Все же до драки дело не дошло, шум несколько стихает, мужики начинают перебрехиваясь расходиться — во всяком случае, наши отходят к машине, где сижу я.
Сапер Правило просит остальных отойти метров на несколько и встает прямо под моей амбразурой с Ильясом.
— Ну — довольно грубо говорит Ильяс, набычившись и держась явно неприязненно.
— Не нукай, не запряг. То, что сейчас произошло — твоя прямая ошибка.
— Знаешь что, ты мне не мамаша и поучать меня не надо! Я таких учителей вертел пропеллером на одном месте!
— Таких — не вертел. А если не хочешь зазря своих людей угробить и себя туда же — изволь слушать. Или слушаешь — или я своих увожу, мне эта похабель не по душе.
— Я этим моторизованным кретином не командую! Этот долговязый говорит, что человек не их — а со складов. С какого это интереса мне за действия полудурка отвечать, а? Ко мне какие претензии?
— Игнат не виноват и Ирина невинна. Только хата виновата, что пустила в ночь Игната! Не может быть кучи командиров — я тебе еще раз говорю. Не может! Если ты взялся за командование — то тебе должны подчиняться, понял, хан Батый?
— Да иди ты! Тоже Ярослав Мудрый нашелся. Вот конкретно — какая у тебя ко мне претензия?
Я почему-то четко чувствую, что достаточно самолюбивый снайпер все же держится неуверенно, раз позволяет саперу делать такой выговор. А мне и любопытно — да и неловко обозначать свое присутствие при таком тонком разговоре. Сразу надо было бы их окликнуть, теперь уже поздно.
— Запомни раз — и навсегда. Командир может быть только один. Иначе позор и нелепица, еще и с кровью. Зря пролитой причем. Я тебе уже говорил — местных надо было построить, либо ты ими командуешь — либо они тобой. Никак иначе. Говорил?
— Как, как строить? Они тут сами по себе! Ты ж сам видел!
— Закакал! А вот так и строить — кто старший? Поступаете под мою команду, доложите обстановку и свои силы.
— И послал бы он меня сходу.
— А мы бы и пошли. С удовольствием. И доложили бы по команде — местные не имеют охоты к сотрудничеству. Ты что всерьез считаешь, что нам тут какая-то польза будет? Нет, вот так вот, откровенно, не финтя? Кроме сожженных патронов и потери времени?
Ильяс как-то мнется. Мне кажется, что сейчас сапер наступил грубым сапогом на пушистый Ильясов хвост. Не, мне точно засвечиваться не стоит.
— Была мысль…
— Да ну? Это тебе показалось, не могет такого быть!
— Кончай! Тут у этих раздолбаев — головорезов в гаражах был пулемет серьезный. Местные по гаражам не шарились, они их как чумы боятся.
— И ты из-за такой фигни сюда полез? Из-за ручника?
— Кронштадтские обещали за выполнение хороший приз… Им тут нужно, чтоб спокойно было. Они говорят…
Правило перебивает Ильяса очень иронично:
— Говорят, что за морем кур доят. А поплыл за молоком — так прозвали дураком! Ты что считаешь, что ваша артель одна такая героическая? Больше и послать некого?
— Так не послали же!
— Да ну? Пока мы разогнали стайку недокормленных недоморфов. Основная цель — где? И с чего это местные гаражей боятся, а?
— Намекаешь, что мы тут типа штрафников?
— Нет. Просто не свои — потому и не жалко. И ты насчет этого подумай. И еще — перед маршем — хоть и по воде — бойцам пить алклголический алкоголь не давай. Вообще. Курка этого чудом спасли. И я тебе говорил, между прочим, чтоб не пили за обедом.
— Э, пьяному море по колено!
— Опять неверно — точный текст: пьяному море по колено, а лужа — по уши. В тютельку как у нас и получилось. Так что сейчас строишь местных — если что — поможем. Глотку не дери, но непреклонно. Или сматываем удочки. Сейчас скоро темнеть будет — так что гаражи сейчас дочистить надо.
— А те, которые удрали?
— Тех пусть сами чистят. Не маленькие. Все, пошли.
Незаметно вылезаю из кузова. Наши плотной кучкой стоят неподалеку.
— Ну, чего делаем?
— Ждем — отвечает Серега.
— Ждем, как под дождем! — бурчит себе под нос небритый сапер Васёк.
Что ж — ждем, так ждем. Раненый пока вполне может себе такое позволить, а мы — тем более…
***
— Кто там? — повторно спросила бабка.
— А кого ждали? — ответил Виктор, нервно перехватывая дегтярь.
— Костька должен за яйцами зайти — информировала его бабка.
— Ладно, меня зовут Виталий. Хочу узнать, что у вас тут творится. А мои друзья — вокруг в лесу, так что…
— То-то ты ружьями увешан, даже в дом зайти не можешь, чтоб не повалить тут все — усмехнулась старуха.
— А это ты к чему?
— К тому, что девчонка твоя уже тут за дураков всех держала — и вляпалась. И ты мил человек — тоже вляпаешься. И не Виталий ты и приятелей у тебя в лесу нет. Пришли вдвоем, а теперь ты один, считай, остался.
Витя немного обалдел.
— А с чего это вы решили-то?
— А с чего это не решить — передразнила его бабка. И сжалившись, сказала немного свысока:
— Из леса девка — а мытая. Волос чистый, а морду запачкала, думала верно, не заметит никто. Пахло от нее — мылом да маслом ружейным — а ружья нету. А на тебе — как раз на двоих хватит, столь навешано. И имя когда говоришь — не заикайся, видно ж, что выбирал, как назваться. Нужно-то чего, у меня кроме пяти яиц и курочек двух и взять нечего, да и не советую, я тут под защитой.
Бабка подумала и добавила:
— Крыша у меня тут!
— Не, еды у меня хватает. Я думал в ремонтную мастерскую податься, у вас тут была. Я помню, чинился тут раньше — сообщил селянке Виктор.
— А что не подался, а по задворкам шаришься?
— Так время такое, видели в лесу машины разграбленные и людей там побито много было.
— Ага, решили значит, что девка проверит, а ты за ней следом? — бабка очень выразительно хмыкнула.
— Да в общем так…
— А и дураки вы оба набитые. Девке-то простительно, а ты о чем думал?
— Что здесь происходит? — спросил Виктор.
Бабка помолчала. Потом подняла глаза и прямо в лоб, жестко:
— Вы кто такие, откуда взялись — и где живете. И не ври, сокол, хватит уже врать.
— Из Питера. Тут у Арины жили.
— В Ольховке, что ль?
— Да, там — Виктор решил открыть карты хотя б и не полностью. Если все пойдет наперекосяк — по его следам добраться до Ольховки несмотря на все петли и его жалкие следопутанические трюки — не проблема совсем.
— Как Арина поживает?
Виктор опешил.
— Да никак она не поживает, умерла она, угорела зимой.
— Надо же… И давно? — закручинилась бабка.
— Три года уже как…
— Надо же… А ты ей родня?
Виктор на секунду задумался — не выдать ли себя за восьмиюродного внучатого племянника шурина деверя Арины, но решил не впутываться, больно уж бабка стояла умиротворенно и безмятежно.
