да, но иногда расписание меняется. Со мной говорили уже несколько человек, включая…
– Включая меня, – говорит доктор Глен. Гвенди не слышала, как он подошел. И теперь он задает ей вопрос, которого она так боялась: – Сенатор, вы ничего не хотите нам рассказать?
25
Гвенди окончательно поняла, что с ней творится что-то не то, весной 2024 года, примерно через четыре месяца после встречи с Шарлоттой Морган. В тот день она писала статью на 700 слов. С такой легкой, приятной работой она должна была справиться за час, но именно эта несчастная статья разрушила защитный барьер Гвенди точно так же, как красная кнопка разрушила пирамиду Хеопса.
В «Вашингтон пост» тогда публиковали серию статей под рубрикой «Моя пятерка»: разные знаменитости рассказывали о пяти выдающихся (или малоизвестных, но все равно интересных) местах в своем родном штате. Джон Кьюсак написал о достопримечательностях Иллинойса. Автор детективных романов Лора Липпман – о «Кафе мисс Ширли» в Балтиморе и купальной запруде у водопадов Килгор-Фоллс. Гвенди, конечно же, попросили написать о штате Мэн. Она с радостью взялась за эту работу и, усаживаясь за компьютер в крошечном кабинете своей вашингтонской резиденции, предвкушала немалое удовольствие. Всегда приятно вернуться домой, пусть даже мысленно.
Она написала о бухте Тандер-Хоул в Бар-Харбор, о Музее открытий штата Мэн в Бангоре, о маяке на мысе Пемакид и о Художественном музее Фарнсуорта в Рокленде. Потом сделала перерыв и задумалась. Ей хотелось закончить рассказ чем-то легким, забавным. Она сидела, постукивая по носу ластиком на кончике карандаша – привычка, оставшаяся еще с детства, – и тут ее осенило. Конечно же, «Саймонс»!
Она вернула карандаш в стаканчик и принялась печатать: Завершает мою пятерку ресторан в Льюистоне, всего в 20 милях от моего родного Касл-Рока. Доезжаете до конца Лисбон-стрит, поворачиваете направо на Честнат-стрит, находите на стоянке свободное место (удачи!) – и добро пожаловать в «Саймонс»! Это маленький, с виду непримечательный ресторанчик, но готовят там просто божественно. Рекомендую отведать их фирменные бушприты.
Она застыла, глядя на экран. Бушприты? В ресторане? О чем она думала?
Я не думала. Я писала на автопилоте и просто ошиблась.
Только это была не ошибка, это был мозговой ступор. В последнее время они случались все чаще и чаще. Она ходила по дому в поисках ключей от машины, которые держала в руке; решив разогреть в микроволновке замороженный обед, шла к холодильнику и не сразу соображала, что ищет его в гостиной; неоднократно бывало, что она просыпалась и совершенно не помнила, как ложилась вздремнуть. После пары пропущенных совещаний и одного поименного голосования (слава богу, не особенно важного) она все больше и больше полагалась на свою личную помощницу Энн-Мари Бригс, которая следила за ее расписанием и напоминала ей о предстоящих событиях. Раньше такого не было. Гвенди прекрасно справлялась сама. Забыть дату голосования? – изумилась бы прежняя Гвенди. Никогда в жизни!
А теперь еще эта странная фраза на экране компьютера: Рекомендую отведать их фирменные бушприты.
Гвенди стерла предложение и напечатала: Таких бургомистров, как в «Саймонсе», нет больше нигде.
Она уставилась на экран и прижала ладонь ко лбу. Ей вдруг стало жарко. Жарко и странно. В прошлом месяце, когда она ездила в Касл-Рок на выходные, она села в машину, собираясь поехать в какое-то конкретное место, а потом обнаружила себя на стоянке у кегельбана в Румфорде, причем без малейшего понятия, что она собиралась там делать. Тогда она рассмеялась и сказала себе: И черт бы с ним! Погода отличная, прекрасный день для поездки.
Теперь ей было уже не до смеха.
