— Да, это ее типичные способы поведения. Сбежать от проблемы или откупиться от нее. Найти или создать себе убедительное оправдание, лишь бы ее не трогали. Или найти кого-то, кто бы взял ответственность на себя. Поэтому, в общем-то, она и поспешила выскочить замуж, как только поняла, что папа и мама больше не считают ее маленькой девочкой, за которую должен думать кто-то другой. Она не злая, нет. Она за то, чтобы всем было хорошо. Но как-нибудь без ее активного участия.
«Ну да, а теперь она нашла меня», — подумал Малколм, а вслух сказал:
— Но я не такой, Джессика. На меня ты можешь положиться. Я сделаю для тебя все… что в моих силах, конечно, — рационально добавил он.
Но Джессика лишь посмотрела долгим взглядом в его глаза и сказала:
— Просто будь со мной, Малколм. Не покидай меня. Пожалуйста.
— Конечно, Джессика! — воскликнул он. — Именно об этом я и мечтаю! Я тебя никогда не брошу!
Но в этот самый момент за спиной у Джессики в пронизанном закатными лучами воздухе соткался некий тонкий и длинный силуэт, состоявший, казалось, из пыльного мрака. И от него веяло холодом. Ледяным холодом.
— Что…? — испуганно произнесла Джессика, заметив, очевидно, как изменилось лицо Малколма. Призрачная фигура шагнула прямо сквозь спинку скамейки, отсекая Малколма от Джессики, и вцепилась длинными острыми пальцами в плечи юноши. Лица у нее не было — только бешено клубящаяся в темноте пыль. Словно эта тварь представляла собой некую дыру в ткани мироздания. Нечто не живое и даже не мертвое — воплощенное небытие.
— Живой, — прозвучало из этой жути. — Ты живой.
— Ну и что? — запальчиво крикнул Малколм. — Это не значит, что я не могу быть с ней!
— Проснись, парень, — издевательски усмехнулся монстр (если, конечно, можно издевательски усмехаться, не имея рта).
— Убирайся! — крикнул в ответ Малколм. — Я тебя не боюсь, кто бы ты ни был!
— Малколм, не уходи! — донесся до него голос Джессики.
Но ходячий ужас поднял длинную когтистую длань и наотмашь ударил юношу по лицу, окончательно погасив вечерний свет в его глазах.
Ледяной мрак поглотил Малколма — и в этом мраке над ним по-прежнему нависала длинная фигура с деформированной головой, озаряемая багровыми всполохами.
— Живой? Проснулся? Ну слава богу! Я уж думал, ты как тот…
— Ммм… — сказал Малколм. Его пальцы закоченели, нос тоже, но щека горела. В груди стояла тошнота, и ужасно хотелось спать. Он снова закрыл глаза.
— Да просыпайся же ты! — сильные руки еще несколько раз встряхнули его за плечи.
— А? — юноша окончательно пришел в себя.
Он сидел все на той же скамейке, но пора заката давно миновала. Парк был погружен во тьму безлунной ночи — ясной и холодной, как и ожидал Малколм. Но его куртка была почему-то полурасстегнута, и на нем не было ни шарфа, ни перчаток. А над ним стоял какой-то долговязый парень в… — Малколм, наконец, сообразил, что такое с его головой — в велосипедном шлеме. Велосипед стоял рядом, прислоненный к дереву; его задний фонарь ритмично мигал, бросая вокруг красные отсветы, а передний светил ровным белым светом.
— Ч-черт, — пробормотал Малколм, торопливо — насколько позволяли негнущиеся пальцы — запахивая и пытаясь застегнуть куртку. — Х-холодно…
— Еще бы! — откликнулся велосипедист. — К утру вообще заморозки обещали! Ты что тут делаешь вообще? Тебе что — ночевать негде?
— Нет, — проворчал Малколм (спать все еще хотелось чертовски). — В смысле, есть где… я тут, в общаге живу…
— Студент? — незнакомец словно бы обрадовался. — То-то я и гляжу, на бомжа вроде не похож… Какой курс? Первый, небось?
— Тебе-то что? — буркнул Малколм. Он уже сообразил, что его расспрашивает не полицейский, а стало быть, отвечать он не обязан.
— Да мне-то ничего, жизнь твою спасаю, придурок! Ты же тут замерзнуть на фиг мог! Ни на что уже не реагировал, пришлось тебе пощечину влепить… Ладно, — смягчился вдруг велосипедист. — Ты не обижайся. Я сам с универа, четвертый курс. Кевин, — он протянул Малколму руку.
