– Что ты скажешь их родителям? – произнес Костя, подойдя сзади.
– Еще не знаю.
– Ты б это… узнал, что ли, а то мне что-то неохота чалиться потом с тобой за соучастие в похищении.
– В похищении детей, – подсказал Игорь.
– Очень смешно.
Действительно, что он скажет родителям ребят? Ваших детей хочет убить наэлектризованный призрак маньяка, погибшего десять лет назад. И пока они не опомнились, начать на них орать. Мол, а вы как хотели? Убили долбаного Электрика, отсидели на суде свидетелями, и всё?! Все у вас в порядке? Нет! Так не бывает.
Несмотря на свою фантазию с нравоучениями, он поддерживал этих людей. Они поступили так, как и должны были поступить. Кто же мог знать, что эта тварь вернется и начнет убивать их детей…
Игорь снова вернулся к мыслям о том, что сказать родителям ребят. Можно будет сказать об охоте на них, но умолчать о том, кто охотник. Но Савельев не мог этого сделать, полномочий не хватает. Пришвин должен это сделать. Он официальное лицо, да и чувствительности в нем ровно столько же, сколько в телеграфном столбе.
– Игорь! – к нему подошла Ольга. – Скажите, почему в этом списке нет Колтун, а она погибла?
– Малышева, – произнес Савельев, но, сообразив, что девушка не поняла его, добавил: – Она в списке значится как Малышева. Ее мать десять лет назад работала врачом при тюрьме. Кто его знает, почему она продолжала носить девичью фамилию, но происшествие в тюрьме заставило ее сменить Малышеву на Колтун.
– А почему вы решили, что если он убьет нас, то успокоится? – в разговор включилась Маша.
Этот же вопрос сам себе задавал и Игорь. Он не успокоится, даже если убьет всех виновников своей смерти и их родственников. Эта тварь вернулась, чтобы убивать.
– Что ты хочешь этим сказать? – сделал недоумевающий вид Савельев.
– Почему вы решили, что Электрик, убив Светку, не захочет поквитаться с ее матерью, отцом, братом, в конце концов?
– Стоп! – Савельев дернулся. – У Колтун есть брат?
– Да. Лоботряс Димка.
– Так, Костик, бери с собой Машу и дуйте за Димой. И заодно скажешь… Вот. Я тут слегка набросал… – Игорь передал Пришвину листок, на котором минуту назад писал речь для родителей.
Пришвин что-то пробурчал. Никто не расслышал слов, но всем было ясно, что опер недоволен расстановкой сил.
Когда машина с Костей и Машей отъехала, ребята вошли в дом. В помещении было не намного теплее, чем на улице.
– Ничего, – подбодрил Игорь, – сейчас печь затопим, будет как на юге.
Савельев и Курагин принесли дров, а Кулешов сложил их в топку и поджег. Через пять минут поленья потрескивали в печи. Игорь поставил чайник. Он не был уверен, но предполагал, что где-то были чай и сахар. Даже если и нет, то чайник на плите придавал уверенности, создавал уют. Начало теплеть, и ребята скинули с себя верхнюю одежду.
– Игорь! – снова Ольга. – Вы не могли бы вкратце разъяснить, что почем.
Савельев глянул на нее, а потом на парней. Кулешов был не в восторге от их общения. Он попросту ревновал Ольгу к Игорю. А девушка, в свою очередь, намеренно его доводила. Молодежь.
Игорь встал, подошел к ребятам и сел на диван рядом с Юркой.
– Значит, так. Пятнадцать-двадцать лет тому назад объявился маньяк-убийца. Точнее не скажешь, потому что по этому делу доказанных эпизодов всего тридцать…
Курагин присвистнул.
– Да. Сам Мансуров… Электрик брал на себя сто двадцать.
– Ну, брал и брал. Дали бы ему по полной, – сказал Юрка.
– Не так все просто. А тут еще его адвокат нашел детскую травму… В общем, признают эту тварь невменяемой.
– И что это значит?
– А значит это то, что Мансуров отправился бы в санаторий, а не на пожизненный срок.
– Ну не скажите, санаторий… Я слышал, их так залечивают, что они ссаться под себя начинают. Нет, я не за него. Просто, может, так оно лучше бы было.
– Может быть, – пожал плечами Игорь. – А может, его полечили бы лет пять, потом признали неизлечимым, да и выпустили на свободу как не несущего вреда обществу.
– Да ну, не может быть!
– Может, мой друг, может. Ваши родители прекрасно знали об этом. Уж не знаю, кто придумал эту казнь, но наверняка не доктор Малышева.
Неудачная шутка не только не развеселила, но и как-то подействовала удручающе.
– Звягин, – продолжил Игорь, – он был начальником караула. Скорее всего, это он.
– И что? Что случилось с караулом? – спросила Оля.
Савельев увидел, что Юрка снова напрягся. Бедный пацан!
– У них было достаточно сочувствующих, чтобы замять дело. Они стали свидетелями в деле о несчастном случае.