Какое в «Саймонсе» фирменное блюдо? В голове завертелся пугающий вихрь слов: кетгут, бархан, вертеп, шлагбаум.
Точно, шлагбаум! Она напечатала слово, но оно все равно выглядело неправильно.
Приоткрыв дверь, в кабинет заглянула Энн-Мари.
– Я собираюсь в «Старбакс», сенатор. Вам что-нибудь принести?
– Нет, спасибо. Но у меня тут затык. Как называется эта еда?
Энн-Мари нахмурилась.
– Можно чуть поконкретнее, босс?
– Это такие длинные булки. – Гвенди показала руками примерный размер. – Внутри что-то мясное и еще горчица и кетчуп. Не могу вспомнить слово.
Энн-Мари улыбнулась, отчего у нее на щеках появились ямочки. Она смотрела на Гвенди с выражением человека, который слушает анекдот и ждет ключевой фразы, когда можно будет смеяться.
– Э… хот-доги?
– Хот-доги! – воскликнула Гвенди и вскинула над головой сжатый кулак. – Да, тошно!
Улыбка Энн-Мари тут же погасла.
– Босс? Гвенди? Вы хорошо себя чувствуете?
– Да, – соврала Гвенди. – Я хотела сказать «тошно», а не «тошно». Возьмите мне черный кофе без сахара, хорошо?
– Хорошо, – кивнула Энн-Мари и ушла… но перед тем как уйти, озадаченно глянула на Гвенди через плечо.
Оставшись одна, Гвенди снова уставилась на экран. Слово, которое подсказала Энн-Мари, мгновенно забылось. Проскользнуло сквозь пальцы, как верткая мелкая рыбешка. Ей уже не хотелось писать эту треклятую статью. И она собиралась сказать не «тошно», а «точно».
– Тошно, точно, точно, тошно, – произнесла она вслух и расплакалась. – Господи, что со мной происходит?
Но она знала, что с ней происходит. Она тошно знала. Она даже знала, когда именно все началось: когда она нажала красную кнопку, чтобы продемонстрировать Шарлотте Морган, насколько опасен пульт управления и как важно держать его существование в строжайшей тайне, пока не удастся избавиться от него окончательно.
Но Шарлотта не должна узнать о ее состоянии.
Никто не должен узнать.
26
Второй день на МФ-1.
Члены экипажа приступили к работе. Все, кроме Гарета Уинстона, у которого нет никаких определенных обязанностей. На станции столько всего интересного, но миллиардер сиднем сидит в своем люксе и почти не выходит наружу. Как Ахиллес, предающийся тяжким раздумьям у себя в шатре, размышляет Гвенди. Она даже может его понять, потому что сама предается тяжелым раздумьям со вчерашнего дня, когда доктор Глен задал ей свой вопрос. Буквально обрушил его ей на голову.
Но в отличие от Гарета Гвенди есть чем заняться. Она посетила метеолабораторию, проверила тамошнее оборудование и долго смотрела на Землю внизу, наблюдая, как темнота гладкой тенью накрывает Северную и Южную Америку (синяя и фиолетовая кнопки на пульте управления). Затем Гвенди приняла участие по «Зуму» в заседании Комитета по вопросам здравоохранения и социальной защиты. Рассказала о важности космических исследований пятиклассникам из Бойсе, которые выиграли видеоконференцию с ней в каком-то конкурсе (или, может быть, в лотерее). Ей самой кажется, что все прошло хорошо, но весь ужас в том, что она больше ни в чем не уверена. Она выпила сразу две таблетки «Тайленола» от головной боли – начавшейся, видимо, из-за стресса, – но чтобы справиться с предстоящим испытанием, нужно что-то посущественнее «Тайленола».
Похоже, все уже знают или подозревают. Все до единого на борту.
О чем они подозревают? Что знают? Что у сенатора Гвендолин Питерсон поехала крыша. Шарики зашли за ролики. Подтекает чердак. Сорвало башню – и далее по списку. И поскольку они находятся на высоте 260 миль над Землей и сенатор Питерсон
