Небольшая каменная статуя сидящего писца, которой полагалось находиться в витрине рядом с другими такими же статуэтками, сидела на полу посреди зала и смотрела на Сапунова с откровенной издевкой. Ноги древнего египтянина были сложены кренделем, на коленях покоилась табличка, в которой он делал свои пометки.
– Это что такое? – возмущенно выдохнул отставник, шагнув к недисциплинированному египтянину. – Что за непорядок?
Инструкция требовала во всех подобных случаях немедленно связываться с начальством, но отставной майор Сапунов знал по собственному опыту, как не любит начальство, когда его будят в самый мрачный час ночи, и решил для начала убедиться, что все действительно так, как ему представилось. Потому что еще больше то же самое начальство не любит, когда его будят напрасно.
Сапунов приблизился к подозрительному писцу и убедился, что все обстоит именно так, как ему представилось с первого взгляда, а именно: каким-то преступником нарушена герметичность витрины с экспонатами. Часть экспонатов разбросана по полу, а самый крупный экспонат – статуэтка сидящего писца – отнесен на достаточно большое расстояние от витрины.
Михаил Михайлович потянулся за переговорным устройством, чтобы вызвать старшего по смене и переложить на него чрезвычайно трудную задачу принятия решения, как вдруг за спиной у него послышались мягкие крадущиеся шаги.
Эти шаги были такими легкими, что в первую секунду Сапунов не понял, что к нему кто-то приближается. Он подумал, что снова слышит скрип рассохшегося паркета. Однако вскоре к этому скрипу присоединилось хриплое дыхание. Михаил Михайлович обернулся, чтобы разглядеть приближающегося человека, но не успел этого сделать, потому что на голову ему обрушился страшный удар, и свет в глазах отставного майора Сапунова моментально потух.
Хватились дежурного только часа через два, когда проверили мониторы и на одном заметили непорядок в зале и лежащее тело. Пока сбежались, пока приводили его в чувство, настало утро и подоспели остальные сотрудники. Теперь все сгрудились в зале, переживая и любопытствуя.
В дальнем конце зала послышались легкие торопливые шаги, и появился невысокий пухленький человечек с круглым румяным лицом и лысоватой головой, в котором присутствующие узнали заместителя директора по безопасности Евгения Ивановича Легова.
Тех, кто видел его впервые, легко могли ввести в заблуждение румяные щеки Легова, маленькие ручки и голубые детские глаза. Но его внешность была обманчива – голубые глаза способны были метать громы и молнии, маленькие ручки могли сжиматься в каменные кулаки, а тихий голос мог превращаться в угрожающий рык.
Вот и сейчас, раздвинув сгрудившихся вокруг вскрытой витрины сотрудников, он рявкнул:
– Почему в зале посторонние?
Голос Легова обладал таким воздействием на окружающих, что все присутствующие, независимо от занимаемой должности и научного авторитета, почувствовали себя посторонними и постарались незаметно ретироваться, так что через две минуты на месте происшествия остался только сам Легов, двое его подчиненных и заведующая египетским отделом Мария Антоновна, аккуратная старушка в строгом синем костюме и блузке с белоснежным отложным воротничком.
– Что у вас пропало? – холодно осведомился Легов, быстрым внимательным взглядом оценив разрушения и повернувшись к Марии Антоновне.
Заведующая отделом сложила руки на груди и сообщила сухим, как папирус, шелестящим голосом:
– Я проверила, все единицы хранения целы, только перемещены… удалены со своих мест…
– Значит, не кража… – Легов облегченно вздохнул и вытер платочком розовую лысину. – Значит, хулиганство…
Он обошел вокруг поврежденной витрины, осторожно ступая и внимательно глядя себе под ноги, и остановился над каменным писцом.
Древний египтянин выглядел совершенно как живой. Он сидел на небольшом возвышении, удобно скрестив ноги, и что-то старательно писал на каменной табличке.
Евгений Иванович отчего-то вспомнил, как сам он в начале рабочего дня делает пометки в своем ежедневнике. Он даже машинально заглянул в записи египтянина, но, разумеется, на табличке были нанесены совершенно непонятные значки. Вообще, у него самого определенно было некоторое сходство с этим доисторическим чиновником. Такая же круглая безволосая голова, такая же начальственная уверенность во взгляде… только, пожалуй, в лице египтянина проглядывала несвойственная Евгению Ивановичу насмешка.
Легов отбросил эти несвоевременные мысли и сосредоточился на обстоятельствах дела.
Каменного египтянина вытащили из витрины и усадили на свободное место посреди зала. Евгений Иванович осмотрел пол. Рядом с каменным писцом валялось несколько мелких безделушек, осколки стекла из разбитой витрины усеивали пол, как льдинки, хрустели под ногами.
– Свет! – скомандовал Легов, ни к кому не обращаясь. Один из его подчиненных мгновенно приволок переносной фонарь, заливший пол ярким белым светом. Евгений Иванович наклонился, прищурил глаза.
В боковом освещении он разглядел неясный след, отпечаток ботинка.
Примерно сорок третий размер, неброский рисунок подошвы.
Тот, кто оставил этот след, стоял прямо за спиной у каменного египтянина, как только что Легов, через его плечо заглядывал в табличку.
Скорее всего это след преступника… хотя, возможно, и нет.
– Где… пострадавший? – Легов повернулся к своему помощнику. – Госпитализирован?
– От госпитализации пока отказался, – отозвался тот. – Находится в медпункте. Ему оказали первую помощь…
Легов резко повернулся, не сказав никому ни слова, быстрыми шагами пересек зал, взбежал по лестнице, толкнул дверь с надписью «Только для персонала», прошел коротким коридором и без стука вошел в помещение медпункта. Медсестра, склонившаяся над кушеткой, вздрогнула, отступила, собираясь что-то сказать, но Легов молча отстранил ее, подошел к пострадавшему, окинул его неприязненным взглядом.
Крупный немолодой мужчина с перевязанной головой приподнялся на локте, проговорил:
– Я ничего не успел сделать… он подкрался…
– Об этом мы поговорим позже! – оборвал его Легов. – Где ваши ботинки?
– Что? – недоуменно переспросил отставник.
– Обувь! – повторил Легов, поморщившись.
– Вон его обувь! – медсестра ткнула пальцем под кушетку. – И я вас попрошу не травмировать пострадавшего! Он перенес стресс, у него серьезная травма…
Легов с интересом взглянул на сестричку, потом заглянул под кушетку. Там стояли, как два ледокола на приколе, два ботинка примерно сорок шестого размера.
Значит, след оставил все-таки преступник…