— Малколм, — представился тот, отвечая на рукопожатие. Рука Кевина определенно была намного теплее — прямо даже не хотелось ее выпускать. — Где-то тут были мои перчатки…
— Щас найдем, — пообещал Кевин и отцепил фонарь от руля своего велосипеда. Малколм зажмурился, когда яркий светодиодный луч мазнул его по лицу. — Так что ты тут делаешь посреди ночи? Спиртным не пахнет. Принял, что ли, что?
«Снотворное», — чуть не вырвалось у Малколма, но он тут же сообразил, что Кевину это знать необязательно.
— Да так, просто смотрел на закат и задремал.
— «На закат!» — с усмешкой повторил Кевин. — Испытание, да? И какой же придурок дает такие задания? Мне ты можешь сказать. Я секретарь братства.
— «Фи Дельта Омега»? — мозг Малколма, наконец, преодолел сонную одурь и заработал в полную силу. Сразу же проснулась и подозрительность. — А задание — чтобы стать вашим членом? Спасибо, нет. Не интересуюсь.
— Ох-ох, какие мы гордые. Как будто кто-то заставляет… Погоди-ка, — Кевин прищурил правый глаз, — ты сказал — Малколм? Случайно не сосед Рика Тэлтона?
— Ну допустим, — не стал отрицать Малколм, хотя его подозрительность выросла еще на порядок. — А что?
— Да ничего. Просто я его куратор, давший ему рекомендацию в братство.
— А обо мне ты откуда знаешь? Я-то к вашим делам никакого отношения не имею, — с умыслом добавил Малколм.
— Ты так говоришь «к нашим делам», словно у нас какой-нибудь кокаиновый картель, — усмехнулся Кевин. — Просто Рик говорил о тебе пару раз.
— И что же он обо мне говорил? — на сей раз Малколм постарался, чтобы вопрос прозвучал тоном праздного любопытства.
— Ну… что странный ты, — пожал плечами Кевин и добавил: — Вижу, не соврал.
— Ага, я, значит, странный, — Малколм перешел в контратаку по принципу «лучшая оборона — нападение». — А сам-то ты что тут делаешь посреди ночи?
— Просто люблю время от времени кататься по ночам, — ответил Кевин. — Ни трафика, ни пешеходов, никто не мешает. Формально, правда, парк ночью закрыт, но на копов я тут еще ни разу не напарывался. Да и не станут ко мне докапываться. В местном участке меня знают.
— Тоже, что ль, через «Фи Дельту»?
— Братство, мой юный друг — не такая бесполезная штука, как тебе кажется, — важно провозгласил Кевин. Он провел лучом фонаря по сиденью скамейки, затем по земле вокруг: — Вон твои перчатки валяются. И шарф — тоже твой, небось?
Малколм собрал с земли свои вещи. Шарф был испачкан грязью и пропитался ледяной водой из лужи.
— Что ты тут за стриптиз устроил? — продолжал Кевин. — В такую холодрыгу?
— Мне приснилось, что мне жарко, — нехотя пробурчал Малколм. На самом деле это было еще не самое странное, хотя он читал, что ощущения жары или холода во сне обычно отражают чувства из реального мира. Но как получилось, что, снимая одежду в сновидении, он проделал то же самое в реальности? Расстегнуть кнопки, размотать шарф — это не просто случайно дернуть рукой! До сих пор он не страдал ничем похожим на лунатизм…
— Замерзающим кажется, что им тепло, — кивнул Кевин. — А потом все, кирдык.
— Ну, не так уж тут холодно, — не согласился Малколм. — Не мороз все-таки, — корочки льда на луже не было. — Люди зимой в лесу ночуют, и ничего.
— А другие замерзают насмерть даже летом, заснув на холодной земле!
— Ну ладно, — проворчал Малколм. — Спасибо за заботу. Хотя вообще-то ты прервал один из самых чудесных снов в моей жизни. Кстати, — его подозрительность вновь усилилась, — как ты меня вообще заметил в темноте? С аллеи даже днем не особо видно, кто тут сидит.
— Когда я сегодня в первый раз тут проезжал, еще светло было. На закате против солнца как раз хорошо видно. Ну а потом — я снова еду, когда уже темно, а ты все еще тут. Ну, думаю, не хватало только, чтобы еще один…
— Какой еще один? Ты сказал, — припомнил Малколм, — думал, что я как… как кто?
— Ты правда не знаешь? — Кевин помолчал несколько секунд. — Здесь в парке уже умер один парень. На этой самой скамейке. Том Карсон, мой однокурсник. Я его не знал, правда — он был IT-шник, а я с юрфака… Три года назад это было, мы как раз на первом были, как ты сейчас.
