– Пожалуйста, отключите. – У кресла вновь появилась стюардесса.
– Никаких проблем. – Червинская нажала на кнопку.
Какая загадочность. Она слышит свой собственный голос как эхо, словно бы издалека. Механическое, нереальное… в груди растет ощущение: она – это вовсе не она… а незнакомое существо из другого мира. Хм, да почему бы и нет? Кто из людей в салоне может поручиться, что он не инопланетный робот, присланный уничтожить Землю, но находится в спящем режиме?
Она чувствует себя здесь чужой. Волнения, страхи и радости пассажиров в этом «боинге» ей не близки. Пустота. Елена не боится летать – и, вероятно, никогда не боялась. Стадо человеков в самолете отвратительно: они раздражают запахом вещей, щелканьем замков, постоянным шумом. Ничего, она еще свое возьмет. Путь неблизкий, обязательно случится турбулентность. Вот тогда Червинская вдоволь насладится липким страхом, зрелищем рук, вцепившихся в подлокотники, и каплями пота на лбах. Она втянула воздух белыми ноздрями. Пахнет чем-то неприятным… Ага, подгоревшим маслом со стороны кабины пилота. Самолетная еда даже в салоне первого класса далека от идеала – микроволновка растерзает вкус любого деликатеса. Девушка явственно представила размороженную курицу в почерневших листиках салата – и передернулась. Нет уж. Она взяла с собой самое вкусное.
Авиалайнер вырулил на взлетную полосу, двигатели взревели – заложило оба уха. Червинская втиснула под голову подушку, устраиваясь удобнее. Кресло рядом пустовало: то ли нет пассажира, то ли связной выкупил оба места.
…Интересно, они уже нашли труп пилота? Наверное, да. Она спрятала покойника впопыхах – в лесочке у аэропорта, забросав ветками. На этот раз убийство было не ее инициативой, связной сам попросил с ним разобраться. Летчик получил бы приз на конкурсе дураков. Ему заплатили полмиллиона, и вместо того чтобы спрятать бабло под матрац, идиот отнес деньги в банк и начал плести сказки про фантастическое наследство. Рано или поздно им бы заинтересовались в экономическом департаменте Отдельного корпуса жандармов: а где бумаги о кончине тетушки? Где завещание? Заплатил ли налог? Теперь им некого спрашивать. Если труп найдут – опознают нескоро.
Она хорошо постаралась, чтобы не опознали.
Курьер от связного за свертком из Парижа не прибыл – что ж, такая вероятность была предусмотрена. Обернув рюкзак в целлофан, она оставила его в тайнике, в условленном месте. За грузом приедут… это уже не ее дело.
Лайнер оторвался от земли. Как и прочие пассажиры, она приникла к окну, рассматривая тающие предрассветные звезды. Пока самолет разворачивался над зеленым полем, Червинскую одолела мысль: а одна ли она у связного? Сомнительно, чтобы такой человек рассчитывал только на нее… он ведь осторожный и предусмотрительный. Наверняка в Москве имеется какой-то резерв. Облака за окном клубились серыми клочьями – так же, как ее ревность. Да-да, ну и пусть. Она чувствует, что лучшая в своем мастерстве – и связной это знает. Иначе не поручил бы ей такое ответственное дело.
Червинская уже в и д е л а облик новой цели… Он формировался в мозгу постепенно, вырастая из биомассы – сначала маленькое, хрупкое, безволосое тело… впалые щеки, острый нос… глаза, полные любопытства… кожаная одежда, цветные лоскуты. Прикольный, ага. Связной прислал на «айфон» много фотографий, различные ракурсы. Захоронение под охраной – это не проблема. Наличное бабло насквозь пробивает любую броню – так, как копье пронзает торт из фруктового желе. Связной предоставил полную свободу действий: все предстоит организовывать на месте, самой… И это прекрасно.
Она давно мечтала о самостоятельности. Пилот передал пластиковую карточку, и там – сумма, достаточная для подкупа нужных людей. Огромные деньги… но ей все равно. Сколько она себя помнит – деньги не возбуждают в ней чувства радости. У нее мало удовольствий: разве что еда и работа. Разведать обстановку, нанять специалистов, устроить похищение костей… наверное, минимум две недели, а то и больше. Ничего. Времени – сколько угодно.
Главное – в следующий раз связной обещал с ю р п р и з.
У нее появятся помощники. Очень необычные – и в этом интерес…
…Самолет выровнялся – двигатели уже не ревели во всю мощь, а ровно гудели. Стюардесса разносила напитки на подносе, и Червинская вдруг поняла – ее терзает голод. Пузырьки «царь-колы» и желтая, густая масса сока не привлекали, нужно было другое. СОВСЕМ ДРУГОЕ. Наклонившись, она дернула молнию на сумке, лежащей в ногах – на свет появилась пластиковая бутылка, небольшая, на четверть литра. Взболтав содержимое, Червинская поднесла ее к губам, сделав глоток. Блаженство вспыхнуло в голове ярким шаром, осьминожьими щупальцами стискивая грудь.
– Тетя, а что это у вас? – Елена вздрогнула, красная струйка пролилась вниз.
Рыжий мальчик лет пяти, в панамке и шортиках на лямках, смотрел на ее действия с откровенным любопытством. Червинская молниеносно вытерла лицо салфеткой. Чертов ублюдок. Разобраться бы с ним и его родителями – прямо тут. Но… слишком много вокруг народа, и пространство замкнутое. Это идиотское правило: почему нельзя свободно убивать людей?
– Ничего, – ответила она и попыталась улыбнуться. Не получилось.
– Вкусно? – с завистью спросил мальчик.
– До обалдения, – подтвердила Червинская. – Но ты – не получишь.
Обиженно всхлипнув, ребенок ушел к родителям – назад, куда-то в середину салона. Еще пара глотков – живот обволакивало сонное насыщение. Любопытно: контроль в аэропорту ищет оружие и наркотики, но в бутылку с ээээ… биомассой офицеры не додумались заглянуть. Она везучая. Девушки на регистрации болтали между собой – еще месяц назад существовал запрет на провоз жидкостей, опасались террористов… но сейчас его отменили. Вот и прекрасно. 14 часов – это слишком долго, чтобы терпеть приступы голода.
Когда хочется есть, она просто чудовище. Разум мутится, в глазах пелена. Добром такие вещи не кончаются. И хотя это самое добро, хэппи-энды и прочее в ее представлении скучнейшее говно… но раз получилось, что она плохая девочка, надо вести себя с осмотрительностью. По обстоятельствам.
Последний глоток вернул Червинской хорошее настроение. Она отстегнула ремень на кресле и потянулась спиной – как уставшая пантера. Большинству людей ее пристрастия в еде покажутся странными – тем, кто не желает включить логику. Вкусы у всех разные. В японских ресторанах едят сырую рыбу, но люди не разбегаются с криками ужаса… или баранина по-татарски – тоже сырое мясо, со специями. Бесподобно, потрясающе вкусно.
