Черт побери, я слыхала предания о подобных артефактах, но чтобы вот такой был у меня на руке? Если честно, меня даже замутило слегка.
— И за каким же дьяволом ты даришь мне такую драгоценность?
Если бы я знала его много лет, может быть, я смогла бы прочесть ответ в этих янтарных глазах. Наверное, он целую минуту пытался ими сказать мне то, что слова не выразят. Однако слишком много между нами было незнания, чтобы я смогла перевести. Это я так себе сказала. Может быть, потому, что была слишком напугана, чтобы позволить себе понять. Наконец он сказал:
— Я дарю тебе Кирилай, потому что тебя это кольцо тоже защитит. И еще потому, что заметил в тебе ту же силу, что вложена в это кольцо. И ты, и оно — вы оба должны быть со мной.
Пусть это было вопросом двухлетнего ребенка, но я не могла не повторить:
— Но почему?
Что хорошо — что терпение Вайля в отличие от моего не похоже на зажженный фитиль. Он только сцепил пальцы на коленях.
— Ты и Кирилай мне напоминаете, что я, пусть больше уже не человек, все равно не лучше человека.
— И это все? Мы тебе внушаем смирение?
— Подумай, что будет, если обладатель моих сил вдруг решит, что его идеи, его планы, его раса выше всех прочих.
— Наполеон, — прошептала я. — Гитлер. Хусейн.
Вайль печально и торжественно наклонил голову.
— Охраняя мою душу, ты защищаешь мир. И вот по этой причине мне нужно, чтобы ты была моей помощницей.
Бабах! Наконец-то объяснение нашей связки, имеющее хоть какой-то смысл. И притом такое, которое подняло оценку Вайля в моих глазах настолько, что я с радостью закрыла бы его своим телом от выстрела, хоть ему это и не нужно. Я даже лучше поняла Альберта, хотя удобнее было бы не понимать и дальше. Но не получится считать его бездушным орудием, если есть люди, готовые отдать за него жизнь.
— Я хотел бы спросить у тебя одну вещь, — сказал Вайль.
— Какую?
— Почему ты снова переставила мебель?
— Ну, хотела потренироваться, и… почему «снова»?
— Помнишь Эфиопию? Германию? Гонконг?
— Да. И что?
— Ты переставляла мебель в любой квартире, отеле или бунгало, где мы останавливались. И всегда одинаково. Я просто заинтересовался зачем.
— А! — Я тихо засмеялась, давая мозгам приятный отдых. — Да просто всегда так было, когда я росла. Где бы мы ни жили, мама расставляла мебель именно так, чтобы чувствовать себя дома.
Чертовски тонкое объяснение, должна сказать, и такое естественное, что Вайль его проглотил, не жуя.
— Мне просто было интересно.
— Давай все же с кем-нибудь подеремся, — предложила я, полагая, что мне от этого точно станет лучше. — У меня такое чувство, что я могу запустить злодея через всю комнату.
— И внезапно у нас оказался такой большой выбор злодеев. — Вайль задумался на миг, давая мне время расставить мысли по порядку. Как и с мебелью, смысла это не имело, но позволило восстановить утраченный было самоконтроль. — Идеи есть? — спросил он.
— Сразу вспоминается Ассан.
— Разумеется, прекратить существование Ассана было бы приятно. Но для нас он сейчас более ценен таким, как он есть: беспечный и непобитый. Прежде всего нам нужно выяснить, где они с Айдином хранят вирус.
— И как они его делают, — добавила я. — Ты думаешь, они хранят документацию у Ассана?
— Это возможно. Хотя создатель скорее всего Айдин. И нам нужно также выяснить, где он живет.
— Лучше всего было бы иметь источник в их окружении, — сказала я задумчиво. — Но к слугам Ассана не подобраться.
— А к родственникам?
— Ты имеешь в виду жену? — Мы понимающе переглянулись. — Ревнивую жену, которая наняла частного сыщика?
Мы оба кивнули. Поскольку силовую операцию мы официально отложили, я пошла через всю гостиную к лиловато-розовому креслу, рядом с которым стояла тумбочка с телефоном и ящиком для телефонной книги, а также лампочкой, чтобы эту книгу читать.
Почти все мужчины, с которыми я сталкивалась по работе, ни для каких «нормальных отношений» не годились и к ним не рвались. Если честно, эти мужчины были бы не против меня убить. Поэтому, когда я нашла телефон Коула справочнике, меня вдруг пробило на хихиканье, но очень недолгое. Ну да, я встретила нормального парня — подумаешь, событие. Сама-то я от этого ни на цент нормальнее не стала.
Он снял трубку с первого звонка:
— Коул Бимонт.
— Коул, это Люсиль Робинсон. Мы виделись…
— Вчера ночью!
— Ты запомнил?
— Шутишь? Я весь день себя пинал, что не взял твой телефон.
В разговоре наступила пауза — мы оба вспомнили тот поцелуй.
— Коул, у меня тут проблема, в которой я надеюсь на твою помощь.
Я заговорила с деловыми интонациями, потому что Вайль стоял в трех футах от меня, и я совершенно искренне не хотела вводить Коула в дальнейшее заблуждение.
— Всегда рад.
— А, гм, ты не хочешь сперва узнать, в чем она состоит?
— Не важно. Вчера ты спасла мою шкуру. И губы у меня еще гудят. В данный момент я готов сделать все, что ты попросишь.
Ой! Что же это я такое спустила с цепи? Я хотела сказать так: «Коул, мои вчерашние действия не следует понимать так, будто я ищу отношений с тобой. Я не могла бы их поддерживать в силу того факта, что не хочу этого. Кроме того, я практически всегда в разъездах, а начальник у меня вампир, которого я нахожу волнующе восхитительным. Подобные жизненные обстоятельства лишают меня возможности завести даже кошку, не то что бой-френда».
Но Коул мне нужен, чтобы добыть информацию, а это значит, что я должна еще какое-то время поддерживать в нем интерес. О черт!
— Могли бы мы с моим партнером где-либо с тобой встретиться этак через час?
— С партнером?
— Это было бы очень трудно объяснить по телефону.
— О'кей. Ресторан «Умберто» подойдет? Там можно поговорить без публики, а кормят отлично.
— Подойдет.
Коул рассказал мне, как проехать, и мы дали отбой. Я посмотрела на Вайля:
— Этот вопрос решен.
— Отлично. И?
— Что «и»?
— Я знаю, что ты хотела еще что-то сказать.
Я кивнула:
— Ага. Иногда я ненавижу свою работу.
Есть у меня подозрение: когда я вернусь с этого задания (если вернусь), Пит мне в качестве транспортного средства выделит подержанный мопед — не самая лучшая мотивация включить самосохранение. Но сейчас мне было все равно. Местный дилер «мерседеса» пригнал мне темно-синий «С230 спорт седан», в котором можно было мириться даже с новогодним трафиком. Машина пела, как бродвейская звезда, и я начала подпевать, да так, что сам Стивен Сондхайм не удержался бы и стал бы притопывать в такт. Вот так мы и летели по залитым светом улицам Майами.
