– Что я мог поделать против толпы индейцев? Ну что?! – отчаянно проговорил он, глядя на луну. – К тому же мне надо было отогнать на ранчо бычков, – добавил ковбой неожиданно прозаическим тоном.
Грэхем поперхнулся.
– И вы оставили ее там? – спросил он, задыхаясь от негодования. – Не пришли на помощь? Смотрели, как с нее снимают скальп?! – Грэхем почти визжал.
– Вы – жалкая восточная крыса, – ответил ковбой. Грэхем издал неопределенный звук. – Вы, наверное, кольта в руках не держали. Только поэтому я вас прощаю. Конечно, я не мог ее бросить. Никому не пожелаю помереть от рук индейцев.
– И что вы сделали?
– Что? – удивленно спросил ковбой. – Конечно, застрелил ее!
Онемев, Грэхем присмотрелся к своему собеседнику. Луна била ковбою в лицо, и Роу хорошо видел синие тени на запавших щеках и горящие безумием глаза.
– Мне пора идти, – пробормотал он, вставая. Ковбой не пошевелился. Грэхем осторожно двинулся к выходу с веранды. Сквозь кружевные ветви акации у ворот он увидел, как мерцает рыжее пятно костра, запаленного возницей. Может, у старика припрятано немного виски. Грэхем чувствовал, что ему необходимо выпить. Если этот сумасшедший не набросится на него сейчас или не начнет стрелять, завтра Роу будет в Аве-Арройо. Нэнси наверняка ищут. Надо будет сообщить шерифу… может, разобрать вещи, отвезти что-то родственникам…
– Да… скоро два года, как это случилось, – мертвым голосом сказал ковбой. – Ровно два года.
Грэхем споткнулся.
– Как – два года? – спросил он. – Как это – два года?!
Ковбой мрачно ухмыльнулся.
– Вот, слышите? – сказал он.
Где-то вдалеке затявкал койот, и Грэхема продрал озноб. Костерок возницы показался страшно далеким. Прерия жила своей жизнью, враждебной и опасной.
– Да, места здесь дикие, – пробормотал Роу.
Хозяин ранчо раздраженно дернул плечом, и Грэхем попятился.
– Да нет же, – с досадой проговорил ковбой. – Плевать на собак. Неужели вы не слышите? Стук… Это она!
– Она? – озадаченно переспросил Грэхем.
– Она! Нэнси! Стрекочет и стрекочет… Да прислушайтесь же! Это ее пишущая машинка! Она диктует мне свои романы, слышите, вы, пижон!
И тогда Грэхем Роу бросился бежать.
На следующий день фургон остановился у салуна «Хороший индеец», в котором когда-то поселилась Нэнси. Здесь же, как сказали Грэхему, можно найти шерифа. Был полдень; опустевший поселок пах потом и сухим навозом. Под ногами Грэхема в белой пыли корчилась черная карликовая тень. Солнце обрушивало на голову потоки стеклянного света, и чрево салуна казалось прохладной пещерой, дышащей влажными опилками и спиртом. Грэхем уже собрался нырнуть в манящую темноту, но вдруг остановился, не веря своим ушам. Откуда-то сверху до него донесся невозможный, невыносимо страшный звук.
Это был тяжелый стрекот, разделенный неритмичными паузами, треск, так хорошо ему знакомый и такой неуместный здесь, в затерянном в прерии поселке. Волосы Грэхема встали дыбом. Ужас отозвался тошнотой и темной пеленой, застилающей глаза. Собрав в кулак всю свою волю, чтобы не закричать, Грэхем на ватных ногах отошел на середину улицы и оглядел верхние этажи здания. Стук доносился из открытого окна угловой комнаты. Чуть переместившись, Грэхем увидел чуть резковатый женский профиль, нежный румянец на смуглой щеке. Темные густые волосы, обычно уложенные в высокую прическу, были заплетены в две толстые косы; на шее висело несколько амулетов, довольно противных на вид. Но, несомненно, это была Нэнси Лоренс. Сердце Грэхема замерло, а потом заколотилось изо всех сил – где-то в горле.
Видимо, ощутив его взгляд, Нэнси оторвалась от «Ремингтона», повернулась к окну и радостно вскрикнула.
