— Пэтти Грир сказала, что между вами возникли проблемы, — раздался голос из нагрудного микрофона Деннинджера, когда тот поближе подошел к Стью — Она очень расстроена.
— Чего же ей расстраиваться? Разве в этом есть необходимость? — как можно спокойнее произнес Стью. Было трудно говорить непринужденно, но он чувствовал, насколько важно скрыть свой страх от этого человека. Деннинджер выглядел и поступал как человек, который издевается над подчиненными, но льстит начальству. Чем-то он напоминал лживую собаку. Люди такого типа быстро сдаются, если чувствуют силу противника. Но если они почуют его внутренний страх, то тут же начнут потчевать противника все тем же старым пирогом: тоненькая прослойка: «Извините я не могу сказать большего» — наверху и толстый слой жалоб на глупость обывателей, которые хотят знать больше, чем им полагается.
— Я хочу получить ответы на некоторые свои вопросы, — твердо сказал Стью.
— Извините, но…
— Если вы хотите, чтобы я сотрудничал с вами, то ответите мне. Я могу доставить вам много неприятностей.
— Мы знаем это, — раздраженно ответил Деннинджер. — Просто я не имею права рассказывать вам что-либо, мистер Редмен. Мне и самому многое неизвестно.
— Мне кажется, вы брали у меня кровь для анализов. Вот эти следы от уколов… Для чего?
— Еще раз повторяю вам, мистер Редмен, я не могу рассказать вам того, чего сам не знаю. — Раздражение снова прозвучало в его тоне, и Стью решил поверить доктору. Тот был всего лишь послушным исполнителем своей работы, которую не очень-то и любил.
— Мой родной город находится в карантинной зоне.
— Об этом мне тоже ничего не известно, — быстро сказал Деннинджер, отводя при этом взгляд в сторону, и Стью подумал, что на этот раз тот лжет.
— Как случилось так, что я ничего не видел об этом? — Он показал на экран телевизора, вмонтированного в стену.
— Простите, что вы сказали?
— Когда блокируют дорогу, а вокруг города натягивают колючую проволоку — это событие, — пояснил Стью.
— Мистер Редмен, если только вы позволите Пэтти измерить вам давление…
— Нет. Если вы хотите добиться от меня чего-нибудь большего, то вам лучше прислать ко мне двух головорезов. И неважно, сколько человек вы направите ко мне, — я попытаюсь проделать небольшие дырочки в их герметических костюмах. Знаете, они не выглядят такими уж прочными.
Он сделал обманный жест в сторону Деннинджера, и тот отпрыгнул как ошпаренный, чуть не ударившись о стену. Микрофон издал ужасный визг, а за двойным стеклом все пришло в движение.
— Я думаю, вы можете что-то подмешать в еду, чтобы вырубить меня, но это отразится на анализах, не так ли?
— Мистер Редмен, а вы не очень-то благоразумны! — Деннинджер соблюдал дистанцию. — Отсутствие сотрудничества с вашей стороны может оказать нашей стране плохую службу. Вы понимаете меня?
— Нет, — ответил Стью. — Сейчас мне кажется, что моя страна сослужила мне отвратительную службу. Она закрыла меня в больничной палате штата Джорджия со сладкоголосым маленьким сосунком-докторишкой, который ни черта не знает. Убирай отсюда свою задницу, и пусть кто-нибудь придет поговорить со мной или пришли парочку молодцов, чтобы они силой получили то, что вам нужно. Но я буду сопротивляться, учтите это.
Он продолжал спокойно сидеть на стуле после ухода Деннинджера. Сестра не возвращалась. Не явилась и парочка дуболомов, чтобы измерить кровяное давление силой. Теперь он знал, что даже такая незначительная процедура, как измерение кровяного давления, не может принести нужных результатов, если делать ее под принуждением. Пока они оставили его в покое.
Стью поднялся, включил телевизор и уставился в экран невидящим взглядом. Страх его был велик, как слон, забравшийся внутрь. Два дня он ждал, что начнет чихать, кашлять, отхаркивать мокроту. Он думал об остальных людях, которых знал всю свою жизнь. Он думал о том, повторил ли кто-нибудь из них участь Кэмпиона. Он думал о мертвой женщине и ее ребенке, которые находились в стареньком «шевроле», только вот вместо той женщины он видел лицо Лилы Брюетт, а на месте ребенка ему мерещилась малышка Черил Ходжес.
Телевизор пищал и трещал от помех. Сердце медленно и глухо ухало в груди. Слабо шумел воздухоочиститель. Стью чувствовал, как страх кружится в нем, корчится под маской непроницаемости. Он то разрастался до размеров паники, круша все подряд: слон. А то становился маленьким, вгрызающимся в него острыми зубами зверьком: крыса. Но страх постоянно был с ним.
Прошло еще сорок часов, прежде чем к нему прислали человека, который имел право говорить.
Восемнадцатого июня, через пять часов после разговора со своим кузеном Биллом Хэпскомом, Джо Боб Брентвуд остановил машину на техасском шоссе № 40 в двадцати пяти милях восточнее Арнетта. Автомобиль принадлежал Гарри Тренту, страховому агенту из Брейнтри. Трент ехал со скоростью шестьдесят пять миль в час в зоне, где движение было ограничено пятьюдесятью милями. Джо Боб выписал ему штраф за превышение скорости. Трент принял это смиренно, а затем поразил Джо Боба, предложив ему застраховать его дом и его жизнь. Джо Боб чувствовал себя великолепно; меньше всего он думал сейчас о смерти. Но тем не менее он уже был болен. На автозаправке Билла Хэпскома он получил не только бензин. И он вручил Гарри Тренту не только штрафную квитанцию за превышение скорости.
Гарри, очень общительный человек, любивший свою работу, заразил за два дня более сорока человек. И невозможно сказать, скольким еще людям передали ее эти сорок, — с таким же успехом можно опрашивать, сколько ангелов могут танцевать на острие булавки. Даже по самым скромным подсчетам, если каждый пообщался с пятью, то и тогда получается двести. По тем же самым скромным подсчетам, эти двести заразили тысячу, тысяча — пять тысяч, пять тысяч — двадцать пять тысяч.
В недрах калифорнийской пустыни некто, субсидируемый деньгами налогоплательщиков, наконец-то придумал беспрерывную цепочку писем, которая действительно сработала. Смертельную цепь.
Девятнадцатого июня, в тот день, когда Ларри Андервуд вернулся в Нью-Йорк, а Франни Голдсмит рассказала отцу о неминуемом Маленьком Незнакомце, Гарри Трент остановился позавтракать в кафе под названием «Перекусите у Бейб» в восточном Техасе. Он съел чизбургер, а на десерт ему подали необычайно вкусный клубничный пирог. Гарри слегка простудился, возможно, это была аллергия. Он чихал, у него отходила мокрота. Во время еды он заразил Бейб, посудомойку, двоих водителей и мужчину, подошедшего переменить пластинку в проигрывателе. Красотке, обслуживавшей его столик, он оставил доллар, начиненный смертью.
