«Брат поужинает, а сестра позавтракает! Очень мило!»
— Не бойся, Аскольд запретил мне тебя трогать, — тяжело вздохнула та. — На самом деле я предпочитаю кровь кошек. Желательно чёрных, я их даже развожу специально. Знаешь, они ведь размножаются в таких количествах! Ешь, не хочу! Кстати, меня зовут Анж, — немного сердито заявила девушка, поправляя падающие на лицо длинные волосы. — У тебя в роду случайно магов не было?
— Не знаю… А что, это так важно? Разве маги могут вам помешать? — с жадным интересом расспрашивала я, желая побольше узнать о новом для меня мире. Несмотря на ужасные обстоятельства, мне не хотелось думать, что я здесь умру, в этом милом вампирном домике. — А разве у вас есть маги?
— А где их нет? По-моему, этого добра везде хватает, — тяжело вздохнула Анж. — Ну как тебе еда? Вообще-то, сама понимаешь, я очень редко готовлю…
— Спасибо, вкусно, — попыталась улыбнуться я. Но у меня плохо получилось. Я никак не могла расслабиться рядом с вампиршей, пусть она до посинения твердит, что кошки ей нравятся гораздо больше людей. Не доверяла я ей, её уклончивому, безумно-жестокому взгляду. Да и как можно доверять вампирам? Разве что они очень, очень сыты… да и то. — А какие у вас отношения с магами? Вы дружите?
Анж резко, зло засмеялась: — Да ты что, издеваешься, что ли? Дружить с магами? Они же нас считают нечистой силой и постоянно пытаются либо убить, либо подчинить себе и заставить прислуживать! Хотя… наш нынешний король приучил их нас бояться! Он объединил нас. Теперь мы можем ставить им свои условия. Иногда. Между нами нейтралитет… пока. И не мечтай, что кто-то из магов, белых или чёрных, придёт тебя спасать! В наши дела они не лезут, люди им также безразличны, как нам. Но мы их хотя бы едим, а они…
— Что они? — с жадным любопытством спросила я. Несмотря на ужасное положение, любопытство оказалось сильнее страха.
— Не знаю, — Анж равнодушно пожала плечами. — В основном ничего с ними не делают. Нейтралитет.
— Понятно. А тебе нравиться жить с братом? — продолжала спрашивать я, хотя бы затем, чтобы убить время… Прежде чем снова придёт Аскольд и начнёт убивать меня.
— Конечно! Я ведь его люблю! — с фанатичным энтузиазмом отвечала она, забирая пустой поднос.
Вскоре она вернулась и уселась напротив меня, специально так пододвинув кресло, чтобы глазеть на меня, как на экран телевизора. Её взгляд начал меня нервировать, представьте, что на вас глазеет волк, и не из клетки в зоопарке, а так, на свободе, в трёх шагах от вас. — И что ещё ты хочешь узнать, Арианна? — усмехнувшись, спросила она. — Так странно, — она снова вперила в меня изучающий взор, — видеть говорящую еду.
— Да, я бы сама обалдела, если бы увидела говорящий батон, — усмехнулась в ответ я.
— Вставай, я покажу тебе твою комнату, — приказала она мне. — Если не сможешь идти, я отнесу тебя на руках.
Я вздрогнула от омерзения и поспешно встала, несмотря на то, что моя голова по-прежнему кружилась, а в теле ощущалась противная слабость. Хотя меня шатало, пока мы вышли и немного прошлись по коридору второго этажа, я ни разу не позвала её на помощь.
— Вот, — мы дошли до резной двери из светлого дерева. — Входи.
Я вошла. Комната была очень похожей на комнату моего мучителя, но обладала мебелью более светлых оттенков и была очень изящной. На туалетном столике лежала косметика, в рассыпанная в беспорядке.
— Это он принёс специально для тебя, — с тем же презрением проговорила девушка, тыкая остреньким ноготком в столик.
— Что, стол? — утомлённое спросила я. — Сейчас меня больше интересует: туалет, ванная и постель. Именно в такой очерёдности.
При слове туалет она поморщилась, поджав губки, как аристократка древних времён рядом с которой неожиданно выругались. — Вон те две белые двери, — снова ткнула она пальчиком.
— А что, вы, вампиры, в туалет не ходите? — искренне удивилась я, хотя уже начала подозревать что-то подобное.
— Разуметься, нет! — с чувством превосходства ответила она. — Но мы всё-таки моемся, — почти с сожалением проговорила она, явно раздосадованная подобным обстоятельством. — Я тебя покину, если что, я у себя, — моя комната соседняя.
Я подумала, что вряд ли рискну тревожить леди-вампиршу, даже если буду помирать.
— А твой брат надолго ушёл? — с надеждой, что он вообще никогда не вернётся, задала я последний вопрос, когда Анж была уже возле двери. — Скоро вернётся, — с дьявольской усмешкой отозвалась она, оборачиваясь. — Не беспокойся!
* * *
Я чувствовала сильную слабость, как при серьёзной болезни. Слабость и безнадёжность. Будто организм мой пытается бороться, но у него нет сил. Угасание. Я даже разыскала зеркало в туалете и долго смотрелась в его запыленную поверхность — не постарела ли я.
Зеркало по-прежнему отражало красивое девичье личико с большими зелёными, очень грустными и какими-то пустыми глазами. Нет, в глазах был свет: злой, мрачный. Свет дождливого утра.
А дождь постепенно утихал, выглянуло солнышко, такое же, как и у нас в Англии, немного мрачное, цвета лимона, а не южного апельсина. И я вдруг подумала, что этот рассвет может стать для меня последним. Мне стало невообразимо грустно.
…Я почти заснула. Анж к вечеру принесла для меня дров и керосиновую лампу. Пожалуй, она мне действительно сочувствовала, но и ненавидела меня тоже. Я не могла понять, почему. Да, она любила брата не совсем как брата, но я ведь скоро должна была умереть. Одна ночь с Аскольдом отобрала почти все мои силы. Что же будет в следующую? Я умру?
— Арианна, — на грани сна раздался его обворожительный, соблазняющий, внушающий любовь и тревогу голос.
— Да.
Я открыла глаза и увидела, как он склонился над моей постелью, как врач над ложем больного. Его длинные, вьющиеся волосы чёрным бархатом упали на меня. Как пушистое одеяло. Его лицо в облаке чёрных волосы казалось невообразимо белым, светящимся как фосфор, пожалуй, это было даже красиво как на мой извращённый вкус.
— Ты спишь?
— Уже нет. Ты разбудил меня.
Он прилёг со мной рядом, я увидела, что он уже переоделся в атласную пижаму цвета переспелой вишни или загустевшей крови. Этот алый цвет дарил краски его бледному лицу. Правда, губы у него были такие же малиновые, как и пижама. Я поняла, что он уже успел поохотиться, и недоумевала, что он хочет от меня.
Он повернул моё лицо к себе: — Я хочу, чтобы ты любила меня, — вполне серьёзно произнёс он. — И приласкала.
— Ты же не моя собачка, что бы я тебя гладила, — я отшвырнула его руку с гневом и силой, удивившими меня. Обычно я была кроткой девочкой и даже никогда не устраивала скандалов. Я всегда уклонялась от ссор. Даже со своей семьёй я порвала молча. Кричал в основном отец, а мать плакала. А я молчала, после того, как твёрдо сказала им, что больше их видеть не желаю.
