Парень не осуждал подружку за то, что она злилась на него. У нее действительно не было оснований ему верить.
Теперь нужно как можно быстрее напечатать снимки. Как можно быстрее показать ей. Увидев, как эти двое обнимаются, как переплетаются их Пальцы, Мэтт понял, насколько дорога каждая минута.
Сжимая фотоаппарат обеими руками, он помчался через весь парк. Кто-то, наверное Бен, окликнул его, но он даже не оглянулся.
Он пересек автостоянку, заполненную машинами, и рванул по Центральной улице. Моментальное фотоателье было еще далеко — в конце улицы Дюн. "Обработка пленки займет час", — думал Мэтт.
Всего один час — и его кошмар закончится. На бегу извинившись перед мужчиной средних лет, у которого он чуть не вышиб из рук огромный рожок с мороженым, Мэтт устремился в сторону улицы Дюн, не замечая движущегося транспорта. Синий трейлер, в котором располагалось фотоателье" стоял на тротуаре. Водитель начал что-то объяснять Мэтту.
Но в ушах у парня звучало только одно слово:
"Час!"
Через час он должен получить свои фотографии.
Он схватился за ручку на дверце, ведущей в ателье, повернул и потянул за нее.
Лишь через несколько секунд он понял, что дверца заперта, а внутри темно.
Будильник поднял Мэтта в восемь утра. Едва проснувшись, он вспомнил все.
"Я должен спасти Эйприл. Нужно показать ей снимки. Доказательства".
Мэтт быстро оделся, выпил ледяного апельсинового сока и выскочил из дома, прежде чем встали родители. На бегу он держал одну руку в кармане, чтобы не потерять кассету с пленкой.
За ночь с океана нагнало туман. Он уже начал рассеиваться, когда Мэтт добрался до Центральной улицы. Однако небо оставалось облачным воздух — прохладным, а возле зданий еще висела дымка.
Как и все общественные заведения в Сэнди Холлоу, фотоателье открывалось в десять. Мэтт оглядел пустынную улицу, все еще сжимая в кармане кассету. Он не отрываясь смотрел на окна ателье. Нервно расхаживал по тротуару, каждые пять минут бросая взгляд на наручные часы.
Когда Мэтт бежал по улице, он почему-то чал опасаться встречи с Габри. Он боялся, что вампир выскочит из-за какого-нибудь угла и отнимет его пленку, его доказательства.
Но, конечно, этот страх был напрасным. Габри никогда не появлялся при солнечном свете.
Увидев, что еще только половина десятого Мэтт сел за стойку в кафе "Морской Бриз" и заказал чашечку кофе. Он терпеть не мог этот напиток, но надо же было как-то убить время. Налив в чашку как можно больше молока, он начал потягивать кофе маленькими глоточками, удивляясь, почему людям нравится этот горький вкус. Глаза неотрывно следили за неоновыми настенными часами, висевшими над стойкой.
Без пяти десять он вернулся к фотоателье; хозяин, молодой человек с торчащими рыжими волосами и с сережкой из искусственного изумруда, открывал дверь.
— Доброе утро, — сказал хозяин, впустив его внутрь. — Значит, ранняя пташка…
Мэтт вытащил из кармана кассету и положил на стеклянный прилавок.
— Вот пленка, — выпалил он. — Я очень спешу.
Хозяин достал из сумки термос с кофе, медленно отвинтил пластиковую крышку, глядя на посетителя.
— Чтобы запустить аппаратуру, понадобится
время, — произнес он зевая.
— Но вы сделаете снимки за час? — спросил Мэтт нетерпеливо.
— Приходи в полдвенадцатого, — покачал головой молодой человек. Затем записал фамилию и телефон клиента. — У нас на этой неделе специальные скидки на повторную печать. Полцены за три из пяти кадров.
— Нет, спасибо, — ответил Мэтт, — Значит, в полдвенадцатого?
И карточки будут готовы?
Молодой человек кивнул.
— Наверное, на этой пленке что-нибудь пикантное, — сказал он, подмигивая Мэтту, — Может быть, я напечатаю и для себя? — он громко рассмеялся, давав понять, что шутит. Но Мэтт без тени улыбки развернулся и выбежал наружу.
На улице парень снова подумал об Эйприл.
"Нужно позвонить ей и узнать, где она будет в половине двенадцатого".
Он начал было искать телефон-автомат, но вдруг передумал.
"Лучше подожду, пока доказательства но будут у меня в руках, пока я не получу снимки, на которых Эйприл без Габри. Она наверняка не станет разговаривать по телефону".
Было бы слишком мучительно слоняться по городу целых полтора часа, и Мэтт отправился на пляж. Туман все еще не рассеялся, а собрался в серые облака, парившие над океаном. Они бросали на песок густую тень, поэтому желающих загорать в этот час не нашлось.
Мэтт бесцельно шатался по дюнам, мысленно подгоняя время.
В одиннадцать двадцать он снова явился в фотоателье.
— Простите…
— А? — Мэтт не сообразил, что это значит. — Почему "простите"? Я пришел слишком рано? Вы не отпечатали мои снимки?
— На все вопросы один ответ: да! — ответил хозяин ателье, почесывая свою рыжую шевелюру, — Проявочная машина сломалась.
— Что это значит? — резко спросил Мэтт, его сердце колотилось.
— Испортился механизм. Я позвонил в фотоателье соседнего города, Ньютонс Коув, и отдал им твою пленку.
— Но когда же они привезут снимки? Молодой человек покачал головой.
— Сегодня я работаю до семи. Приходи к этому часу, не ошибешься.
Он взял со стула для посетителей номер местной газеты.
— Жду тебя к семи. Без проблем.
И снова Мэтту нужно было как-то убить время. Солнце так ни разу и не выглянуло. После полудня небо озарилось ослепительным белым светом, но воздух оставался влажным.
После обеда Мэтт задремал, и во сне ему явилась Джессика.
Эти поцелуи. Эти мягкие, влажные поцелуи.
Он проснулся в испуге.
Даже во сне он боролся с Джессикой.
Наступил вечер, но еще не стемнело. Парень натянул чистую майку, причесался, схватил бумажник и поспешил на улицу.
"Какой неудачный день, — подумалось ему. — Может быть, неудачи закончатся, и я получу наконец-то снимки. И тогда Эйприл поверит мне и больше никогда не захочет встречаться с Габри".
— А, вот и ты, — приветствовал его, ухмыляясь, хозяин фотоателье, когда Мэтт вбежал в помещение без нескольких минут семь.
Мэтта не заботило ничто, кроме одного:
— Снимки привезли?
Молодой человек кивнул и выложил на прилавок толстенный конверт с фотографиями.
— А что у тебя за аппарат? — спросил он между делом. — Какой марки?
— Не знаю, — ответил Мэтт, хватая конверт. — Он папин.
— Понятно. Снимает хорошо и ясно. Вот только не совсем резко.
"Хватит болтать", — подумал Мэтт раздраженно, а сам уже трясущимися руками вытащил бумажник и спросил:
