— Потому что они думают, что мы опасны.
— Д-да? Т-ты та-ак ду-умаешь?
— Да, — кивнул Ричи и рассмеялся: — Давай поболтаемся перед витриной, а? Поднимем воротники и будем фыркать на людей, и пусть наши волосы растут и растут.
— Пошел т-ты, — отмахнулся Билл.
3
— Хорошо. — Бен внимательно оглядел формы и положил на верстак. — А теперь…
Неудачники раздвинулись, освобождая ему место, с надеждой глядя на него, совсем как человек, ничего не смыслящий в автомобилях, у которого в дороге сломался двигатель, смотрит на механика. Бен не замечал выражений их лиц, его занимала только предстоящая работа.
— Дай мне снаряд и паяльную лампу, — распорядился он.
Билл протянул ему обрезанный корпус минометной мины. Военный сувенир. Зак подобрал ее через пять дней после того, как он вместе с армией генерала Паттона вошел в Германию, форсировав реку. В свое время, когда Билл был маленьким, а Джорджу надевали подгузники, его отец использовал обрезанный корпус в качестве пепельницы. Потом Зак бросил курить, и железяка исчезла. И только неделю назад Билл обнаружил ее у дальней стены гаража.
Бен вставил обрезанный корпус в тиски, закрепил, взял у Беверли паяльную лампу. Другую руку сунул в карман, достал серебряный доллар, бросил его в импровизированный тигель. Раздался глухой звук.
— Тебе дал его отец, да? — спросила Беверли.
— Да, — кивнул Бен, — только я не очень хорошо его помню.
— Ты действительно хочешь это сделать?
Бен посмотрел на нее и улыбнулся:
— Да.
Она улыбнулась в ответ. Другой награды ему и не требовалось. Если б Беверли улыбнулась ему дважды, он бы отлил столько серебряных шариков, что их хватило бы на стаю оборотней. Бен торопливо отвел взгляд.
— Ладно. Начинаем. Нет проблем. В два счета управимся, так?
Они неуверенно кивнули.
Много лет спустя, вспоминая все это, Бен подумает: «В наши дни ребенок может просто пойти в магазин и купить пропановую горелку… или таковая найдется в мастерской отца».
В 1958 году все было не так; у Зака была паяльная лампа с бензиновым бачком, и Беверли, глядя на нее, заметно нервничала. Бен видел, что она нервничает, хотел сказать ей, что беспокоиться не о чем, но боялся, что у него дрогнет голос.
— Не волнуйся, — сказал он Стэну, который стоял рядом с Беверли.
— Что? — Стэн недоуменно воззрился на него.
— Не волнуйся.
— Я и не волнуюсь.
— А я думал, волнуешься. И просто хотел сказать, что паяльная лампа совершенно безопасна. На случай, если ты волнуешься.
— С тобой все в порядке, Бен? — спросил Стэн.
— Все отлично, — пробормотал Бен. — Дай мне спички, Ричи.
Ричи передал ему книжицу спичек. Бен открыл клапан на сифонной трубке, поднес спичку к эжектору. С глухим хлопком вспыхнуло сине-оранжевое пламя. Регулируя клапан, Бен убрал оранжевую составляющую и синим факелом начал нагревать дно корпуса минометной мины.
— Воронка у тебя? — спросил он Билла.
— Да-а, з-здесь. — Билл протянул ему самодельную воронку, которую Бен смастерил раньше. Крошечная дырочка в ее основании соответствовала отверстию в заливной форме. Бен сделал воронку без единого замера. Билла это удивило, просто поразило, но он не знал, как сказать об этом Бену, не вогнав того в краску. Поглощенный делом, Бен мог говорить с Беверли — и заговорил, с сухой сдержанностью хирурга, обращающегося к медсестре.
— Бев, руки у тебя дрожат меньше, чем у остальных. Вставь воронку в отверстие. Надень рукавицу, чтобы не обжечься.
Билл протянул ей рабочую рукавицу отца. Беверли вставила жестяную воронку в отверстие заливочной формы. Все молчали. Паяльная лампа шипела слишком громко. Прищурившись, они смотрели на струю пламени.
— По-о-одождите! — вдруг воскликнул Билл и метнулся в дом. Через минуту он вернулся с дешевыми, полностью закрывающими глаза солнцезащитными очками «Черепаха», которые год или даже больше валялись в одном из ящиков на кухне. — Лучше на-адень и-их, С-Стог.
Бен взял очки, улыбнулся, надел.
— Черт, это же Фабиан,[299] — воскликнул Ричи. — Или Фрэнки Авалон,[300] или один из этих итальяшек с «Американской эстрады».
— Пошел ты, Балабол, — фыркнул Бен, но не сумел сдержать смех. Мысль о том, что он кому-то напомнил Фабиана или кого-то похожего, показалась ему очень уж забавной. Но пламя дернулось, и смех мгновенно стих. Бен вновь сконцентрировался на деле.
Две минуты спустя он протянул паяльную лампу Эдди, который осторожно взял ее здоровой рукой.
— Готово. — Бен повернулся к Биллу. — Дай мне вторую рукавицу. Быстро! Быстро!
Билл дал ему рукавицу, Бен надел ее и, держа корпус минометной мины защищенной рукой, другой повернул рукоятку винта тисков.
— Держи крепко, Бев.
— Я готова, меня ждать не придется, — ответила она.
Бен наклонил тигель над воронкой. Остальные наблюдали, как ручеек расплавленного серебра перетекает из одного сосуда в другой. Бен налил, сколько нужно, ни каплей больше. И на мгновение ощутил себя на седьмом небе. Его словно окутало белое зарево, и все вокруг чудесным образом преобразилось. На мгновение он перестал быть невзрачным толстым Беном Хэнскомом, который носил мешковатые свитера, чтобы скрыть брюхо и сиськи; он превратился в Тора, управляющегося с громом и молниями в кузнице богов.
Потом это чувство ушло.
— Ладно, — кивнул он. — Сейчас я вновь расплавлю серебро. Кто-то должен взять гвоздь и проковырять отверстие в воронке, пока расплав не затвердел.
Это сделал Стэн.
Бен вновь зажал обрезанный корпус минометной мины в тиски и взял у Эдди паяльную лампу.
— Так, переходим к номеру два.
И принялся за работу.
4
Десять минут спустя серебро залили и во вторую форму.
— Что теперь? — спросил Майк.
— Теперь мы час поиграем в «Монополию», — ответил Бен, — пока они затвердеют в формах. Потом я зубилом разобью формы по линии разъема, и мы закончим.
Ричи озабоченно взглянул на треснутое стекло «Таймекса». Часы побывали не в одной передряге, но продолжали тикать.
— Когда вернутся твои старики?
— Н-не ра-аньше по-оловины о-о-одиннадцатого, — ответил Билл. — О-они по-ошли на с-с-сдвоенный се-еанс в «А-а-а-а»…
— В «Аладдин».
— Да. А потом они заедут за пи-пиццей. Они почти в-всегда так де-елают.
— Значит, времени у нас много, — заметил Бен.
Билл кивнул.
— Тогда пошли в дом, — предложила Бев. — Я хочу позвонить домой. Обещала, что позвоню. А вам всем придется помолчать. Он думает, что я в Общественном центре и оттуда меня подвезут.