– Мистер Роу! – крикнула она, перегибаясь через подоконник. – Как я рада вас видеть! Как вы оказались в этом богом забытом углу?
Грэхем едва разлепил спекшиеся губы и попытался улыбнуться в ответ. Собственное лицо показалось ему сделанным из гладкой ледяной резины.
– Мисс Лоренс… вы живы?! – еле выдавил он. – С вами все в порядке?
– Что за чепуха! Да поднимайтесь же скорее! – сказала Нэнси. – Комната номер пять.
– Что за странный наряд? – спросил Грэхем, глядя, как живая и невредимая мисс Лоренс разливает чай.
– Я ведь теперь принадлежу к племени, – хихикнула Нэнси. – Даже научилась кое-чему у старух-шаманок. Меня приняли как свою, я могла бы описать посвящение – это интереснейшая процедура, очень таинственная, но, боюсь, нынешняя цензура рассказ не одобрит. Представляете, чтобы очиститься водой, мне пришлось полностью раздеться!
К счастью, мисс Лоренс была слишком занята чаем, чтобы смотреть на Грэхема – иначе выражение его лица могло бы напугать ее. Не замечая его изумления, она продолжала щебетать:
– Да, своя в племени. Мне известны их тайны, я могу говорить на их языке… Все мои интересы теперь лежат в области обычаев и магических ритуалов этих благородных дикарей… если, конечно, не считать моих романов. Для меня всегда найдется место в вигваме. Они поклялись учить меня и защищать… да… – ее глаза затуманились. – Когда мы обменивались клятвами, я не подозревала, что эти люди – такие буквалисты, – уныло добавила она.
– Это крайне интересно, мисс Лоренс. По дороге сюда мне пришлось заночевать на «Старых акациях», – осторожно заговорил Роу. – Знаете, такое маленькое запущенное ранчо… Я был удивлен, увидев там ваш портрет.
Нэнси грустно улыбнулась.
– Бедный добрый Билл, – пробормотала она. – Славный человек, храбрый и мужественный. Настоящий джентльмен, отличный ковбой, но никудышный стрелок, – должны же у мужчины быть недостатки. Мы были очень близки. Знаете, Грэхем, иногда, когда я пишу, мне кажется, что он подсказывает мне… Мне тяжело об этом говорить. Наша последняя встреча была… неприятной.
– Гм, – отозвался Роу. Голова у него шла кругом.
– Я так рада, что вы приехали, – повторила Нэнси.
Они помолчали, глядя на пыльную улицу, по которой брела серая от пыли бродячая собака. Потом Нэнси положила руку на рукав Роу.
– Грэхем… – позвала она чуть дрогнувшим голосом.
– Да, мисс Лоренс, – отозвался он, уже догадываясь.
– Увезите меня отсюда, Грэхем…
Два дня спустя Грэхем уже катил в знакомом фургоне на станцию. На этот раз он сидел на козлах рядом с кучером. Внутри, окруженная своими сундуками и подушками, положив голову на зачехленный «Ремингтон», дремала мисс Лоренс. Разномастная пара шла размашистой рысью прямо к дрожащему в жарком мареве горизонту. Грэхем уже начал клевать носом, но кучер вдруг грубо натянул вожжи, лошади дернулись, и Роу чуть не полетел на землю. Он хотел возмутиться, но тут заметил, что наперерез фургону в клубах пыли беззвучно несутся несколько донельзя истощенных пегих бычков. За ними на похожем на скелет коне несся ковбой. Задубевшая шкура лошади была натянута на ребрах так, что, казалось, вот-вот лопнет. Под стать бычкам и коню был и чуть сгорбленный в седле всадник – высокий и жилистый. Меловая пыль въелась в одежду, складки кожи, шкуры животных, выкрасив всех в светло-серый. Возможно, подумал Грэхем, их неестественная истощенность – лишь иллюзия, сочетание пылевой завесы и резких теней. Всадник поднял руку и стал медленно раскручивать лассо. Глубоко надвинутая шляпа ковбоя затемняла лицо, создавая неприятное впечатление пустоты, но, тем не менее, Грэхем узнал своего недавнего собеседника.
