Великан в комбинезоне опять рассмеялся и открыл одну из этих пустых клеток, а полицейские стали запихивать туда Нэнси. Но перед этим один из них — капрал, — смеясь, оседлал девушку и начал снимать с нее куртку и кофточку. Нэнси стала сопротивляться, и тогда он с размаху ударил ее кулаком в лицо. Великан в комбинезоне не переставал злорадно ухмыляться, все время вертя своим громадным ножом возле самой шеи несчастной Нэнси.
Вторая девушка еще сильнее сжалась в своей клетке и беззвучно заплакала, глядя, как эти трое, избив Нэнси, раздели ее до лифчика и трусов, в беспорядке разбросав остальную одежду по всей комнате. После этого Нэнси запихнули в клетку и закрыли на висячий замок. Урод в комбинезоне начал радостно прыгать вокруг, норовя просунуть свой нож между проволочными прутьями и уколоть им Нэнси. Она едва успевала уворачиваться от этих уколов. Двое же полицейских, судя по всему, от души наслаждались этим зрелищем, довольно посмеивались и время от времени возбужденно пихали друг друга локтями в ребра.
Но наконец заговорил сержант — видимо, старший среди всех троих:
— Ну, хватит, Сайрус! Достаточно! Посмотри, какой погром ты устроил в комнате. — И он, поготечески укоряя урода, указал на повешенные трупы: — В доме все должно быть чисто. Маме не нравится такой бардак. Ты же знаешь, как она любит чистоту и порядок.
Полисмены вытолкнули урода из комнаты, и Нэнси в ужасе уставилась на них, забившись в самый угол своей клетки. Только теперь она заметила на форменных рубашках дыры от пуль и запекшуюся кровь, стекавшую когда-то из этих отверстий. Она догадалась, что настоящие полицейские убиты этими психами и сейчас как раз свисают перед ней с потолка. Положение казалось безнадежным. Она попала в лапы самых настоящих маньяков-убийц. Разрыдавшись, девушка кинулась на пыльный пол клетки и, не в силах выдержать напряжения, потеряла сознание. Последним, о чем сна успела подумать, была ужасная участь ее друзей — Тома и Хэнка.
Девушка в соседней клетке молча наблюдала за Нэнси.
А тем временем в столовой Льюк Барнс, все еще одетый в полицейскую форму, стоял перед своей сестрой Синтией.
С тех пор, как они убили первого демона, прошло уже десять лет.
Синтия, стройная, красивая и удивительно белокожая, что подчеркивалось еще и большим аккуратным пучком угольно-черных волос, подняла глаза от колоды карт.
— Ты не поможешь нам убраться в доме? — попросил ее Льюк. — Ради мамы. Иначе она будет очень недовольна…
Синтия бросила на брата сердитый взгляд.
— Ты лучше иди-ка к ней наверх и поговори сам, Льюк. Я думаю, она задаст тебе хорошую взбучку за то, что вы убили ту девушку раньше времени. Мама, по-моему, совершенно ясно сказала, что на Пасху у нас их должно быть три, не меньше.
— В пятницу я поймаю еще одну, — пообещал Льюк. — Я не допущу, чтобы церемония была испорчена.
— Если бы ты был чуть-чуть поумнее, нам не пришлось бы уже никого искать! — раздраженно выговаривала Синтия. — Будто ты не знаешь, как это опасно!.. С каждым разом люди становятся все умнее, и ты, так же как и Сайрус с Авраамом, должны это осознавать. Сколько раз мама повторяла вам это?!
— Как только мы уберем комнату, — виновато пообещав Льюк, — я поднимусь к маме и обязательно поговорю с ней. Но пока ведь у нас нет никаких неприятностей… Она не будет на меня слишком сердиться — вот увидишь!
* * *
Придя в себя, Нэнси медленно открыла глаза в тут же в ужасе содрогнулась, вспомнив, где находится. Она повернулась и увидела, что девушка в соседней клетке пристально и с сожалением рассматривает ее.
— Меня зовут Гвен Дэвис, — прошептала она. — Они убили мою сестру.
Гвен с трудом сдерживала слезы и все время всхлипывала. На вид ей было лет двадцать пять и ее без натяжки можно было бы назвать красавицей, если бы не запуганный взгляд и многочисленные синяки на всем теле и лице. Темно-каштановые волосы Гвен были разделены прямым пробором и заплетены в две косички, что несколько молодило ее и не позволяло сразу догадаться о ее истинном возрасте. Одна косичка была стянута вплетенной в нее красной ленточкой, но другая лента уже потерялась, очевидно, в результате общения с «полицейскими», и поэтому вторая коса начала расплетаться…
— Те двое полицейских… настоящих, — продолжала Гвен, — наверное, могли бы как-то помочь нам, но теперь и они мертвы… Значит, нам с тобой надо держаться вместе и придумать, как выпутаться из всего этого… пока они и нас не убили.
— Что мы теперь можем сделать? — безнадежно махнула рукой Нэнси и, зарыдав, уткнулась в грязное одеяло, брошенное на пол клетки.
В это время Сайрус, Льюк и Авраам с громким топотом вошли в комнату. Нэнси закрыла глаза руками и мечтала еще заткнуть уши, чтобы не слышать, как они срезают трупы и вытаскивают их из гостиной.
На этот раз Льюк и Авраам были в джинсах и рубашках.
Льюк вывел из гаража старый «пикап» и поставил его перед самым крыльцом парадного входа. Авраам и Сайрус тут же вынесли завернутый в одеяло труп и швырнули его в кузов. Потом вернулись в дом за вторым убитым. После этого Авраам с Сайрусом втиснулись в кабину, Льюк завел мотор, и машина отъехала Синтия, стоя на крыльце, наблюдала, как машина, поднимая клубы пыли, скрылась за поворотом Потом медленно вошла в дом и захлопнула за собой дверь. Взяв в чулане ведро и тряпку, она начала молча убирать гостиную, время от времени строго поглядывая на девушек, — Отпустите нас! — взмолилась вдруг Гвен. Но Синтия лишь рассмеялась в ответ.
— Вы ведь такая же, как и мы — молодая женщина… — не унималась Гвен. — Не может быть, чтобы вы не испытывали отвращения перед тем, что должно с нами произойти и всем, что мы ощущаем сейчас. Вы бы и сами не вынесли таких мук и… этого заключения в собачьей клетке.
Синтия подошла к Гвен поближе. Теперь Гвен могла как следует разглядеть ее. Девушка была на редкость красива — высокая, стройная, дышащая юностью, и Гвен показалось невероятным, что она может быть такой же извращенной и злой, как и ее братья. И только адский блеск темных глаз Синтии, делавших кожу ее лица еще бледнее, подсказывал Гвен, что, к сожалению, все это именно так. Глядя на Гвен сверху вниз, Синтия процедила сквозь зубы:
— Я вовсе не такая, как вы. И никогда больше даже не заикайся об этом. Мне даны сила и власть. И у меня есть свое собственное общество. Они верят в меня. И очень скоро ты сама во всем этом убедишься — когда настанет пятница. Ровно в полночь.
— А может быть, я тоже начну верить в вашу силу и власть?.. — осторожно спросила Гвен. — Можно и мне стать членом вашего общества? — Она попыталась завязать разговор, чтобы хоть как-то расположить Синтию к себе, и тогда, может быть, у нее и Нэнси появится хоть слабый шанс снова вырваться на свободу.
