Такие или подобные сцены разыгрывались у нас с ним чуть ли не каждый день. С неделю назад Пашку вызвали «на ковер» в серую цитадель, надо полагать, вину заглаживать, ну, и на празднике погулять или поработать, тут уж как карты лягут. Семеныч как лицо ответственное и осведомленное, какую именно работу выполняла явидь, на время ее отсутствия взял эту нелегкую обязанность на себя. В отличие от Пашки, исполняющей, в основном, роль пассивного наблюдателя, староста предпочитал подходить к делу активно и с выдумкой. Рассуждал он так: если человек занят делом, то для дурных мыслей, а также их реализации времени не останется. Опять же знаешь, где «это беспокойство» в данный момент находится. Логично, если сам же и послал.
В первый день я каталась по городу в поисках саженцев яблони какого-то редкого сорта и до зарезу необходимых ведьмаку в работе. Потом за бумагой. Писчей, не туалетной, хотя я и ее прихватила, во избежание. Вчера два часа потеряла на ожидание на стёжке. Надо было встретить и привезти к старику какого-то уважаемого профессора-филолога для важного научного диспута, а потом проводить обратно. Позавчера два раза гоняла в прачечную, чтобы сдать и забрать вещи. Потом Семенычу понадобились синие свечи…
В общем, если раньше я относилась к общественно полезным работам с должным вниманием, то к концу недели их статус очень упал в моих глазах, а также упали их полезность, необходимость и неотложность. Оттого я и позволяла себе легкое ерничанье. Мы пришли к некоему компромиссу. Я выполняю задания, даже самые дурацкие, а он не обращает внимания на глупые шутки и прочие упражнения в остроумии. Ну, при условии, что меру я все-таки знаю.
— Утром вышел на связь посредник, — старик побарабанил пальцами по столу, — у него увели товар.
Я вежливо молчала. История с гостем-профессором тоже начиналась, как увлекательный детектив. Сейчас же вполне может оказаться, что надо в магазин за продуктами съездить.
— Сергея по голове тюкнули. Товар забрали, не заплатив. Посредник в больнице.
— Пошлите Тёма. Злодеи будут тут через полчаса, раскаивающиеся и готовые возместить ущерб в десятикратном размере.
— Охотник сейчас в серой цитадели, — Семеныч поморщился.
Ничего удивительного, ночь на Ивана Купала празднуют и люди, и нечисть. Особенно нечисть. Если славяне жгли костры, собирали травы и выслеживали ведьм, то ведьмы охотно давали себя выследить наедине где-нибудь в укромном местечке, а уж о пропавших искателях цветущих папоротников и загулявших искателей приключений, которых хватились лишь на следующий день, я вообще молчу. Праздник должен быть всеобщим, в самом полном смысле этого слова. Семенычу, наверное, тоже хотелось гульнуть в серой цитадели, но монаршего приглашения удостоились не все, меня, к примеру, минула чаша сия, не представляете, как я расстроилась, аж до слез. От облегчения.
Я вздохнула и стала слушать дальше.
— Товар — материнские амулеты. Три штуки. Два уже настроенных. Один нет.
В том, что ведьмак зарабатывал на продаже колдовских штучек, не было ничего особенного, этим занимались многие. Это не возбранялось. В отличие от тех же многих, наш староста предпочитал не иметь дел с людьми напрямую, а нанимал посредника, который работал, пока мог, хотел и был жив, потом искал следующего. Посредник брал заказ, ведьмак изготавливал товар, посредник сбывал его и получал процент. И вот теперь проверенная схема дала сбой, кто-то ушлый обманул нашего старика и едва не прибил посредника. Я уже не завидовала этому «кому-то».
Больше вопросов вызывал сам товар. Материнский амулет настраивался на пару: родитель — ребенок. У нас тут рождаются разные дети, от разных союзов или случайных встреч. Пары бывают не очень гармоничные, принадлежащие не только к разным весовым категориям, но и к разным видам. В плане силы и способностей встречаются такие перекосы, что один может, играючи, убить другого и даже заметить не сразу. Иногда и люди умудряются в такие браки вляпаться. Все бы ничего, но дети, как правило, наследуют за одним из родителей либо силу, либо слабость. Амулеты нужны для защиты таких разных близких людей друг от друга, чтобы даже неразумные младенцы с когтями в полсантиметра не могли причинить слабому родителю вред. Или, наоборот, мать с инстинктами охотницы видела в отпрыске не добычу, а родную кровь. Настраивались амулеты просто: капля крови родителя, капля крови ребенка, крэкс, фекс, пекс. Амулет выстраивает тонкую родственную нить связи от одного к другому. Связанные подобным образом знают о кровном родстве на подсознательном уровне и не испытывают желания съесть более слабого.
То, что такой товар пользуется спросом за пределами нашей тили-мили-тряндии, было для меня сюрпризом. Я машинально потерла сережки. А ведь я, действительно, считала свой случай уникальным и единственным. Что ж, добро пожаловать в наш сумасшедший дом, неизвестный заказчик. Жаль, что ты начинаешь знакомство с миром нечисти с кражи. Вообще-то все должно быть наоборот, так как воровство — это прерогатива местных.
— Вы что, свою работу отследить не можете? — удивилась я.
— Поучи, — старик поджал губы, а ведь он на самом деле раздражен то ли мной, то ли ситуацией в целом, — в этом-то и проблема. Они на освященной земле.
Я задумалась, стараясь сдержать улыбку, потому что происходящее начинало нравиться хотя бы потому, что на этот раз в качестве исключения мне придется сделать что-то стоящее, так как послать туда он никого, кроме меня не может.
— Что конкретно от меня требуется? — спросила я, все еще ожидая подвоха и ответа в стиле «привези горсть земли с кладбища, а там уж я сам злодеев по ветру развею».
— Забрать амулеты.
— И все? Не искать злодея? Не вести разъяснительные беседы на тему порочности воровства? Не требовать возмещения ущерба и молока за вредность?
— Перестань, — Семеныч хлопнул рукой по столу, — Того, кто Серегу приласкал, я сам найду. Посредник под охранным заклинанием ходил, так что любитель краденых амулетов теперь меченый. Но это не к спеху, Тём вернется и научит манерам. Твое дело маленькое — найди и привези товар. Я могу указать примерное место, где амулеты сейчас. Примерное, понимаешь? Спрятал ли он их? Перепродал? Сам носит? На жену надел? Неизвестно. Найди и верни. По возможности. Хорошо?
— Хорошо, — я вздохнула и встала, — одну отпустите? — в такое почему-то не верилось, ведь могут и меня по башке приласкать.
— Угу, — старик фыркнул, — это тебе не за туалетной бумагой, — так и знала, что припомнит, — гонять. Веник уже в городе. Встретитесь на месте. Он, если что, и на святую землю сунется, правда, ненадолго, да и соображать будет не важно, но какая-никакая страховка.
