Последние несколько кварталов оказались безлюдными, фонари по большей части не горели, здания находились в ветхом состоянии. Они вышли к густо заросшему деревьями участку земли, окруженному кованой решеткой. Сквер походил на лабиринт с извилистыми асфальтовыми дорожками и растениями, просовывавшими сквозь решетку ветви, словно в попытке вырваться на свободу. Такие деревья Демпси видел впервые, но самые крупные чем-то напоминали дубы и клены. У них были белые стволы и тускло мерцающие во мраке ветви. Тонкие, гибкие листья напоминали волосатые щупальца. С ветвей кленов свисали гроздья раздутых серых плодов. Среди деревьев Демпси разглядел несколько сельских крыш, крытых ржавой жестью и соломой. При виде сквера он еще сильнее уверился в правильности своей недавней догадки: перед ним находился своего рода аналог черного купола, а вьющиеся между деревьев тропинки являлись подобием переплетенных нитей мушки. Это место было нереальным, хотя Демпси понимал, что погибнуть здесь можно на самом деле.
Когда они остановились на углу улицы, прямо напротив сквера, из тени соседнего здания вышел невысокого росточка чернокожий мужчина в зеленой ветровке и мешковатых штанах и приблизился к Марине. Демпси, стоявший в нескольких шагах от Марины, которая загораживала от него подошедшего человека, потянулся за пистолетом, но она оживленно заговорила с парнем. Потом она повернулась, сказала Демпси: «Это Иззи», – и отступила в сторону, чтобы они познакомились. При виде худощавого лица мужчины Демпси показалось, будто в сердце ему вогнали раскаленную пулю.
Иззи был вылитый Лара.
Лара Израель.
– Это Билли Демпси, – сказала Марина. – Он пришел разобраться с Тико.
– Очень приятно, – произнес Лара, протягивая руку.
Демпси отпрянул назад и резко взмахнул рукой. Охваченный паникой, он отказывался верить в происходящее. Белки глаз у Лары блестели так же ярко, как в полутемном коридоре почти год назад.
– Вам нехорошо? – Внимательный взгляд Лары выражал искреннее беспокойство. Демпси не видел в нем ни тени притворства. Он отступил еще на шаг, с бешено колотящимся сердцем.
– Я в порядке… все нормально.
Лара продолжал всматриваться в него.
– Вы уверены?
– Да… да. В полном порядке.
Демпси испытывал желание сорваться с места, убежать от этого призрака, но ноги у него словно приросли к земле, не повиновались ему. Он попытался отыскать во внешности мужчины деталь, выдающую подделку, но небольшие залысины, складки в уголках рта, обвислые щеки, золотой зуб… Это был Лара. Другой Лара, сказал себе Демпси. Лара этого мира, а не тот человек, которого он убил.
Возможно.
А что если его первоначальные интуитивные подозрения были верными? Что если вся история с черным солнцем, Сарой Пичардо и Мариной являлась частью замысловатого плана мщения? Сначала умер Хейли, а теперь он и Пинеро начнут палить друг в друга. И все подстроено духом Лары. Паранойя? Он до боли остро почувствовал присутствие темной фигуры, стоящей у стены здания; сладковатый запах какого-то химического вещества, на мгновение перекрывший вонь выхлопных газов; неверный, тусклый свет уличного фонаря, словно притушенный окружающей тьмой. Мушка задрожала у него в глазу, как поплавок на неспокойной поверхности пруда.
– Кто вы такие, черт возьми? – спросил Демпси.
Марина бросила на него удрученный взгляд, а Лара сказал с легким недоумением:
– Мы здесь, чтобы помочь тебе.
– Да неужели? И кто же послал вас?
– Он выступает в таком духе с тех пор, как я его отыскала, – сообщила Марина Ларе.
– Церковь, – ответил Лара, по-прежнему несколько растерянно.
– Лукуми Бабалу Ай? – Демпси не мог отвести от него взгляда, припоминая алую кровь, сочившуюся из дыры в рубашке прямо под ключицей, и другую, темнее, из пулевых отверстий в груди.
Лара сделал неопределенный жест.
– А твоя так называется?
– Гм… да, – сказал Демпси и подумал, что последователи сантерии, по-видимому, пытаются решить проблему в обоих мирах Нью-Йорка и здесь выступают в качестве фронта сопротивления и, возможно, Лара один из них. Да, возможно, дело обстоит именно так.
– Похоже, тебе трудно нести в себе бога, – сказал Лара.
– А разве бывает легко? – Демпси нервно рассмеялся, стараясь овладеть собой, прогнать страхи. Призрак – это же просто бред. Как вуду. Разумнее предположить, что Лара не призрак, а некая разновидность нереального существа. И что это за существо такое? Снарк? Персонаж Толкина? Демпси почувствовал, что теряет ориентацию, что мысли у него путаются, туманятся и холодок ужаса пробегает вдоль позвоночника, растекаясь в паху. Он уцепился за одну мысль, как утопающий хватается за соломинку, и попытался сформулировать вопрос, дающий Ларе возможность доказать реальность своего существования, когда Лара вдруг подступил к нему вплотную, и – прежде чем Демпси успел отреагировать – положил руку ему на плечо, и произнес единственное слово: Олукун.
Имя бога вызвало у Демпси ощущение приятного тепла, словно спящий рядом человек придвинулся ближе. Тепло разлилось по всему телу, погасив подозрительность, вернув чувство спокойствия, и вопрос, который он собирался задать, пусть по-прежнему тревожный, уже казался не таким важным. Мысль, что Лара вернул его в сознание, несколько смущала Демпси, но он вздохнул с огромным облегчением, когда вновь обрел способность ориентироваться в ситуации. Внезапно полыхнувшее в душе пламя решимости начисто смело все сомнения. Демпси практически не чувствовал своего тела – вернее, ощущал только жар, химию бешенства и гнева, вскипающих в недрах его существа. Лара и Марина начали разговаривать между собой, а Демпси двинулся вдоль решетки. Сквер манил его, притягивал с непреодолимой силой. Где-то там, в серо-зеленых зарослях, затаился в предвкушении легкой жертвы Пинеро. Вспомнив Пинеро, как он тогда входил в дом Лары: втянутые рябые щеки, напряженное и одновременно сладострастно-возбужденное выражение лица, – Демпси почувствовал, что гнев в нем становится жестоким, жаждущим крови. Если Пинеро полагает, что он, Демпси, испугается или растеряется… Такого не будет. Все уроки, в свое время преподанные напарником, помогут ему застать противника врасплох, расправиться с ним. Тяжесть гнева внезапно показалась противоестественной, не имеющей ничего общего с обычными вспышками негодования. Сейчас Демпси владело твердое всепоглощающее желание. Потом он подумал, что за минувший год он стал именно таким: жестоким и твердым.
Марина и Лара прервали свой разговор, и Лара спросил Демпси, готов ли он.
Демпси предпочел промолчать.
– Когда мы войдем в ограду, – сказал Лара, – вполне вероятно, на тебя нападут еще по дороге в деревню. Если мы отстанем от тебя, не беспокойся. Мы будем рядом.
