинается…
* * *
Так не бывает. Этого просто не может быть…
Мысль вертелась в голове, не желала уходить, и Анна ухватилась за нее, как утопающий за соломинку. Это все понарошку, фарс, хорошо поставленная фальсификация! Свечи погасли от сквозняка. От чего же им еще погаснуть?! Наверное, магистр Гальяно в сговоре со своим дружком, тем мрачным парнем, лицо которого ей так и не удалось толком рассмотреть. Наверное, дружок в оговоренное время открыл входную дверь, устроил сквозняк – вот и весь фокус.
– Охренеть, – прошептала Любаша и больно сжала руку Анны.
И ничего не охренеть! Свечи погасли от сквозняка, и холод этот тоже от сквозняка. А то, что у магистра глаза как плошки и губы, кажется, дрожат, так это из-за актерского, а никак не магического таланта. Он же шарлатан, у него же это на лбу написано, а они с Любашей повелись, как маленькие, позволили себя одурачить, запихнуть в этот идиотский меловой круг. Все, с нее довольно!
