«Плагиат, — решил Морт, — это открытое воровство». А он никогда в жизни не делал этого. Никогда.
— Никогда, — сказал он, вскинул голову и с вытаращенными глазами зашагал в свой кабинет, как воин, идущий на поле битвы.
Следующий час он провел за компьютером. И не написал за это время ни единого слова.
Во время бесполезного просиживания за компьютером Морт решил, что обед лучше не съесть, а выпить. Он приканчивал второй бурбон, когда снова зазвонил телефон. Он осторожно приблизился к аппарату, еще раз пожалев о том, что не поставил себе автоответчик, у которого есть по крайней мере одно важное преимущество: вы можете прослушивать поступающие звонки и отвечать только на те, на какие пожелаете.
Не решаясь снять трубку, Морт стоял возле телефона и думал о том, как сильно ему не нравятся звонки современных аппаратов. Когда-то они звонили даже весело звякали. Теперь издают какой-то пронзительный улюлюкающий шум, похожий на приближающуюся головную боль.
Ну и что, ты снимешь наконец трубку или так и будешь стоять и слушать эти ужасные звуки?
Я больше не хочу с ним разговаривать. Он вызывает у меня страх, он приводит меня в бешенство, и я даже не знаю, какое из этих чувств хуже.
Может быть, это не он.
А может быть, и он.
Два этих предположения снова и снова повторялись у него в голове, и от них было еще хуже, чем от пронзительных трелей телефона, поэтому Морт все-таки поднял трубку и грубо сказал:
— Алло!
А это оказался абсолютно безобидный рабочий Грег Карстейерс.
Грег задал уже набившие оскомину вопросы о доме, и Морт добросовестно ответил на них, думая о том, что все эти разговоры очень похожи на объяснения по поводу внезапной смерти — бесконечное повторение одного и того же постепенно притупляет чувство потери.
— Послушай, Морт, сегодня днем я наконец-то поговорил с Томом Гринлифом. — Морту показалось, что голос у Грега немного странный какой-то осторожный. — Том и Сонни Троттс красят сейчас фасад методистской церкви.
— Ясно. Ты говорил с ним о моем приятеле?
— Да. Том решил, что, должно быть, ты перепутал дни.
— Перепутал дни? Что это значит?
— Видишь ли, — виновато стал объяснять Грег, — Том действительно проезжал вчера днем мимо озера и видел тебя. Он сказал, что помахал тебе и ты помахал ему в ответ. Но…
— Что? — Морт в страхе понял, что сам уже знал ответ.
— Том говорит, что ты был один, — закончил Грег.
Морт долго молчал. Он был просто неспособен что-либо сказать. Грег тоже молчал, давая ему время подумать. Конечно, Том Гринлиф старше Дейва Ньюсама по крайней мере на три, а то и на все наесть лет, но при этом вовсе не был дряхлым стариком.
— Боже! — наконец тихо произнес Морт.
— Лично я думаю, — робко сказал Грег, — что Том сам мог что-то перепутать. Ты ведь знаешь, он уже не…
— Зеленый юнец, — закончил за него Морт. — Я знаю. Но если кто-нибудь в Тэшморе способен с первого взгляда запомнить чужака, то это только Том. Он всегда запоминал незнакомцев, Грег. Это одна из особенностей его профессии, верно? — Он поколебался, затем не выдержал: — Ведь Том смотрел прямо на нас! Он смотрел прямо на нас двоих!
Осторожно, стараясь, чтобы это прозвучало как шутка, Грег сказал:
— Ты уверен, Морт, что этот парень тебе не привиделся?
— Я даже не задумывался над этим, — медленно, очень медленно отвечал Морт, — до сего момента. Если ничего этого не было, а я хожу и говорю всем, что это было, то выходит, что я сумасшедший.
— Ох, я вовсе не это имел в виду, — поспешно заметил Грег.
— А я именно это.
Может быть, он этого и добивается, подумал Морт. Может быть, он хочет, чтобы все вокруг считали меня сумасшедшим, — тогда в конце концов это может стать правдой.
Ну да, конечно, а для этого он подговорил старого Тома Гринлифа, чтобы тот все отрицал. Наверняка он попросил Тома съездить в Дерри и поджечь мой дом, а сам остался здесь, чтобы расправиться с моим котом, верно?
А теперь подумай. ПОДУМАЙ как следует. Видел ли ты его? ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ли ты его видел?
Морт задумался. Никогда прежде он не задумывался так крепко — даже в тот майский день, когда застал Эми в постели с Тедом и пытался решить, что же ему теперь с ними сделать. Неужели Джон Шутер просто привиделся ему?
Рейни снова вспомнил о том, как стремительно Шутер схватил его и прижал к машине.
— Грег?
— Я слушаю, Морт.
— А машину Том тоже не видел? Старый фургон с номерами штата Миссисипи?
— Он говорит, что за весь вчерашний день не видел на дороге у озера ни одной машины. Только твою, она стояла в конце тропинки, ведущей к озеру. Том решил, что ты наслаждаешься пейзажем.
Это реальность или вымысел?
Он снова ощутил на своих плечах крепкие руки Шутера, снова почувствовал, как этот человек в мгновение ока прижимает его к машине. «Ты лжешь», — сказал ему Шутер. Морт видел вспыхнувшую в его глазах ярость, чувствовал в его дыхании запах сухой корицы.
Его руки.
Хватка его рук.
— Грег, подожди секунду у телефона.
— Конечно.
Морт опустил трубку и попытался закатать рукава своей рубашки. Сделать это оказалось не просто, потому что руки безудержно дрожали. Тогда он расстегнул рубашку, стащил ее с себя и вытянул руки перед собой. Сначала он ничего не заметил, но, медленно выворачивая руки, увидел то, что искал: два желтоватых синяка на внутренней стороне каждой руки, чуть выше локтей.
Это отметины от пальцев Джона Шутера, когда он схватил Морта и прижал к машине.
Внезапно Морт Рейни подумал, что может объяснить происходящее, и ему стало страшно. Не за себя.
За старого Тома Гринлифа.
Он снова взял телефонную трубку:
— Грег?
— Я здесь.
— Том нормально выглядел, когда ты с ним разговаривал?
— Он был каким-то измученным, — быстро ответил Грег. — Старый глупец не нашел себе лучшего занятия, как целыми днями лазить на ветру по лесам и махать кистью. Эта работа ему уже не по возрасту. У меня было такое ощущение, что Том вот-вот свалится в ближайшую кучу листьев, если вовремя не доберется до постели. Я понимаю, Морт, к чему ты клонишь. Действительно, он был таким уставшим, что мог о чем-нибудь забыть, но…
— Нет, я о другом. Ты уверен, что он был просто измучен? Может, он был испуган?
Теперь на другом конце провода наступила долгая тишина. Как бы ни терзало его нетерпение, Морт не осмелился нарушить ее. Он готов был предоставить Грегу столько времени для размышлений, сколько тому было нужно.
