— Впусти… меня…
Я знаю достаточно, чтобы понимать: не только вампирам бывает нужно разрешение, чтобы проникнуть в тайное место. И еще кое-что я знаю и тем не менее произношу «да».
Некоторое помрачение рассудка. Все кажется каким-то неправильным. Я вспоминаю наш с Кристи разговор о странных мотивациях, свойственных сказочным персонажам. Если, конечно, вообще можно говорить о какой-то мотивации.
— Почему они так поступают? — спросила я тогда. — Зачем, спрашивается, третий, младший сын отправляется в поход, который, как ему известно, приведет его к гибели? Зачем сыну фермера жениться на принцессе? Что у них может быть общего?
— А кто сказал, что у них есть выбор? — ответил он мне тогда.
Вот так и я себя чувствую сейчас, произнося «да». Как будто у меня нет выбора. Как будто в телефонной трубке — нечто волшебное и я просто обязана впустить его в свое сознание.
У меня есть время все это обдумать, и при этом меня не покидает подспудное чувство чего-то неправильного. Это как дорожно-транспортное происшествие — все происходящее вокруг и ускоряется и замедляется одновременно. Замедляется, потому что ты вдруг явственно видишь все мелкие подробности. У тебя почему-то хватает времени, чтобы восстановить разговор, оглядеть луг, служащий полом твоей гостиной, и поля вдали. И в то же время все это происходит так быстро, что ты даже не успеваешь перестать делать все это.
Нет времени выронить телефон. Невозможно взять свое единственное слово назад.
Что-то вроде электрического разряда вырывается из трубки и обжигает мне ухо. У меня волосы встают дыбом, причем все — от тех, что на голове, до коротких волосков на руках. Голова наполняется радиогулом, который достигает интенсивности урагана. Ураган белого шума.
А потом все уносится, включая меня.
ХоллиДик был очень подавлен.
Холли пыталась его подбодрить. Она взяла его с собой, когда повела Сниппет прогуляться и сделать свои дела, и даже оказала ему честь — позволила убрать сделанное на пустыре в конце квартала «дело» в пластиковый пакетик. Вернувшись, она разрешила ему убрать все следы разрушений. Но, похоже, даже уборка не помогла. Тогда она приготовила ему чашку чая, плеснув туда виски ровно столько, сколько он любил. Но и это не возымело действия.
Он был убежден, что все произошло по его вине, а почему — объяснить не мог.
— Наоборот, ты спас положение, — сказала Холли, наверное, уже в десятый раз. — Если бы не ты, — продолжала она, — эта штука, что бы это ни было, вырвалась бы из монитора и проглотила нас обоих.
Она не была уверена, что все так и было бы. Она знала, что волшебные существа способны выходить из Интернета в реальный мир, она ведь сама была свидетельницей нашествия банды эльфов-вандалов около года назад. Так что если сегодня должен был выпрыгнуть кто-то темный и страшный, тогда, получается, Дик и правда спас положение. Но дело в том, что Дику темным и страшным казалось очень многое — от телевизионных шоу до некоторых покупателей. А уж если в магазин случалось залететь какой-нибудь птице, Холли ей от души сочувствовала.
— Но я сломал ваш монитор, госпожа Холли, — сказал Дик.
— Тем самым избавив нас от большой беды.
— Но он сломан, и, значит, теперь вы не можете работать на компьютере.
— Здрасте! Я все равно не могу работать на компьютере из-за всякой нечисти, которая только и ждет, когда я включу модем, чтобы наброситься на нас.
— И все-таки…
— Никаких «и все-таки»! Ты настоящий герой, и я хочу, чтобы ты чувствовал себя героем.
Дик только скорбно покачал головой, уставившись на жалкий остаток жидкости на донышке своей чашки. Холли вздохнула. Она посмотрела на телефон. Хоть бы зазвонил, что ли! Но телефон упрямо молчал.
Когда потребовалось поймать распоясавшихся эльфов, разбежавшихся по всей округе, и водворить их обратно в Интернет, Дик мог оказать содействие, но не он был ее главным помощником, а Мэран Келледи — из семейного дуэта, который уже несколько лет играет в городе, конечно, когда не отправляется в турне. Холли познакомилась с Мэран в ту самую неделю эльфских безобразий, и с тех пор они подружились.
Мэран была чудесная женщина, очень привлекательная и умная. Из тех женщин, на которых обращают внимание не только благодаря хорошей фигуре, темным мудрым глазам и водопаду каштановых волос с неожиданно зеленоватыми прожилками, но и благодаря их харизме. Дик воспринимал ее как некое божество и трепетал, когда ей случалось заходить в магазин, но Холли представляла ее себе совсем по-другому. Просто с Мэран было приятно общаться, легко разговаривать, она была нормальным во всех смыслах человеком, разве что знала несравненно больше других обо всем, что касалось магии и фольклора, и о том, как они приспособились к нашему технологичному веку.
Так что, когда монитор рухнул на пол, Холли позвонила именно Мэран, но там никто не отозвался. Ей пришлось оставить сообщение на автоответчике.
— Что нам делать? — спросил Дик, все еще не отрывая взгляда от донышка своей чашки, хотя Холли давно уже заметила, что та абсолютно пуста.
— Подлить тебе чаю? — спросила она. — Или, может, пойдешь ляжешь спать. Утро вечера мудренее.
— Утром монитор будет по-прежнему сломан.
— Да, я знаю. Я только хотела сказать, что утром все выглядит несколько иначе. Мы сможем позвать кого-нибудь и…
Холли осеклась, потому что кто-то постучал в стеклянную дверь за их спиной. Оглядываясь, она ожидала увидеть Мэран. Это было бы как раз в духе Мэран — прийти прямо в магазин, не перезванивая. Но там стоял какой-то незнакомец, освещенный висящей над входом лампочкой. Удивительно красивый незнакомец. Он совершенно соответствовал романтическим представлениям Холли о цыганах: темноглазый, с черной, цвета воронова крыла, гривой до плеч, отброшенной назад со лба, и с маленьким золотым кольцом в каждом ухе. Его свободная хлопчатобумажная белая рубашка усиливала впечатление цыганщины, несмотря на то что заправлена была в обычные джинсы.
Встретившись с Холли глазами, незнакомец щеголевато улыбнулся ей и сделал приветственный жест рукой. Холли почувствовала, что она просто тает. Вообще-то, она была не из тех, кого так легко сразить красивым лицом. Когда держишь магазин, перед тобой проходит по крайней мере один красивый мужчина в день, но в этом человеке было что-то такое, что ее сразу взволновало. Она поднесла руку к голове, вдруг осознав, что рыжие пряди выбились из рыхлого пучка на шее, в который она утром собрала волосы. Косметикой она не пользовалась, даже помадой. И зачем только после закрытия магазина она перелезла в старомодного покроя штаны и старую фланелевую рубашку!
