Он не ответил. Из его горла вырывались лишь какие-то гортанные звуки. Потом Джек сильно толкнул ее, так, что она ударилась о стойку для полотенец, и стал на колени перед мальчиком.
— Денни! Денни! — закричал он. — Денни! — Он щелкнул пальцами перед пустыми глазами мальчика.
— Ар, веррно, сказал Денни, — роук, турнир, удар, подача. Хррр!
— Денни, что ты говоришь?
— Роук, — сказал Денни грубым, почти мужским голосом. — Удар, подача. Роуковая клюшка с двумя сторонами. Гааа.
— Бог ты мой, Джек, что с ним?
Джек схватил мальчика за локти и тряхнул его. Голова Денни безвольно откинулась, потом резко вернулась в прежнее положение.
— Роук, удар, ьтремс.
Джек потряс его снова, и внезапно глаза Денни прояснились, щетка выпала из рук и упала на кафельный пол.
— Ч-ч-что? — спросил он, осматриваясь по сторонам. И вдруг видел отца на коленях и мать у стены.
— Ч-ч-что с-с-случилось? — повторил он с возрастающей треногой.
— Перестань заикаться! — внезапно заорал Джек ему в лицо. Денни вскрикнул от испуга, его тело напряглось в попытке вырваться из рук отца, потом он разразился плачем. Джек привлек его к себе.
— Милый, прости, пожалуйста, не плачь. Мне очень жаль. Все о’кей.
Вода продолжала хлестать в раковину. И Венди внезапно почувствовала, что ее затягивает в какой-то кошмар, где время повернуло вспять, вернулось к тому периоду ее жизни, когда пьяный муж сломал сыну руку, а потом просил прощения почти теми же самыми словами. Ох, милый, прости, мне так жаль, док, так жаль.
Венди подбежала к ним, вырвала Денни из рук мужа (она увидела укоризненное, сердитое выражение на лице Джека, но решила оставить это на потом, когда будет время поразмыслить). Схватила на руки мальчика, который обнял ее за шею, и они вернулись в детскую спальню в сопровождении отца. Она села на кровать и стала укачивать Денни, повторяя снова и снова разные глупые слова лишь для того, чтобы успокоить его.
— Денни, Денни, — шептала она, — все хорошо, Денни. Все хорошо, док.
Постепенно малыш успокоился, лишь по временам слабая дрожь сотрясала его тельце. И все же раньше он заговорил с Джеком, который теперь сидел на кровати рядом, и Венди почувствовала укол (с ним первым, и всегда он на первом месте для Денни) ревности. Джек кричал на него, а она его утешила, и все же к отцу первому он обратился со словами:
— Извини, я вел себя плохо.
— Не за что извиняться, док, — Джек взъерошил ему волосы. — Что там, черт возьми, случилось в ванной?
— Я не знаю, не знаю, — заговорил Денни. — А что… а что я сказал, папочка?
— Ничего, — пробормотал Джек. Он вытащил из кармана платок и провел им по губам. Венди опять охватило чувство возврата к прошлому. Она хорошо помнила этот жест мужа еще с той поры, когда он выпивал.
— Почему ты запер дверь, Денни? — спросила мать тихо.
— Тони, — ответил он. — Тони велел мне сделать так.
Они переглянулись поверх его головы.
— А зачем, он тебе сказал? — спросил Джек спокойно.
— Я чистил зубы и думал о своей книжке, — начал Денни, — сильно задумался и вдруг в зеркале увидел Тони. Он сказал, что покажет мне что-то.
— Он стоял позади тебя, ты об этом? — спросила Венди.
— Нет, он был в самом зеркале. — В этом пункте Денни не хотел уступать. — Там, в глубине зеркала. И тогда я прошел сквозь зеркало. А потом почувствовал, как папа трясет меня, и догадался, что опять вел себя плохо.
Джек вздрогнул, как от удара.
— Нет, док, ты вел себя нормально, — промолвил он.
— Так это Тони велел тебе запереть дверь? — заговорила Венди, чтобы переменить тему.
— Да.
— А что он хотел показать тебе?
Тело Денни снова напряглось, словно туго натянутая струна.
— Не помню, — сказал он в отчаянии. — Не спрашивайте меня. Я… я ничего не помню.
— Ну-ну, — стала успокаивать его встревоженная Венди, — не помнишь, милый, ну и не надо.
Наконец тело мальчика расслабилось.
— Хочешь, я останусь с тобой ненадолго и почитаю тебе сказку?
— Нет, мама. Только включи мне ночничок. — Он робко взглянул на отца. — А ты задержишься у меня? Хоть ненадолго?
— Что за вопрос, конечно!
Венди вздохнула:
— Я буду рядом, в гостиной, Джек.
— О’кей.
Она поднялась, глядя, как сын зарылся в одеяло.
— А ты уверен, что с тобой все в порядке, Денни?
— В порядке, мама. Теперь включи Ищейку. — Так они прозвали лампу-ночничок. Когда зажигался свет, то на абажуре проступала картинка — лежащая собака.
До того, как они переехали в «Оверлук», он никогда не спал при свете, а теперь постоянно просил зажечь ночничок. Венди зажгла лампу, выключила верхний свет и немного потопталась у двери, глядя на бледное лицо ребенка в кружке света и на лицо мужа в тени над лампой.
И тогда я прошел сквозь зеркало.
потом медленно вышла из спальни.
— Ты хочешь спать? — спросил Джек, убирая ладонью волосы со лба Денни.
— Да.
Минут пять помолчали. Рука отца осталась лежать на лбу Денни. Думая, что ребенок задремал, Джек хотел встать и тихонько удалиться, но в эту минуту Денни сонно прошептал:
— Роук.
Джек повернулся к нему, похолодев до кончиков пальцев.
— Что ты, Денни?
— Папочка, ты никогда не обидишь маму?
— Нет.
— И меня?
— Нет.
Снова затянувшееся молчание.
— Папа.
— Что?
— Тони рассказал мне об игре в роук.
— Вот как? И что же он рассказал?
— Много не помню, только одно, что эта игра с подачами. Как в бейсболе.
— Да. — У Джека внезапно тупо заныло сердце. Откуда ему это стало известно? В роуке действительно играют с помощью подач, но не как в бейсболе, а как в крокете.
— Папа, — он почти засыпал.
— Да, сынок?
— Что такое «ьтремс»?
— Тремс? Что-то похожее на треск барабанов у индейцев на тропе войны.
Молчание.
— Эй, док?! — Но Денни уже спал, глубоко и ровно дыша. Джек посидел немного рядом, глядя на сына и чувствуя прилив любви, которая накатилась на него, как морская волна. Чего ради он накричал на мальчика? В том состоянии, в каком Денни тогда находился — не то в обмороке, не то в трансе, — заикание было нполне понятным. Абсолютно. И говорил он тогда какую-то несусветную чушь.
Откуда он знает, что при игре в роук делаются подачи? От Ульмана? Хэллоранна? Он взглянул на свои пальцы: они были тиснуты в кулаки так,
О Господи, как хочется выпить!
что ногти почти впились в ладони. Он с трудом разжал кулаки.
