- Вот!.. – задыхаясь, прокричала она еще издали. – Александр Сергеевич!..Посмотрите! Это ваши книги… Их любят, их читают, они нужны нам всем, слышите?..Они все у нас… Все ваши книги… Они для нас бесценны! Вот, посмотрите!..
Лилия Николаевна почти что подбежала к стойке и… замерла в полном недоумении, держа огромную стопу книг в обеих руках. Здесь никого не было… Никого и ничего. Ни Пушкина, пишущего за столом… ни подсвечника… Вместо него на столе нелепо топорщилась старая настольная лампа, и она была давным-давно выключена. И стул стоял прямо перед ней – совершенно пустой, и ничего не лежало на нем: ни плаща, ни цилиндра, ни трости – ничего этого не было и в помине.
- Александр Сергеич…- чуть слышно прошептала она.
Полная тишина была ей ответом – ни единого звука! А в высокое окно печально смотрела луна, и ее призрачный свет застыл на пустой столешнице бледным расплывчатым пятном…
Лилия Николаевна не могла больше держать огромную стопу книг в занемевших руках, и с горестным вздохом водрузила ее на стол. При этом одна из двух стопок перекосилась, и книги с глухим дробным перестуком посыпались на стол, а несколько штук упали на пол… Но женщина, казалось, не заметила этого. Она подняла лицо, посмотрела на луну в окне, а ее глаза влажно блестели от не выплаканных слез…
И вдруг звенящую ночную тишину внезапно прорвала удивительная, страстная, волшебная музыка! Лилия Николаевна снова была потрясена – настолько чистой, светлой и плавной была так неожиданно зазвучавшая в ночи мелодия. Конечно, ей был знакомы эти чарующие звуки – в пустом и темном здании исполнялся знаменитый Пушкинский вальс… Женщина замерла, стоя в бледном падающем свете луны – она чувствовала себя завороженной величественными аккордами. Это было нечто невероятное, словно музыкальное прощание с ее любимым поэтом, его последнее «Прости»… Лилия Николаевна прикрыла глаза, полностью отдавшись во власть всепоглощающей мелодии. И только позже возникло недоумение –откуда? Где чудодейственный источник этого музыкального волшебства?..Лилия Николаевна вдруг ощутила какой-то неопределенный страх. Было похоже на то, что по ночам в темных залах ее родной библиотеки творятся поистине странные вещи! Ей захотелось домой – она ощутила непомерную, изматывающую усталость. Нет, хватит этих ошеломляющих впечатлений! Домой, скорее домой – в уютную постель. Пора отдыхать…
…Лилия Николаевна вернулась в кабинет, забрала сумку, ключи, выключила в кабинете свет, поспешно вышла, заперев последовательно двери – кабинета и зала. Очутившись в библиотечном коридоре, она вдруг осознала, что здесь музыка звучит еще громче, еще отчетливее. Это весьма смутило ее… Боже! откуда эти зловеще-чарующие звуки, внушающие ей наряду с неописуемым блаженством безотчетный, потусторонний страх?.. Или вальс звучит только лишь в ее голове?
Лилия Николаевна быстро-быстро заспешила по полутемному коридору, направляясь к выходу в главный холл здания. И с каждым ее шагом Пушкинский вальс раздавался все более слышно и насыщенно… Женщина чуть не бежала по мягкой ковровой дорожке, почти поглощающей звуки ее торопливых шагов… большие портреты классиков молчаливо и строго взирали на нее со стен.
Дойдя до дверей в холл, она испытала заметное облегчение – исчезло странное ощущение, будто кто-то невидимый наблюдает за ней. Но когда Лилия Николаевна открыла дверь из коридора в холл, она даже вздрогнула: здесь вальс не просто звучал, казалось, им были наполнены все комнаты, все переходы и уголки огромного здания! Одновременно женщина поняла, откуда же лилась эта волнующая и до боли знакомая ей мелодия: источником ей служил портативный магнитофон, стоявший на столе в помещении охранника, что располагалось прямо напротив главного входа. Сам Алексей Васильевич находился там же, за высокой прозрачной перегородкой; увидев выходящую из коридора старшего библиотекаря, он приподнялся с кожаного дивана и выключил музыку. Мгновенно сделалось ужасающе тихо.
Лилия Николаевна направилась к посту охраны, стуча каблуками по мраморному полу.
- Ну, вы и заработались сегодня! – изумленно воскликнул охранник.- Ну нельзя же так, Лилия Николаевна…что же вы со мной-то делаете? Я уж не хотел вас тревожить, но ведь и меня по ночам начальство проверяет – приедут неожиданно, увидят, что в здании кто-то еще есть, и не миновать мне неприятностей! Себя не жалеете, ну так меня бы пожалели немножко. Порядок - он ведь для всех одинаков…
Старший библиотекарь подошла к стойке и со звоном бросила ключи на раскрытый журнал.
- Ради Бога, простите меня, милый Алексей Васильевич! – страстно воскликнула она. – Знаете ли, я кажется, вздремнула! Да так крепко! Обещаю вам, что больше такого не случится!..
- Да как же не вздремнуть, если так отчаянно работать! – отвечал полковник запаса, вешая ключи на доску и протягивая ей журнал для росписи. – Вам впору раскладушку здесь ставить. А я между прочим, отвечаю и за то, чтобы здание все покидали вовремя, а если вам ночью бдеть необходимо, так извольте заявочку оформить, да за подписью директора сюда подайте…
- Я понимаю, что подвела вас, - сказала Лилия Николаевна, расписываясь в журнале. – Больше я такого не допущу.
- Будьте так любезны, - улыбнулся охранник. – Мне совсем не хочется вылететь с работы.
Старший библиотекарь подняла на него внимательный взгляд.
- Неужели за подобные вещи вас могут уволить?..
- О, Лилия Николаевна…Дай только повод! Вышибут в два счета! Кто с нами, пенсионерами, церемониться станет, когда молодых безработных полно…
- Но вы еще совсем не старый мужчина, - сказала она задумчиво.- И свою работу выполняете весьма добросовестно…
- Спасибо, конечно, - улыбнулся Алексей Васильевич, - только годы-то не обманешь, и здоровье не то, что раньше. Иной раз встанешь поутру – так лежал бы и лежал себе, ан нет: берешь себя за шкирку и тащишь на работу. На пенсию не проживешь, а работать с каждым годом тяжелее и тяжелее: тут кольнуло, там стрельнуло…- он безнадежно махнул рукой.
Женщине стало его жалко. Ключи были сданы, но уходить она не спешила. Она покосилась на молчавший магнитофон.
- А знаете, меня просто заворожила эта музыка, - сказала она мечтательно. – Ночь… Огромное пустое здание… и в нем исполняется Пушкинский вальс…Так чудесно, правда?
Охранник смущенно опустил глаза.
- Просто я очень люблю Прокофьева… И Пушкинский вальс особенно.
- А самого Пушкина…любите?
- Пушкина? Ну, знаете, Лилия Николаевна! Я – русский человек. Как же может русский - да не любить Пушкина?..