– Ясно, – выдохнула Шевченко. – Ну, а как вы поняли, что это призрак убивает?
– На видеокамерах. Когда Тутуев сбежал…
– Паровоз сбежал? – с улыбкой переспросила Оля.
– Красавчик… – протянул Юрка.
– Вот отмороженный! – произнес Пашка, но в его словах Игорь не услышал ни тени упрека.
* * *
– Паровоз сбежал? – Маша попыталась скрыть радость, но ей это не удалось.
Пришвин посмотрел на девушку, потом снова на дорогу. Что за молодежь? Стрельцова, похоже, влюблена в этого потенциального преступника. Причем, даже если бы этот урод молился и соблюдал посты, его вид, действия, все говорило о том, что посадка Тутуева была делом времени. И это даже если в этот раз ему удастся соскочить.
– Кстати, он единственный выживший после встречи с Мансуром, – сказал Костя и посмотрел на реакцию девушки. Она была предсказуема. Если бы они ехали в кабриолете, то Маша от радости выскочила бы на ходу. Девчонка…
Потом вдруг девушка посерьезнела и повернулась к Косте:
– А вы уверены, что он выжил? Вы ж его после побега больше не видели.
А она дело говорит. Кто видел Тутуева после того, как он покинул здание отдела? Да никто! Может, он, как Коржунов, лежит где-нибудь под забором с выжженными внутренностями.
– Он жив, – сначала прошептала девушка. – Он жив! – крикнула она. – Остановите!
Пришвин нажал на тормоз. Машину занесло, и она скатилась в кювет.
– Где он? – спросил Константин.
– Он вошел вон в то здание с каким-то стариком… – Она осеклась и, опомнившись, спросила: – Его же не посадят?
– Нет.
«А хрен его знает… Я бы посадил только для того, чтобы он не натворил чего. Рожа бандитская».
Они подошли к заброшенному двухэтажному зданию. Дверь оказалась приоткрытой, и снег перед ней был вытоптан, будто здесь не Паровоз, а грузовой состав пронесся. Костя вошел первым, Маша за ним.
– Володя! – произнесла Стрельцова.
– Тихо ты, – цыкнул на нее Пришвин и достал пистолет. Мало ли что на уме у этого отморозка. – Давай сделаем ему сюрприз.
– Вы его не убьете?
Странная мысль пришла Маше в голову.
– Нет, – заверил ее Костя.
Они подошли к лестнице, ведущей на второй этаж. Пришвин осмотрел почти не уцелевшие ступени и пошел дальше. Маша не отставала. На всех помещениях первого этажа отсутствовали двери, кроме одной. И та была заперта. Огромный амбарный замок не открывали лет сорок. Костя сплюнул и убрал пистолет.
– Ты точно видела, что они вошли сюда?
Теперь и Маша сомневалась, что видела людей.
– Может, они на втором этаже? – предположила она.
– Ты лестницу видела? По ней не то что человек, крыса не поднимется, чтобы не сломать себе шею.
– А комната?
Костя понял, о чем говорит девушка, и подошел к запертой двери.
– Да нет, здесь замок. – Он стряхнул пыль и ржавчину. – Его, похоже, не открывали лет…
Тут дужка выскочила из паза и замок кособоко повис на проушинах.
– Интересно… – прошептал Костя и снова достал пистолет.
Снял замок и толкнул дверь. Она с жутким скрипом медленно открылась. Комната была без окон, и поэтому что-либо рассмотреть не представлялось возможным.
– Эй, есть здесь кто-нибудь? – спросил Пришвин и сделал шаг вперед.
Он похлопал по карманам. Похоже, зажигалка осталась в машине. Как бы она пригодилась! Сейчас бы хоть спички, на худой конец…
– Маш, у тебя зажигалки нет?
– Я не курю, – ответила Стрельцова.
Костя начал различать предметы, когда тусклый лучик света выхватил из темноты странное кресло. Он оглянулся и увидел, что Маша держит в руках что-то, похожее на фонарь.
– Телефон, – объяснила Стрельцова.
Костя подошел к креслу. Теперь, вблизи, оно было вполне обычным. Сделанным кустарным способом, но обычным. Подлокотники были от разных кресел, ножки, похоже, тоже. Но они хотя бы были подогнаны под один размер.
– Посвети-ка сюда, – попросил Пришвин девушку.
Она послушно направила луч телефона в указанном направлении. На подлокотниках Костя увидел два ремня, а над спинкой кресла свисал колпак наподобие сушки для волос в парикмахерских.
– Что это? – спросила Маша.
– Не знаю. Похоже на электрический стул.
– Откуда он здесь?
– Не знаю. – Костя подошел и взял в руку кабель, идущий к колпаку. Толщина электрического кабеля впечатляла. Пришвин не был электриком (да что там – он был до сих пор уверен, что щиток у двери квартиры и есть источник света и тепла), но понимал, что чем толще кабель, тем больше значение тока.
