В двенадцатом башкирском кантоне есть место в 1800 квадратных верст, где нет ни одного русского, ни татарина, ни мещеряка, ни чувашина, ни мордвина, ни вотяка, ни тептеря, ни черемисина, нет вовсе этих так называемых припущенников и переселенцев, которые обще с нашими заводчиками переполосовали и испятнали уже почти всю Башкирь, тягаются лет по тридцати и более с родовыми жителями, владеющими землями на вотчинном праве, и частию уже оттягали сотни тысяч десятин богатейших в мире земель, расквитавшись с вотчинниками-башкирами или десятилетнею давностию владения, или полюбовною сделкою, тремя головами сахару, фунтом чаю или словесным обещанием не припускать никого более на их земли; земля эта, о которой говорю, лежит в Белебеевском уезде и принадлежит четырем родам или волостям, известным под общим названием демских башкир, по реке Деме или, вернее, Диме. Здесь есть степи, луга, речки, озера, горы и леса. Демские башкиры еще кочуют и даже держат верблюдов, старина ими еще не совсем забыта.
Тут-то, неподалеку заводов: Усть-Ивановского, в тридцати от него верстах, и бывшего Курганского, где остались ныне только три избушки на Сырте, разделяющем долины Димы и Большого Ика, лежит озеро Ачулы, или, как башкиры, не выговаривающие буквы ч, его называют, Ассулы. Северные берега его возвышаются исподволь довольно ровною степью; у восточной их оконечности выступает мыс Малый Нра; западные берега состоят из возвышающихся постепенно, к вершинам речки Чермасана, гор; они кажут нам с озера хороший вид: они идут, постепенно возвышаясь, уступами; северная их половина, прилегающая к степи, гола; южная образует одеждою своею переход к соседнему Усенскому лесу. Здесь видите вы, начиная от севера, горы: Бурлытау, Бика-тюбе, Караул-тау, Кучлар-коро, Келим-бет, Угуз-кул, Тирен-кул, Таш-бурун и Карагач. Северные горы, прилегающие к степи, круты, поросли одним ковылем и выказывают расчесанные буйным ветром округлые к озеру и нагие вершины свои, словно седые полуплешивые головы отживших старичков; Бурлы-тау упирается в озеро красною глинистою пятою своею, мысом Зур-Нра; Тирен-кул спускается волнистыми уступами, которые близ озера называются Искиз-Ма; наконец, Карагач, у которого за плечами огромный Усен-Ивановский лес, раскинул перед озером Ачулы волнистую, уступистую грудь свою и вынес еще на себе на окраине каждого уступа лесистую опушку. Карагач на северо-западе подает руку Угуз-кулу, и у них из-под мышек вытекает речка Курьятмас. С хребта Карагача видны лесистые Чармасанские горы на юго-западе. На юге и на востоке озера вы опять видите одну волнистую степь, а в полуверсте от озера — уступ или увал. Юго-восточный берег — солонец, весною топкий, летом сухой. Таким образом, озеро образует продолговатую водную плоскость, длиною в семь, шириною в пять верст, с двумя перехватами, от мысов Большого и Малого Нра. Глубина озера до десяти сажен. На севере неподалеку аул или зимовка Чапай, на юге Варангул и Курьятмас, а вокруг — кочевки аулов Кидряч, Баран-гил и Мекеш. На юго-западе, в березовом и липовом лесу, Усен-Ивановский завод; на реке Усене есть и сосновый лес, единственный во всей окружности.
С рассветом в летний день густые туманы встают с Ачулы-куля, с озера, и тянутся столбом, перегнувшись коромыслом на призыв к Усен-Ивановскому лесу, и лес походит издали на огромное дымовье, из которого синий дым тянется, перегнувшись и постепенно расстилаясь к далекому озеру; около полудня Усенский лес убрался и управился с прическою своею, оделся облаками или тучами, но незваный гость и закоснелый враг всякой прически горный ветер растрепал уже снова буйную голову Усеня, разогнал волны кудрей его во все четыре стороны, а тучки быстро несутся по ветру, чтобы к ночи снова пасть туманом на дремлющее озеро.
Но глубина и самые берега озера Ассулы непостоянны; не потому, чтобы внешние притоки его изменяли, не потому, чтобы наносные пески, которых здесь нет, его засыпали, а просто потому, что в озере этом жила когда-то прихотливая ундина, баловливая русалочка, которая хозяйничала здесь по произволу, а теперь живет еще вечною жизнию отец ее — падишах духов водяных и подводных. Он добр, но угрюм и суров: он не играет и не шалит, но он, негодуя на злые дела, на помышления людские и предвидя в прозрачном царстве своем всякую беду как следствие дел и замыслов наших, вздымает подвластную ему стихию, разливает ее через край и грозит затопить окрестности; потом он стихает, щадит неразумных, озеро вступает в лоно свое и стоит спокойно в берегах, доколе новое событие не встревожит падишаха, и старик снова в негодовании своем потрясает косматою головою.
Озеро Асуллы, или Ачулы, — в переводе: открытое, отверстое, бездонное, или, может быть, вернее, сердитое, — в самом деле разливается и упадает, прибывает и убывает непостоянно, неравномерно, без всяких видимых причин. Башкиры уверены, что первое делается только перед какою-нибудь бедою. Они сосчитают вам по пальцам не только события от 1772 года по 1860-й, от Емельки Пугачева и до мятежа в Польше, не забыв ни одной войны нашей, ни одного местного или общего для империи бедствия, но прихватят ину пору такой старины, что после того события или времени во всех уездных городах нашей губернии раз по семи уже погорели все архивы и вам было бы негде навести справку ни о событии, ни о тогдашнем состоянии озера Ачулы, если бы исправник и доносил в то время о последнем обстоятельстве, как ныне, присовокупляя иногда, что «озеро Ачулы-куль вздувается и прибывает по примеру прежних лет и, по-видимому, Божьею волей, ибо при обследовании дела ничего подозрительного не оказалось». У восточной оконечности озера тянется овраг, в который заливается вода, когда озеро в разливе.
На северо-западе от Ачулы, верстах в пятидесяти за вершинами речек Чермасана, Чукады и Нугуша, лежит такое же дивное озеро Кандра, Кандра-куль. На юге от него горы с редким лесом; на западе обрывы и увал каймой, тут же мыс и островок, на котором башкиры пасут лучших коней своих, потому что они здесь в беспечности даже и без пастуха; на севере — песчаная, кочковатая, поросшая травою покатость и далее степной кряж уступом, тут же тянется ров, или овраг, от самого озера до лощины реки Нугуша, и вода течет во время разлива озера по этому рукаву; на востоке — мочижина, болотце, и далее холмистый увал. На Кандра-куле стоят три аула, или деревни, все три Кандры; озеро покрыто челноками рыболовов; замечательно, что в Кандра-куле есть сомы, а нет вовсе карасей, а в Ачулы, обратно, сомов нет, а карасей много. От Кандра-куля на юго-западе, саженях во ста, в горах, лежит озерцо Тюменски, а из него течет речка Тимошка и впадает в Кандру. И Кандра-куль составляет еще часть владения дяди струя и прибывает и убывает постоянно, одинаково и в одно время с Ачулы-кулем. Есть предание, что в Кандра-куле потонул когда-то конный башкир, разгневавший чем-то царя влаги: долго башкир пропадал без вести и наконец выплыл, с лошадью своею, мертвый в Ачулы-куле. Умные старики похоронили его в неведомом месте, чтобы незваные посетители и любители тризны и поминок не нарушали покоя, не раздражали царя-нелюдима.
