– И он дарит мне новую игрушку каждый мой День Рождения, – не обратила на его недовольство ровно никакого внимания девочка.
Мне с трудом удалось скрыть нервный смешок. Каждый День Рождения? Господи, сколько же ей тогда лет? Я пересчитала игрушки. Больше сотни? Гораздо больше.
– Знакомство окончено, – вмешался в мои размышления Эндж. – Прощаемся, господа.
Лили даже не стала с ним спорить, а лишь снова присела в реверансе, приподняв полы своего милого платьица, и показав розовые балетки, расшитые цветами. Девочка улыбнулась на прощание и скрылась из виду, затерявшись в бесчисленных игрушках, которые порой были даже больше ее самой.
Без лишних церемоний мужчина схватил меня за плечо и практически силой вытолкнул из комнаты. Мы оказались перед покосившейся лестницей ведущей вниз, но я затормозила, пропуская его вперед.
– После тебя. Ничего личного, но не хочу, чтобы ты снова столкнул меня с лестницы, милый.
Казалось, ему понравился сарказм в моем голосе. Эндж плотоядно ухмыльнулся, но начал спускаться первым, а потом замер на нужном этаже, дожидаясь меня. Когда я поравнялась с ним, он вновь схватился меня за запястье, как провинившегося ребенка и повел к моей комнате.
– Я поняла, ты здесь что-то вроде конвоира, а они твои заключенные. Верно?
– Верно, малышка. Но только если ты думаешь, что я чертов извращенец и держу в плену эту маленькую девочку, то разочарую тебя. Внешность обманчива. Лили гораздо старше меня.
– В каком смысле?
– В прямом, солнце. Бессмертные не меняются. Знаешь, мы как насекомые, застывшие в янтаре, остаемся в том состояние, в котором нас застала смерть. Лили осталась шестилетним ребенком.
– Но почему тогда она ведет себя как маленькая принцесса? Все эти игрушки, рисунки…
– У каждого из нас есть свои маленькие слабости, – на полном серьезе сказал Эндж, заглянув в мои глаза. В них я увидела какую-то грусть, совсем несвойственную этому брутальному мужчине. – Нет ничего плохого в том, что мы иногда им поддаемся. Со временем сама поймешь. А теперь можешь идти спать. Располагайся, я к тебе позже присоединюсь.
– Без самодеятельности, – прошипела я, выдергивая свою руку из его хватки и потирая запястье. – Только попробуй проделать что-нибудь подобное.
– Попробую, – зловеще пообещал он, скрестив руки на груди.
У меня не нашлось что ответить. Я сжала кулаки, но промолчала, и, развернувшись, направилась в сторону своей комнаты. Как только остальные терпели его пошлости? Мои нервы были не железными.
– Диана, – окликнул меня он уже у двери. – Тебе принести еще парочку моих рубашек?
– Лучше купи мне нормальную одежду, – зло сказала я, понимая, что иначе с ним общаться не представляется возможным. – Эти рубашки после тебя только в мусорное ведро выкинуть.
Дверь громко хлопнула за моей спиной, и я прислонилась к ней, закрыв глаза и пытаясь успокоить дыхание. Мне надоело, что тело так реагирует на Энджа, на его грубость, самовлюбленность, солдатские замашки. Ненависть к нему стала перманентной, но скорее походила на зависимость. Но ведь я действительно от него зависела, и прекрасно понимала, что с каждым днем все будет становиться только хуже.
На кровати лежало несколько пыльных книг, которые сегодня дал мне Линел. Кирлсир до сих пор казался мне полной тарабарщиной, неужели я когда-нибудь выучу все эти завитушки и значки? Но точно не сегодня – мне еще ни разу в жизни не доводилось выполнять домашнюю работу в срок.
Я перетащила макулатуру на стол и расправила постель. День и ночь смешались в одно, но мне было безразлично. Главным стало не акцентировать внимание на происходящем, тогда мысли о прошлом практически не тревожили меня. Общение с Энджем так выматывало, что воспоминания о родителях совсем меня покинули. А теперь, когда количество умалишенных в этом замке увеличилось, я перестала волноваться о том, что однажды они вернуться. Все превратилось в одно бесконечное безумие.
Я мечтала заснуть, чтобы отгородиться от всего. Но, даже закрывая глаза, могла думать только о бессмертных и подобных странностях, рассказанных мне Линелом в той мрачной коморке. Так много информации, так много событий. Мой наставник даже не пытался облегчить мне жизнь. Я еще сильнее укуталась в одеяло, и слишком поздно вспомнила, что никак не забаррикадировала дверь. Теперь любой мог зайти и сделать свое грязное дело. И в эту минуту я даже не знала, кого именно имела в виду – Энджа или Калипсо. Но сил встать и хотя бы подставить к дверной ручке стул уже не было. Я медленно засыпала, разрушаемая воспоминаниями прошедшего дня. Лекция Линела, встреча с обитателями замка, безумная комната Лили, и, конечно же, мой наставник. Казалось, что его запах впитался в мои волосы, пока я носила ту темную рубашку. Было приятно, но мне не хотелось в этом признаваться. Моим выбором оказалась ненависть к нему и скрытое призрение. Но как бы хотелось узнать, что именно кроется за маской его грубости. Боюсь, мне могло это не понравиться.
Что-то касалось моего лица, горячее и влажное. Я все еще цеплялась за сон, но он постепенно ускользал от меня, оставляя один на один с действительностью. Кто-то настойчиво пытался меня разбудить. Нет, так не пойдет. Я застонала и перевернулась на другой бок, взмахнув рукой, чтобы прогнать своего мучителя. Кожа ощутила что-то мягкое и теплое. Над самым ухом послушалось громкое урчание. Сон тут же остался позади. Я распахнула глаза и повернула голову в сторону, откуда доносился странный звук. Что за черт? Прямо перед собой я увидела морду… леопарда. Его длинные усы практически касались моих щек, а холодный нос обнюхивал шею.
Я вскрикнула и отшатнулась, практически кубарем скатившись с кровати. Ноги запутались в одеяле, и мне никак не удавалось отползти подальше. Огромная кошка забралась всеми четырьмя лапами на мою кровать и с каким-то недоумением посматривала на мои жалкие попытки спастись от хищника. Я застыла, надеясь, что мой пятнистый гость окажется смирным, наблюдая за его медленными грациозными движениями. В комнате все также царил полумрак, но шкура зверя буквально светилась изнутри, необычный мех, и если бы не жуткий страх, мне хватило бы мужества оценить красоту леопарда. Тот в свою очередь, не отрываясь, наблюдал за мной, а затем зарычал, показав острые клыки.
Мне пришлось еще сильнее вжаться в угол и зажмуриться, мечтая, что смерть окажется достаточно быстрой и бесполезной. Через секунду горячее дыхание коснулась моего лица, а шершавый язык прошелся по скуле. Сердце замерло, но я сдержала крик, рвущийся из горла. Неожиданно до моего сознания донесся смех, нет, не приглушенное хихиканье, а настоящий гогот. Эндж. Кто еще мог так надо мной издеваться? Риторический вопрос.
