Толпа тут же обернулась посмотреть, кто поднял шум.
— Слушай, приятель, мы просто немного позабавились, — примиряюще сказал Кингсли.
Он коротко взмахнул рукой, и юноша на балконе перестал вертеться. В этот момент он осознал, где находится, вскрикнул и покачнулся, левая его нога соскользнула с края…
— Мартин! Спусти его вниз! Немедленно!
— Ну, если ты так настаиваешь… — со скучающим видом откликнулся Кингсли.
Юноша на балконе восстановил равновесие и сошел с поручней.
— Modo caecus, — прошептал Джек, накладывая на всех присутствующих людей заклинание, рассеивающее внимание, чтобы они позабыли обо всем виденном.
— Это было глупо и опасно — не говоря уже о том, что жестоко и мелочно, — бросил Джек, встав лицом к лицу с Кингсли.
Он в жизни не испытывал такой ярости. А при виде Мими, стоящей рядом с этим негодяем, разозлился еще сильнее. Он что, действительно ревнует? Или просто рассержен и разочарован, обнаружив, что его сестра участвует в такой отвратительной выходке?
— Слушай, Форс, не порти другим удовольствие, — сказал Кингсли. — Никто же не пострадал.
— И правда, Джек, перестань, — подхватила Мими. — Это всего лишь первокурсник. Ничего бы не произошло.
— Суть не в том, Мими, — отрезал Джек. — Стражи об этом узнают.
— Ах, стражи! — рассмеялся Кингсли. — Слушай, может, ты лучше последишь за собой? — с ядовитой насмешкой продолжил он. — Или ты сделался таким любителем Красной крови, что позабыл, что сам принадлежишь к Голубой?
Джек покраснел до корней своих белокурых волос.
— Вы, Форсы, или как вы там себя называете нынче, были бы пустым местом без моей семьи и той жертвы, которую мы принесли, — угрюмо произнес Кингсли. Он развернулся на месте и двинулся прочь, бросив на прощание: — Когда тебе захочется расплатиться за свои слова, Форс, ты знаешь, где меня найти.
— Джек, это же просто шутка! — воскликнула Мими, пытаясь успокоить брата.
— Отстань! — бросил Джек и стряхнул руку сестры со своего плеча.
Он быстро зашагал прочь, а Мими кинулась следом с раздраженным видом.
— Джек, погоди! Ну брось ты!
Но Джек не обернулся. У него горели уши от смятения, от того, что его так унизили на публике. Было ли это разумно? Ведь он же должен был остановить Кингсли? Или у него просто нет чувства юмора, как сказала его сестра? Но в любом случае — о чем это говорил Кингсли? Что за жертву принесло семейство Мартин?
Нужно расспросить об этом отца.
Оливер занял для Шайлер место рядом с собой в химической лаборатории. Он подал девушке защитные очки; она надела свинцовый фартук.
— Что делаем сегодня? — поинтересовалась Шайлер, пристраивая очки на носу.
Оливер свои уже надел. Класс выглядел словно команда сварщиков. В другом конце лаборатории Мими громко жаловалась, что очки оставляют у нее на переносице уродливые красные отметины, но никто ее особенно не слушал.
— Снова готовим леденцы? — спросила Шайлер.
Оливер проверил горелку Бунзена и осторожно, постепенно включил ее; вспыхнул небольшой красный огонек.
— Угу.
Раньше в Дачезне этот предмет вел один из самых изобретательных и обаятельных преподавателей. На самом деле химическая лаборатория была настолько популярна среди учеников, что и второкурсникам, и студентам предпоследнего курса дозволялось выбрать ее в качестве факультативной дисциплины. Но мистер Энтони, недавний выпускник Йеля, ребячливый и полный энтузиазма, после зимних каникул был уволен из школы из-за плачевного романа с одной из учениц, которая в результате забеременела. Мистера Энтони выгнали, а студентку исключили. В конце концов, здесь не какая-нибудь школа Деграсси из сериала. Здесь Дачезне.
И все бы было прекрасно, да только когда мистер Энтони исчез, а с ним и его сложные, но увлекательные лабораторные эксперименты (например, в последнем семестре они превратили медь в золото или, по крайней мере, позолотили), студентам подсунули нудного старого мистера Коргана; его учебный план состоял из серии экспериментов один скучнее другого.
Рассчитайте плотность. Выясните химический состав воды. Определите, какой это раствор, кислотный, щелочной или нейтральный. Скукотища! Мистер Корган был настолько медлителен, что класс уже две недели занимался химической реакцией между водородом и фруктозой, а попросту — сооружением леденцов из сахара и воды.
Шайлер уже собралась было поставить пробирку с водой на горелку, как вдруг мистер Корган объявил, что сегодня они займутся чем-то другим.
— Я хотел бы… кхе-кхе… чтобы вы каждую неделю меняли партнеров по работе. В последнее время класс сделался очень разболтанным, и я вынужден… кхе-кхе… разлучить вас с вашими друзьями. Те, кто сидит слева, будьте добры, перейдите к следующему столу. И так мы будем пересаживаться каждую неделю.
У Шайлер с Оливером сделался страдальческий вид.
— До встречи после урока, — бросил Оливер девушке, когда Шайлер собрала вещи и перешла к следующему столу, у которого стоял Кингсли Мартин.
Если уж на то пошло, пластиковые очки лишь подчеркивали его красоту, демонстрируя, что ей ничто не в силах повредить. Кингсли мог бы нацепить полиэстеровые штаны и клоунские усы и все равно смотреться круто. Шайлер редко видела Кингсли после его появления, но постоянно слышала восторженные отзывы о нем и видела наглое представление, устроенное им во внутреннем дворе нынешним утром.
— Безобразие вышло с твоим дедом, — сказал Кингсли вместо приветствия.
Шайлер стоило немалого труда не выказать своего изумления. Хотя… Кингсли — он же из Голубой крови. Его родители, наверное, занимают высокое положение в Комитете.
— С ним все будет в порядке, — сдержанно откликнулась она, ожидая, пока вода в пробирке закипит.
— Да, само собой. Я бы с удовольствием полюбовался, как Лоуренс с Чарльзом сцепятся. Прямо как в старые добрые времена.
— Угу, — кивнула Шайлер, не желая продолжать разговор.
Она даже Оливеру не сказала про возвращение Лоуренса — из суеверного опасения. А вдруг Комитет возьмет и сразу же вышлет его обратно в Италию? Тогда и говорить будет не о чем.
- Скажи, ты все вздыхаешь по тому парню?
— Что-что? — переспросила Шайлер, взяв пробирку.
— Ничего. — Кингсли с невинным видом пожал плечами. — Раз тебе угодно вести такую игру, — провокационным тоном произнес он.
Когда Кингсли отвернулся, Шайлер внимательно взглянула на его профиль. Она слышала, что парень присутствовал на балу Четырех сотен. А не мог ли… не мог ли он быть тем самым незнакомцем в маске, с которым она целовалась на вечеринке после бала? Шайлер невольно коснулась собственных губ. Если она и вправду целовалась с ним, означает ли это, что, хотя она считает его отталкивающим, все же находит в нем нечто привлекательное для себя? Оливер вечно цитировал Фуко, говоря, что желание проистекает из отвращения.
