Сегодня я увидел бумажный самолетик.
Белоснежный, маленький, он по спирали спустился с небес в переулок в тот момент, когда я там проходил. Я покрутил головой, но не увидел ни одного открытого окна. Самолетик упал за мусорный хребет, и я не стал его искать, побрел дальше. Но этот миг, когда неподвижную серую мглу вдруг рассек полет самолетика, взволновал меня и запал в душу.
В восемь часов сорок одну минуту я уже проходил на территорию отделения.
— Доброе утро, Леонид Иванович, — продребезжала будка КПП.
Мимо пустой клумбы к двери в приземистое здание, окрашенное в бежевый цвет. В ворота въехал белый с красной полосой фургон и в объезд здания направился к заднему входу. Труповозами управляют бортовые компьютеры, санитары — киберы. Помнится, когда я учился в университете, роботизация еще не зашла так далеко. Да что там, когда я семнадцать лет назад пришел впервые в это отделение простым судмедэкспертом, здесь работало двадцать человек. Сейчас я начальник отделения, и больше живых людей здесь нет. Конечно, мы работаем с полицией, прокуратурой и физическими лицами, но чаще всего все вопросы можно разрешить без личных встреч со мной. Киберы, так напоминающие мне броненосцев из передач о дикой природе, снуют по коридору, моют пол. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж, отпираю ключом свой кабинет. Вешаю в шкаф пальто и респираторную маску, включаю компьютер. Сводка за ночную смену, доклад дежурной системы, отчеты аутопсии, микроскопии, химии, судебные постановления, запросы из полиции, одно анонимное письмо с угрозами… Какой-то фанатик-сектант, судя по всему.
Казалось, лампы над головой светят слишком ярко. Я посмотрел на календарь, висящий в правом верхнем углу рабочего стола на мониторе. Ровно две недели оставалось до отмеченного маркером дня, кроме всего прочего это был день зарплаты. Я отвернулся от монитора, пальцами потирая глаза. Глянул в окно. Как странно! По стеклу неслышно стекали струи воды, улица потонула в густой серой мгле. Я даже не заметил, чтобы собирался дождь. Может, просто не смотрел на небо? Сквозь волнистые дорожки сбегающих вниз капель мутно просвечивали алые огни, сновали темные человеческие силуэты. Конечно, я лишь на секунду уверовал, будто за окном ходят люди. К тому же в дождь! Кажется, ту социальную рекламу, что предупреждала о вреде росы, дождя и снега, все еще крутят по ТВ. Это были не люди. И я не в первый раз уже удивился, зачем было придавать мусорщикам внешнее сходство с человеком. Гуманоидные роботы были распространены только в сфере непосредственного контакта с клиентом: от андроидов-дворецких до шлюх-роботов. А эти широкоплечие высокие фигуры за окном вызывали недоумение. Вдруг там произошло резкое и непонятное движение, я присмотрелся, но дождь не давал что-нибудь увидеть. Мусоровоз — это его красные габаритные огни я видел — сдавал назад, чтобы принять очередной контейнер с отходами. Бригада роботов столпилась, чего-то ожидая. Думаю, бортовой компьютер мусоровоза сдал слишком сильно назад и врезался в стену. Мне показалось, я видел короткую слабую вспышку между стеной и задним бампером грузовика. Андроиды не шевелились. Мусоровоз отъехал, и тени роботов замелькали. Я видел раньше, как они работают. Сноровисто, быстро, не как люди, но так, будто им это нравится. Менее чем через минуту они закончили с мусорными контейнерами, попрыгали на грузовик и прилипли к его бокам. Мусоровоз уехал, но я продолжал некоторое время смотреть в окно. Потоки дождя змеились по стеклу, искажая, заставляя мглистый бесцветный мир снаружи танцевать. Мне казалось, что мусорщики оставили что-то после себя. Что-то темное лежало у стены, в которую врезался мусоровоз.
