под светом луны закапывают моё уже остывшее обнаженное тело. Я кричу в безумии горя, бью кулаками из последних сил, но меня не слышат, не видят и не чувствуют. Я рыдала, я кричала, я упала на свою могилу.
Внутри снова всё кричало от отчаяния, билось в истерике и ныло от боли. Нет, уже не от физической боли, а от внутренней, душевной. Но снаружи была только каменная глыба без эмоционального…, кого? Человека? Духа? Или чего-то ещё?
— Любовь, она всё прощает, со всем помогает и исцеляет, — раздался детский голос сзади.
— Любовь коварна и жестока! Она завязывает людям глаза, заставляя лгать самим себе. Безжалостная убийца, вот кто она! — не оборачиваясь, ответила я.
— Она дарует жизнь…
— И забирает её! — с долей циничности перебила девочку я.
— Ты много натерпелась, ты не заслужила этой участи.
Я обернулась, обычная девочка лет девяти, но уже рассуждает как взрослый.
— Что ты понимаешь в этом, малявка? — специально грубила я.
— Позволь мне дать тебе ещё шанс, — проигнорировала мою грубость она.
Я лишь фыркнула и продолжала смотреть в след уезжающим монстрам.
— Какой шанс? — спустя некоторое время молчания посмотрела девочке в глаза.
— Шанс новой, достойной жизни, — ответила девочка.
— Я хочу свою жизнь обратно! Зачем они отняли у меня её?
В отчаянии кричала я.
— Эту жизнь уже не вернуть! Пойдём, покажу тебе кое-что.
В отличии от меня девочка была спокойная, она взяла меня за ладонь, и мы снова переместились.
Мы вернулись обратно в тот солнечный зимний день.
— А где мы?
— Мы в пространстве между мирами. Сюда все души попадают и готовятся уйти.
— Куда уйти?
Девочка промолчала.
— Хотя, в прочем это не важно. Тут так здорово, хочу здесь остаться.
— Меня зовут Вика, я так же, как и ты умерла, только чуть раньше тебя.
Я присмотрелась к этой девочке получше. Каштановые косички волос, с милыми розовыми бантиками. Карие, яркие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Искренняя улыбка, демонстрирующая щель между передних зубов. Она была одета в джинсовые шортики и розовую с котятами маячку. По своей сути, милый и невинный ребёнок. Но глаза выдают всю боль прожитой очень короткой жизни.
Мы бродили по бескрайним просторам снега. День никогда не заканчивался, а мы рады были прыгать в сугробы, играть в снежки и кататься по прочному льду озера.
Внезапно, в отдалении мне послышался голос моей подруги Даши. Она кричала моё имя, отчаянно звала вернуться. Неожиданно лёд подо мной треснул, я провалилась в холодные воды отчаяния и безысходности.
Минута темноты, выпущенные крохи воздуха, я закричала в неизвестность и закрыла глаза от страха. Закрыла, чтобы вновь открыть, стоя в церкви, где моё истерзанное тело отпевают в закрытом гробу.
Мои учителя, тихо роняя слёзы, сидят, отдавая дань уважения своей ученице.
Дашка, моя любимая Даша, сидит в трауре, убитая горем. Красные глаза выдавали, что она всю ночь плакала.
Безразличный голос священника перебивал тихие всхлипывания присутствующих. Меня не видели, я была призраком для них. В порыве хоть как-то успокоить подругу я обняла её своими призрачными руками и тихо прошептала.
— Ну, Дарёна, переставай плакать. Ты знаешь, я люблю тебя и буду любить тебя до бесконечности.
Потом поцеловала подругу в макушку и ушла. Девушка, будто почувствовав, это, перестала плакать, вытерла слёзы платком. Старшая воспитательница, сидевшая рядом с девушкой, взяла её за руку.
Выйдя из церкви, я стояла под козырьком крыши и смотрела, как хмурится небо и как срывается дождик, угрожая перейти в более серьёзный, грозовой.
— Подходящая погодка для такого случая.
Вика в своей розовой маячке встала возле меня и вздохнула полной грудью.
— Как долго я не дышала вот таким свежим, настоящим воздухом. А ведь я тоже отпускала свою прежнюю жизнь, очень долго не могла поверить и особенно принять случившиеся. Меня тоже отпускать долго не хотели мои родители, друзья и учителя по школе. Их скорбь чувствовалась каждой клеточкой меня.
Картинка сменилась, мы перенеслись обратно в меж мирье. Но уже была не зима, а настоящая весна! Тёплая, нежная, с запахом первых цветов и луговых трав. С греющимися в лучиках солнца ящерками и щебетанием птиц. Мы бегали, хохотали, плели венки и просто дурачились. Было хорошо и весело, пережитое уходило и забывалось на время.
— Ты не рассказывала, что с тобой произошло.
Присев на траву под раскидистым клёном, посмотрела на девочку я. Вика, удобно улёгшись, подложила руки под голову и начала рассказ.
— Меня похитили у мамы на глазах, на детской площадке. Помню этот день очень отчетливо, как будто вчера было. Я наверное никогда не забуду этот день. Мне одновременно хорошо было гуляя с мамой, но потом… — Девочка помолчала немного и продолжила. — Они со мной делали очень плохие вещи. Такие, что не только ребёнку знать не полагается, а даже не каждый взрослый способен понять и вообще представить такие вещи. Это было безумно больно и очень долго. Человеческая жестокость не знает границ. Они наверное и не люди вовсе, нет в них ничего человеческого. Умерла я от того, что они похоронили меня заживо. Моё тело так и не нашли, вскоре от горя умерла мама.
— Почему ты не уйдёшь к ней?
— Осталось одно незавершённое дело, — ответила малышка.
Девочка взяла за руку меня, мы перенеслись в до боли знакомый дом. Запахло табачным дымом и запахом палёной кожи, а ещё появился металлический привкус во рту.
Воспоминания, та боль, страх, отчаянье захватило с новой удвоенной силой. В моих глазах было безумие, я схватилась за плечи и хотела бежать но малышка меня начала успокаивать.
— У нас есть кое-что общее.
Я догадывалась, но не хотела в это верить, страшно было получить ответ.
Девочка вышла во двор где суетились люди в полицейской форме. Двор дома был перерыт, люди в полицейской форме бегали, суетились пытались что то найти.
— Они ищут моё тело. Да Маша, у нас один и тот же убийца. Твоё найдут последним, мое первым, но между нами найдут ещё пятерых пропавших девочек.
Мои ноги подкосились, я рухнула на пол. Моё сознание не могло принять услышанное, как и не могло принять ту картину как постепенно, раз за разом люди находили останки всех жертв палачей.
Я как и говорилось, была последней, отдельно похороненной жертвой. Меня нашли в сумерках, на душе было какое то непонятное облегчение, но всё же я бежала за машиной увозящая мои останки. Мне казалось, если я прикоснусь, обниму своё тело то смогу снова жить. Я хотела хоть раз дотронуться, понять, ощутить,
