— Что это за бардак?.. — только и смог потрясенно выдавить Первый. — Неужели контакт?!
Просторы Поднебесной
III век до н. э.
Солнце село за лесистыми холмами, и мириады ярких звезд расцветили черное небо, раскинувшееся над затерянной в зарослях поляной.
— Смотритель Лю!
Лю Бан, сидевший в задумчивости у костра, оторвался от созерцания неба и обернулся: рядом с ним стоял Фэй лун.
— Наставник, — поклонился ему Лю Бан. — Вы наконец вернулись! есть ли новости?
— Стало мне доподлинно известно, что тиран скончался. — Фэй лун присел на бревно рядом с Лю Баном. — Присные его, во главе коих стоит презренный евнух Чжао, скрывали это событие от мира сколько могли, но все тайное рано или поздно выходит наружу. Владыка Цинь отправился в путь к Желтому источнику во время, когда осчастливливал посещением восточные земли империи… евнух Чжао строжайше воспретил толки и пересуды, чтобы никто, помимо самых ближних, не узнал этой страшной тайны. Много власти забрал евнух Чжао… — сокрушенно покачал головой Фэй лун. — Не по роду, не по чину! Виданное ли дело — когда государь, даже такой великий и грозный, как владыка Цинь, покинул мир живых, никого о том не известить, не справить должных обрядов и везти его мертвое тело ровно живое!
— Но как сие возможно? — взволновался Лю Бан. — Известно, что бренная оболочка человека тленна, и покойник по истечении короткого срока завоняет, точно тухлое мясо! И пусть владыка Цинь был известен искушенностью в науке постижения бессмертия, но разве он настолько преуспел в ней?..
— Говорят, — Фэй лун придвинулся к смотрителю поближе, — что в повозку, следующую за паланкином усопшего владыки, тайно была подложена гниющая рыба, и смрад, исходивший от нее, перебивал любые иные запахи. И так владыка доехал аж до самого Сянъяна, а тем временем евнух Чжао и министр Ли Сы сотворили злой умысел против наследника трона, старшего отпрыска рода Цинь: ходят слухи, что тот покончил с собой, выполняя волю своего покойного батюшки, изложенную в подложном письме, что на деле составили подлые душою ли Сы и евнух Чжао!
— Страшные дела творятся на свете! — вздохнул Лю Бан. — Но, наставник, не к лучшему ли то, как обернулись события? Ибо род Цинь прервался и более не править ему Поднебесной.
— Увы, друг мой! — Фэй лун принял из рук подошедшего Ляна Большого чашу с вином, поблагодарив разбойника коротким кивком. — Род Цинь вовсе не прервался: у императора остался еще один сын, младший, и это, к несчастью, изнеженный и слабовольный юноша. отнюдь не стремится он к благу Поднебесной, помыслы его скудны и мелки. Юный и неопытный, не имеет он ни должных умений, ни страсти к управлению. Истинно говорю вам, смотритель Лю: хаос ожидает Поднебесную! если евнух Чжао лелеет планы возвести на родительский трон младшего сына Цинь Ши-хуана лишь для виду, а на деле решит править страной от его имени сам, упиваясь властью и творя беззакония, то народ не потерпит такого несообразия! Грядет великая смута! Пришла пора вам, смотритель Лю, исполнить волю Неба.
— Но я всего лишь простой уездный смотритель… — развел руками Лю Бан. — Мне омерзительно творящееся в Поднебесной зло, я готов встать на защиту народа и с радостью заступлюсь за обиженных и обездоленных. Но… Род мой ничтожен, у меня нет ни силы, ни власти — как, наставник, смогу я исполнить волю Неба, даже если постигну ее?
— В древности бывало так, что совершенномудрые правители передавали власть в Поднебесной, руководствуясь не кровным родством, но достоинствами и способностями человека к управлению. Великий государь Яо, что правил сто лет, уступил бразды правления не наследнику своему, но мудрому советнику Шуню, а Шунь в свою очередь оставил трон Юю, усмирителю бурных вод потопа[1]. Был ли Шунь высокородным? Нет, он был простой гончар. Был ли Юй знатным вельможею? По слухам, его род принадлежал к потомкам самого Желтого императора, но пребывал, увы, в забвении… Вот и вы, смотритель Лю, — улыбнулся Фэй лун, — вовсе не простой уездный смотритель. Ведь само Небо выбрало вас — не зря же в вашем уезде в озеро среди белого дня снизошел дракон! А волшебный амулет, что признал вас и наделил удивительной силой? Только слепой не увидит во всех этих событиях явные знаки, которые Небо подает именно вам! Вам ведь ведомо, что амулет Дракон — из сокровищницы Желтого императора, величайшего владыки древности, при котором в Поднебесной царили мир, согласие и всеобщее умиротворение. Тогда, в незапамятные времена, сыновья почитали отцов, отцы — дедов, высшие любили низших, а низшие благодарно поддерживали высших, народ жил в гармонии, и во всем мире не было уголка, куда не простерлась бы щедрая благодать Желтого императора! Нет никаких сомнений, что вы постигнете волю Неба — раз волшебный дракон выбрал вас и верно вам служит!
— Ваши слова исполнены мудрости, наставник Фэй, — склонился перед Фэй Луном Лю Бан. — Теперь я вижу: Небо поддерживает меня! Теперь я полон решимости следовать воле Неба, но по неопытности опасаюсь выбрать неправедную стезю. Могу ли я испросить у вас помощи в пути, который пока для меня смутен и неясен? Не оставьте советом, наставник! Лю Бан пал ниц и стал отбивать Фэй луну поклоны.
— Встаньте, друг мой! — Фэй лун обнял Лю Бана за плечи. — Поднимитесь! Негоже избраннику Неба пачкать колена в грязи. Я не оставлю вас помощью и буду счастлив, если мои советы окажутся полезными.
— Спасибо, наставник!.. Эй, брат Лян! Изжарился ли наконец добытый тобою кабан? Можем ли мы предложить наставнику скромный ужин, дабы он утолил голод после долгого путешествия? от костра, где на большом огне поджаривался тот самый кабан, отделился Лян Большой с двумя большими глиняными плошками в руках.
— Вот! Лян поставил плошки перед смотрителем и Фэй Луном.
— Не побрезгуйте, наставник Фэй, нашей скромною и грубою пищей! В лесу не добыть иной.
— Что вы, брат Лян, — улыбнулся разбойнику Фэй лун. — Усталому путнику свежее мясо угодно вдвойне!
— Не буду мешать вашей беседе! Лян Большой с поклоном удалился. У костра тут же загомонили: стали передавать друг другу куски мяса, чаши с вином.
— Вы обладаете удивительным влиянием на людей, друг мой! — заметил Фэй лун, проводив Ляна взглядом. — еще недавно это был неотесанный мужлан, буйный молодец, не знавший даже начал учтивого обращения, а ныне…
— Любой человек по природе своей добр, — отвечал Лю Бан, почтительно подавая одну из плошек Фэй луну. — Грубыми и жестокими людей делают негодные властители, не знающие гуманности и не следующие справедливости. В том, что Лян и другие воспряли к учтивости, нет моей особенной заслуги. Я просто по мере сил стараюсь следовать тому, чему учил нас великий Кун-цзы.
