«Будто я сумел бы что-то прочесть… Ну да бог с ним… А похоже, на сегодня я отработал?»
Было два часа дня. В следующий номер он материал представил, на перспективу сойдет – если не будет ничего лучше – ехидный комментарий об искателях сокровищ.
«Пилите, Шура, пилите!»
Духота снаружи приняла консистенцию большого, непреодолимо вязкого комка сдобного теста. Некто невидимый садистски тщательно закатывал в этот комок и город, и деревья, и воробышков, и собак, и людей… Зной мягко и неотвратимо залезал в нос, в легкие, закупоривал их герметически. Ни единый листик не шевелился. Солнце, как яичный желток, без следа разошлось в застилавшем небо белом, как тесто, мареве.
Редкие прохожие тащились, вполглаза подремывая на ходу – как усталые деревенские лошадки. Торговцы на лотках тоже спали стоя и не зазывали покупателей.
«Куплю квасу – и домой!.. Может, дождик пойдет? Или гроза – чтоб молнии через все небо!»
Гроза разразилась только в восемь вечера, протужившись невероятно долго, умучив себя и природу. Когда гром грохотал прямо над домом, позвонила Анна. Ему пришлось заткнуть пальцем ухо – иначе, даже при поспешно захлопнутом окне, он бы ничего не услышал.
– …У нас тут гроза такая – просто жуть! – почти кричал он в трубку, в которой отчаянно трещало и скреблось.
– У нас тоже была, но почти прошла.
– Ты хоть там в безопасности? На улицу не выходи!
– Да какое там выходить! – засмеялась Анна. – Сама-то я грозы не боюсь, но малышня!.. Пришлось прикрыть их руками и сидеть, пока грохотать не перестало… Как наседка с цыплятами!.. Ты-то как?
– Работаю много… События, правда, не всегда радуют.
– Да, я слышала, – вздохнула Анна.
– Что?
– Ну… – Она тихонько кашлянула. – Будто бы опять нечисть водяная появилась.
– Я тебе оберег купил.
– Да?! – явно обрадовалась Анна. – А как он выглядит?
– Зачем я буду описывать? Позволь мне его тебе вручить… Самый тот случай.
– Ну, мы же договорились… На празднике.
– Мы ни о чем не договаривались, Аня! Это просто твои капризы!
«Русалка! Истинная русалка! Заманивает!»
– Нет, не капризы, Андрюшик, не капризы… Я должна выдержать… Думаешь, я не хочу тебя видеть?
– Не хочешь, конечно, – без труда подпуская в голос обиду, сказал Андрей. – Хотела бы – сказала бы, где ты… Я б сам приехал! До праздника еще больше месяца…
– Как – больше?! – воскликнула Анна. – Разве не на солнцестояние? Оно же вот-вот!
– Да, но праздник-то на Иоанна Предтечу – вось-мо-го и-ю-ля-а-а!
– Ох, – выдохнула она в трубку. – Да, долго… Не рассчитала я.
– Так что? – твердо спросил Андрей, чувствуя, что вот-вот Анна сломается.
– Ну, приезжай… Это недалеко – как поселок Первомайский проедешь, полтора километра по грунтовке. Лагерь отдыха «Солнышко». А когда будешь?
– Через полчаса.
– Ой нет! – всерьез испугалась Анна. – Сейчас не надо! Темно, дождь. Ты заблудишься.
– Да шучу я, Ань… Завтра с утра жди.
– Я очень жду, Андрюшик, правда.
Они еще немного поговорили, потом Анну отогнали от телефона коллеги, не желавшие тратиться на мобильники.
«Завтра я увижу Анну!.. Завтра, завтра!» – сладко потягиваясь на своем диване, размышлял Андрей.
Многого ждать от этого визита не приходилось, но хоть что-то… Он должен был убедиться, что Анна к нему неравнодушна, как-то определиться с их отношениями.
…Уличные фонари не горели уже месяц – ночи были те самые, с воробьиный нос. Андрей еще долго лежал, наблюдая, как озаряют комнату призрачные вспышки далеких зарниц. Гроза, оттанцевав два больших отделения, ушла, дождь еще капал, из окна тянуло долгожданной прохладой.
Уже сев в машину, Андрей принялся обдумывать маршрут. У него сегодня три пункта назначения… Да шут с ними, двумя другими! Он едет к Анне О.
«Сдалась, русалка, а?! От меня не уйдешь!»
Утро было прохладным, но не слишком, – земля, дома, воздух настолько прожарил многодневный зной, что за несколько часов не успели остыть. Мостовые завалили поломанные ветки и мусор.
«Еще пара дней такой погоды – и начнется общероссийское нытье на тему «холодно, погода никуда, огурцы и клубника померзнут, смородина не созреет…».
Но сейчас это волновало Андрея меньше всего. Он ехал на свидание к Анне О.
Поселок Первомайский Андрею что-то напомнил… Ага, еще в начале весны он был здесь у свиновода-единоличника – у того, у которого чушки обожрались списанной взрывчаткой и погибли во цвете их свинской жизни…
Но ничто, ничто не может замарать его настроение… Зато размокшая грунтовка может запачкать редакционную машину… Но это тоже пустяки.
Лагерь «Солнышко»… Воротца аркой из металлического прута, изгородь из рабицы.
«Серьезно охраняют детишек, ничего не скажешь».
«Девятка» пискнула на прощание и, свернувшись клубочком, прикорнула. Андрей прошел уж в вовсе несерьезную калитку, закрыть которую было не под силу даже ему – так она вросла в землю. Цветы жизни, должно быть, еще отсыпались после обильного ночного полива, поэтому «веселого гомона детских голосов» Андрей не услыхал.
Аллея с клумбами настурций вела к одноэтажному домику, крашенному в трогательный голубой цвет. Сразу за фанерной дверкой обнаружился кабинет со столом и канцелярскими шкафами.
– Здравствуйте, – громко сказал Андрей, входя.
На него резко обернулась полная женщина более чем средних лет, стоявшая у сейфа. Она гулко захлопнула толстенную дверцу и заслонила ее от Андрея, словно тот был в лыжной маске с прорезями и обрезом на изготовку.
– Здра-а-св, – нехотя ответила. – А вы к кому? Вы как сюда прошли?
Тут же у стола сидел мужчина лет сорока, в черной форме охранника, явно только проснувшийся. Волосы у него на затылке стояли торчком. О бритье, по-видимому, речь просто не шла. Да, безопасность тут на высоте.
– Прошел? – задумчиво произнес Андрей. – Через калитку вообще-то… А сам я из «Крестьянской газеты», и мне нужно видеть Анну Аркадьевну Озерных. Она ведь здесь работает?
– А-а… – начал охранник страдальчески-лениво подниматься.
«…Документики?»
– …документики у вас какие-нибудь имеются?
Андрей привычным движением достал из нагрудного кармана удостоверение и отдал охраннику.
– А зачем вам Анна Аркадьевна? – чуть нервно осведомилась дама у сейфа.
«Как бы это вам, тетенька, объяснить, чтоб не обидеть? Вы, поди, лет десять за этим делом особо никому не нужны».
– Родители кое-что просили передать.
– Вы мне оставьте, я передам, – горько оскорбясь, ответила дама, задирая оба подбородка.
– Родственный поцелуй от мамы с папой я тоже вам оставлять должен, а? – чувствуя, как рот растягивается в гнусную ухмылку, произнес Андрей.
