— А! — сказал крестьянин. — Единственный сын, что оставался у лорда Ричарда Ловела, не так ли?
— Ты прав, друг мой, я говорю о нем.
— К несчастью, сэр, — промолвил крестьянин, — его нет в живых. Ненадолго пережил он своего отца.
— Что я слышу — нет в живых! Давно ли?
— Да, помнится, лет пятнадцать уже.
— Увы, — глубоко вздохнув, произнес сэр Филип, — прожить долгую жизнь означает лишь пережить всех своих друзей! Но, прошу, поведай мне, как он умер!
— Что знаю, то расскажу, сэр. С позволения вашей милости, слышал я, что он, оставив госпожу с ребенком под сердцем, последовал за королем в поход против мятежного Уэльса, и когда король разбил мятежников{22}, в первом донесении сообщалось, что ни один офицер не убит. Но вскоре прискакал гонец с иным известием: он передал, что несколько знатных особ получили тяжелые ранения, а лорд Ловел пал на поле брани. Столь печальная весть повергла нас всех в горе, ибо он был прекрасным джентльменом, добрым господином для своих слуг и отрадой для соседей.
— Да, это верно, — сказал сэр Филип. — Он был лучшим и благороднейшим из людей, моим дорогим другом, и для меня это великая утрата. Но что же несчастная леди Ловел, что с нею стало?
— С позволения вашей милости, говорили, будто она умерла от горя, только ее смерть поначалу скрывали, и мы узнали о ней достоверно лишь несколько недель спустя.
— На всё воля Божья! — промолвил сэр Филип. — Кто же унаследовал титул и поместье?
— Ближайший из родственников покойного, его имя сэр Уолтер Ловел, — ответил крестьянин.
— Я знал его когда-то, — заметил сэр Филип. — Но где же он был, когда произошли все эти события?
— В замке Ловел, сэр. Он приехал навестить госпожу и решил дождаться возвращения милорда из Уэльса. Когда же пришло известие о смерти лорда Ловела, сэр Уолтер сделал все возможное, дабы утешить ее, — поговаривали даже, что он собирался на ней жениться, но госпожа была безутешна, и горе свело ее в могилу.
— Значит, сейчас в замке живет новый лорд Ловел?
— Нет, сэр.
— Так кто же?
— Его милость барон Фиц-Оуэн{23}.
— Как же вышло, что сэр Уолтер покинул родовое имение?
— Да так, сэр, что он выдал свою сестру за господина барона и продал ему замок, а сам уехал и построил себе дом на севере, в Нортумберленде{24}, так, кажется, зовется тот край.
— Всё это очень странно! — воскликнул сэр Филип.
— Оно так, с позволения вашей милости, только больше я ничего про это не знаю.
— Премного тебе благодарен, друг мой, за эти сведения, но, видно, понапрасну отправился я в столь дальний путь, так и не встретив ничего, кроме несчастий. Истинно, вся наша жизнь — вечное паломничество!{25} Прошу тебя, укажи мне дорогу к ближайшему монастырю.
— Благородный сэр, — возразил крестьянин, — до него целых пять миль, а уже смеркается, и дорога туда скверная. Хоть я и бедный человек и не могу оказать вашей милости такой прием, к какому вы привыкли, но моя скромная хижина и всё, что в ней, — к вашим услугам.
— Благодарю тебя от всего сердца, мой честный друг, — ответил сэр Филип, — твоя доброта и гостеприимство могли бы служить примером для иных высокородных и благовоспитанных особ. Я принимаю твое любезное приглашение, но прошу, назови мне имя моего радушного хозяина.
— Джон Уайет, сэр, честный человек, хоть и бедняк, христианин, хоть и грешник.
— Чья эта хижина?
— Она принадлежит милорду Фиц-Оуэну.
— Велика ли твоя семья?
— Жена, два сына и дочь, и все они почтут за честь услужить вашей милости. Позвольте подержать вам стремя, пока вы спешитесь.
Перейдя от слов к делу, он помог рыцарю спуститься с коня, проводил его в дом, окликнув жену, чтобы предупредить ее о госте, а уже затем отвел лошадь под убогий навес, заменявший конюшню. Сэр Филип, уставший телом и духом, был рад и такому приюту. А учтивость услужливого хозяина расположила к нему рыцаря. Вскоре Уайет вернулся в сопровождении юноши лет восемнадцати.
— Поторопись, Джон, — сказал ему отец, — да смотри, говори ни больше ни меньше, чем я велел.
— Хорошо, батюшка, — ответил юноша и, стремглав пустившись через поле, словно быстроногий олень, в одно мгновение скрылся из виду.
— Надеюсь, друг мой, ты послал сына не затем, чтобы угостить меня получше. Я солдат и привык к жесткой постели и грубой пище, и даже если бы это было не так, твои доброта и учтивость — лучшая приправа к самой простой еде.
— Сожалею, что не могу принять вашу милость так, как подобает! — воскликнул Уайет. — Но раз это не в моей власти, подождем моего сына, когда он вернется, я открою вам, какое поручение ему дал.
И они продолжили беседу, как собратья, от природы наделенные одними и теми же свойствами и дарованиями. Они без труда находили общие темы, хотя разница в образовании и сообщала одному естественное превосходство, а в другом порождала естественную почтительность к собеседнику, которой тот, впрочем, вовсе от него не требовал. Прошло полчаса, и юный Джон вернулся.
— Быстро же ты прибежал! — сказал отец.
— Не быстрей, чем всегда, — ответил сын.
— Ну так поведай нам, насколько ты преуспел.
— Рассказывать всё, как было? — переспросил Джон.
— Всё, — подтвердил отец. — Мне нечего скрывать.
И Джон, сняв шапку, начал свой рассказ:
— Я поскорее побежал прямо в замок и как раз смотрю, мне навстречу идет молодой мастер{26} Эдмунд, ну, я и доложил ему, как вы велели, что благородный джентльмен приехал издалека повидать лорда Ловела, своего друга. А так как он много лет провел в чужих краях, то не знал, что его друга нет в живых и у замка другой хозяин, когда же услышал безрадостные известия, то весьма опечалился и расстроился, и теперь нуждается в ночлеге, дабы отдохнуть перед возвращением домой. Ему пришлось остановиться в нашей хижине, но мой отец подумал, что наш господин разгневается, коли ему не доложат про заезжего джентльмена, а еще пуще, ежели узнает, что человек с положением вынужден ночевать в нашем доме, где ему не найти подобающего приема и угощения.
Тут Джон умолк, переводя дух, а его отец воскликнул:
— Молодец! Исполнил поручение как надо, теперь расскажи, каков был ответ.
Джон продолжил:
— Мастер Эдмунд распорядился дать мне пива, сам же отправился доложить о том, что узнал от меня, нашему господину. Он пропадал недолго, а когда вернулся, то произнес: «Джон, скажи благородному страннику, что барон Фиц-Оуэн приветствует его и заверяет, что, хотя лорда Ловела нет в живых, а у замка другой хозяин, друзья покойного всегда будут здесь желанными гостями. Милорд также надеется принять его в своем жилище на всё время, что достойный джентльмен пробудет в наших краях». Ну, я и побежал прямиком домой, чтобы поскорее исполнить поручение.
