— Я видел, что ты собиралась сделать, — сказал он, его рука покоилась на амулете, когда тот начал слабо светиться зеленым. Раньше он был рубиново красным, но с тех пор как он оставил свою позицию светлого жнеца и стал темным, амулет сменил цвет, сдвинувшись по спектру, к смущению Барнабаса.
— Накита, бить ее отдает изяществом носорога, — добавил он. — Ты должна овладеть искусством поиска минимума. Смотри и учись.
Потом тише он прошептал мне:
— Мэдисон, начинай замедляться, пока офицер Леви не пройдет мимо тебя. Джош, мне жаль, я не могу тебя прикрыть. Она должна кого-то поймать. Лучшее, что я могу — сделать так, что ты не попадешь в неприятности.
Джош вздохнул, смотря на меня, когда взял мою руку.
— Увидимся позже, — сказал он тихо, выражение его лица было несчастным и одновременно покорным. — Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Мои пальцы выскользнули из его, и я поморщилась.
— Возьмешь мою домашнюю работу?
— Ага. Я заеду к тебе домой после школы. У тебя есть мой номер телефона?
Я дотронулась до своего кармана, нащупывая мой телефон.
— Всегда, — сказала я, и Накита хмыкнула, совершенно не понимая. Почти все для нее просто логика. В этом была разница между ней и Барнабасом. Несмотря на всю его горечь, его вело сердце.
Я чувствовала себя отвратно, покидая Джоша, но что еще я могла сделать? Постепенно я начала замедлять шаг, оба, Накита и Барнабас начали отставать вместе со мной, в то время как Джош продолжал идти впереди нас, с опущенной головой и руками в карманах. Я задержала дыхание, когда отступила в сторону и позволила офицеру Леви пройти мимо меня. Барнабас коснулся моего локтя, и я остановилась. Другая его рука была на амулете, глаза стали серебряного цвета, когда он прикоснулся к божественному, изменяя воспоминания офицера Леви, чтобы исключить нас. Это было несложное умение, но то, которому, как я думаю, они оба не спешили меня учить из-за того, что я смогу делать с его помощью. Конечно, я их босс, но я получила работу без пожизненного обучения и дисциплины, которые обычно следовали сначала.
Я стояла между машин и наблюдала, не веря своим глазам, в то время как офицер Леви, казалось, полностью забыла о нас, провожая Джоша обратно в школу, как если бы он был единственным, кого она видела. Магия жнецов — вы просто обязаны ее полюбить.
— Женщина вспомнит, — сказала Накита, фыркая, отставив бедро и тоже наблюдая. — Ты использовал слишком мало божественности, так что ложная память не будет держаться.
— Она удержится достаточно долго, чтобы мы смогли улизнуть, а это все, что нам нужно, — Джош уже, очевидно, был забыт, Барнабас взял меня за локоть и направил к полю на краю парковки, но мои глаза были на школе позади нас и открытых окнах. — И когда вернется проверить и никого не найдет, в ней зародится сомнение. Через неделю она забудет об этом, потому что для нее будет легче забыть, чем помнить.
Неделя, думала я, надеясь, что он не совершает ошибку. Я думала, что это будет более надежно. Накита тоже казалось неубежденной.
Плечом к плечу, мы повернулись и оставили машины позади нас и направились к заросшему полю, полному пчел и маленьких цветочков. Я не могла не чувствовать себя странно, шагая меж двух ангелов, светлым и темным, как если бы я была как-то соединена со всем прошлым, что случилось до меня, и будущим, что грядет. Если бы я не знала, что за нами была школа, или не ощущала запах асфальта и раскаленного металла, я бы могла подумать, что иду по Эдему[1].
Накита посмотрела на небо и смахнула волосы назад. Она улыбнулась до боли красивой улыбкой. Когда она вытянула руки к небесам, ее крылья, ее восхитительные, с черным оперением, невозможно большие крылья — материализовались, переливаясь на солнце. Темный жнец, темные крылья.
Беспокоясь, я оглянулась на школу. Когда я повернулась, Барнабас уже тоже обзавелся крыльями. Его крылья были белыми, и я задумалась, не изменят ли они со временем цвет, как его амулет.
У меня было меньше 24 часов, чтобы попытаться помочь какой-то безымянной душе, что вот-вот окажется в центре борьбы за свою жизнь. И мы — те единственные кто может его спасти, думала я, в то время как Барнабас обхватил меня рукой за талию, и я ступила назад, становясь ему на ноги, так, чтобы он смог нести меня в полете. Мы несли его спасение и его смерть… потому что если я не смогу убедить его сделать иной выбор, Накита его убьет.
В торговом центре Форт Бэнкс царила приятная, созданная кондиционерами прохлада. Я почти ощущала, как охлаждается мое нагретое солнцем тело, пока я ждала у информационной стойки Барнабаса и Накиту, приглушенные звуки ожесточенного спора которых доносились сейчас из-за двойных стеклянных дверей. Грейс, мой бывший ангел-хранитель, а ныне курьер, что-то напевала надо мной. Светящийся шар размером с мяч для софтбола присоединился к нам сразу же, как только мы оказались в воздухе — благодаря ей и помощи серафимов мы нашли этот маленький городок, затерянный среди кукурузных полей. Я всего лишь несколько раз видела Грейс — когда разрывала связь со своим амулетом, и тогда это почти убило меня, кстати. При своих крошечных размерах она была прекрасна, со слишком ярким лицом, чтобы смотреть на него. Чаще всего она появлялась в виде дымки из яркого света, вроде дефекта, который вы иногда можете заметить на фотографиях. Зафиксировать ее на пленке — единственный способ для обычного человека узнать, что она рядом. Я же могла еще и слышать ее. Мои жнецы тоже могли ее слышать, а вот люди — нет. Повезло им.
— Однажды девушка жила, хранителем времени была, — весело напевала Грейс, спускаясь ко мне, когда ей надоело играть с эхом у сводов потолка. — С жнецом поспорила она. Чем сразу плохиша скосить, она решила с ним поговорить — дать шанс ему не мудануть, а метко выбрать правый путь.
— Спасибо, Грейс, — сухо сказала я.
Она просияла, ее хихиканье звучало как журчание ручейка. Грейс нравилась ее новая должность курьера, которую она получила, когда я дала ей имя. Я случайно поспособствовала ее продвижению по службе, не зная, что имена так много значат в королевстве ангелов. Я думаю, что серафимы прикрепили ее ко мне в качестве наказания, но "лимерики или нет" — тут у меня не было выбора (Ли?мерик — форма короткого юмористического стихотворения, появившегося в Великобритании, основанного на обыгрывании бессмыслицы (прим. LizardQueen). — Как там жнецы? — спросила она, приземляясь на вершину мусорной корзины рядом со мной и становясь невидимой. Когда ее крылья замирали, она переставала светиться.