Ничего толком не разглядев, я вернулся к своим делам. Я уже решил, что если дождь затянется, то можно заночевать прямо в кабинете. Не впервой. И все-таки нечто, лежащее у мусорных контейнеров, не давало мне покоя весь остаток дня. И вечером я решил выйти в дождь, чтобы посмотреть. Думаю, на меня это не похоже. Делать что-то из ряда вон, чтобы утолить свое любопытство. Я — вообще не очень любопытный. Нашел в шкафу комплект защитной одежды, глухой противогаз. Облачившись в серо-зеленый комбинезон, с противогазом в руке вышел из кабинета. Вспомнился утренний самолетик, упавший с неба. Может, из-за него я такой чудной сегодня? Или из-за приближающейся даты в календаре? Киберы, словно крысы, выскальзывали из-под ног. Пол блестел, его опять мыли. Неужели он успел испачкаться? У двери заднего выхода я остановился, чтобы надеть противогаз. Дышать было трудно, пахло резиной и еще чем-то медицинским. Я отворил дверь, вышел во мглу и смутно почувствовал, как дождь барабанит в плотную материю комбинезона. Над выходом зажглась яркая лампа, и капли заискрились на стекле противогаза. Я закрутил головой, пытаясь сориентироваться, а потом увидел то, что искал. Оно шевелилось. Я подумал было, что все из-за игры дождевых капель на стекле противогаза, но, подходя, отбросил эту мысль. На асфальте в пузырящейся луже лежало тело, напоминающее человеческое, и оно действительно двигалось. Робот из бригады мусорщиков. Значит, мусоровоз сбил его, впечатав в стену, но почему его бросили здесь? Неисправный андроид трепетал, царапал асфальт металлическими пальцами, сучил ногами и вдруг замер. Я вздрогнул. Никогда не видел, как умирают роботы. Присев на корточки, я стал разглядывать его покореженную голову. Она напоминала человеческий череп, вот только лица не было как такового, не было рта, носа. Ровная поверхность и пара черных круглых дырочек, в которые были утоплены объективы. Их можно было бы назвать глазами. Когда заныли ноги от неудобного положения, я поднялся, попинал труп робота — нет, такое сам не сдвину — и вернулся в здание. Через десять минут киберы волокли темную грохочущую груду металлолома по начищенному полу отделения. В подвале у нас размещалась мастерская техобслуживания, туда я и велел оттащить этого железного дровосека. А потом, переодевшись и приняв по привычке вечернюю таблетку транквилизатора, со стулом из столовой в руке спустился и сам. Не люблю подвальных киберов, они все напоминают мне насекомых и прочих членистоногих тварей. Несколько огромных мокриц быстро ползали по корпусу андроида, изучая каждую вмятину. Голову облепили пауки. Пара богомолов изготовилась, чтобы раскрыть грудной кожух. Большая, забранная в решетку лампа на потолке светила блекло, окрашивая происходящее в густые бронзовые тона. Большая часть подвала тонула в скрежещущем мраке.
Не знаю, сколько я просидел на этом чертовом стуле, загипнотизированный действом и подавленный анксиолитиком. Это все напоминало мне привычную процедуру вскрытия, робота анатомировали, перебрали внутренности, чтобы установить причину смерти. Кажется, мне показали предварительный отчет. Он мало походил на отчет патологоанатома, но я все равно углядел сходство. Модель универсал, серийный номер не идентифицирован, товарный знак, муниципальная собственность, состояние… Впрочем, кардинальная разница была, и когда я ее осознал, появилось ощущение, будто это что-то катастрофически важное… Конечно, это было только следствие действия препарата. А разница заключалась в том, что в показанном мне отчете была графа «разрешить ремонт», и я ткнул в нее пальцем, чтобы мог считаться папиллярный узор. И машины будто включили обратный ход, они возвращали внутренности андроида, раскладывали по местам, паяли. Готовили к похоронам? В какой-то момент я все-таки отключился, просто уснул. Тонкий белоснежный росчерк на темно-сером фоне… Это самолетик, детская игрушка, падает вниз. Ну же, поймай его!.. Я пошел вперед и свалился со стула, врезавшись в пол левой щекой.
