– Оттого-то и догорело все так быстро. – Барон снова встал на ноги, отошел прочь от кострища, добавил рассеянно: – Почти дотла…
– Так что же, теперь жертву никак не опознать? – собрался с духом Андрей Васильевич.
– Не знаю, – барон пожал плечами. – Если какая девица в округе пропала, то, может, и опознают. Я одно только знаю наверняка – не того человека наш доблестный Федот Антипович пытался к ответу призвать. И вот еще что, господа, давайте-ка убираться отсюда.
Не успел Андрей Васильевич порадоваться, что не только ему, но и барону фон Виду свойственен страх, как тот добавил:
– Еще, чего доброго, улики в темноте затопчем. Как я погляжу, ваш Степан – парень расторопный, пусть скачет в город за Косоруковым. Мой человек останется здесь, чтоб никто больше не сунулся, а вам, Андрей Васильевич, предлагаю отправиться ко мне в поместье, выкурим по сигаре, пока суд да дело, обсудим дальнейший план действий.
* * *
…Огонь жадно пожирал сухой хворост, грозился перекинуться на босые ноги. Анна чувствовала исходящий от него жар, задыхалась от смрадного черного дыма, который заслонил от нее небо, превратил и без того темную ночь в совсем уж непроглядную. Нельзя вот так – безропотно и покорно… Нужно бороться, трепыхаться… В связанные за спиной запястья впились тугие витки веревки, расцарапали кожу. Нет, не вырваться… А огонь все ближе. Платье тлеет, вот-вот вспыхнет ярким факелом. Сначала платье, а потом и она сама… Анна запрокинула голову, в прорехах черного дыма увидела луну и, захлебываясь слезами, закричала…
В тот же момент небо рухнуло на нее тяжелым ватным одеялом, столкнуло с погребального костра, заорало голосом Любаши:
– Анюта! Эй, Анюта, ты чего это? Ты что вопишь, приснилось что?
– Приснилось. – Вырвавшись из плена сна, Анна вздохнула полной грудью и тут же закашлялась.
– Что-то гарью пахнет. Тебе не кажется? – Любаша включила ночник, принюхалась. – Да нет, вроде не горит ничего. Ну, так что тебе снилось? – Она понизила голос до шепота.
– Костер.
– Костер и?..
– Костер и я на нем.
– Слышь, Алюшина, не нравится мне все это! – Любаша с ногами забралась к ней на диван, натянула на оголившиеся коленки ночнушку. – Он же тебе вообще жизни не дает! Не оставляет в покое ни днем, ни ночью! Вот я прямо сердцем чувствую, что это проделки того типа… – Любаша спрыгнула с дивана, выцепила из лежащей на столе пачки сигарету, закурила.
Она курила и встревоженно всматривалась в лицо Анны, а когда сигарета догорела почти до самого фильтра, заговорила:
– Зря ты, Алюшина, отказалась от помощи Громова. Он по виду мужик серьезный. Опять же, забесплатно обещал поработать. Конечно, до моего Гальяно ему далеко, но, как говорится, на безрыбье… – Она хитро сощурилась и, так и не дождавшись от Анны никакой реакции, в раздражении хмыкнула, распахнула настежь окно. – Дура ты, Алюшина! – сказала Люба зло. – Тебе человек помощь предлагает, а ты выделываешься! Нет, ты подумай, не сегодня, так завтра доберется до тебя этот упырь, и что?! Кто тебя спасать будет?
– Громов на роль спасителя точно не годится. – Анна подошла к Любаше, обняла ее за плечи. – Не тот он человек, чтобы творить добро направо и налево.
– Ты так уверенно об этом говоришь… – хмыкнула Любаша и тут же вперила в Анну внимательный взгляд: – Алюшина, а ну колись! Ты его раньше знала, что ли?
Знала? Ну, можно сказать, что и знала. Не так, чтобы очень хорошо, но достаточно для того, чтобы составить себе представление о том, что за человек Стас Громов. Анна так Любаше и сказала. Не вдаваясь в подробности, конечно.
Они пили кофе на крошечной и ужасно захламленной кучей ненужных вещей Любашиной кухне, когда зазвонил ее мобильный.
– Алло, – сказала подруга с придыханием. По этому характерному придыханию Анна как-то сразу догадалась, что звонит магистр черной и белой магии Гальяно. – Да, у меня ночевала. – Любаша скосила взгляд в ее сторону. – Нет, спала плохо. Ей снова снился костер.
Анна в раздражении дернула подругу за рукав, но та лишь отмахнулась в ответ, затараторила в трубку:
– Я вообще думаю, что это дело рук того самого упыря, от которого ты нас вчера спас.
Вообще-то от упыря их спас Громов, но на саркастическую усмешку Анны Любаша отреагировала лишь многозначительной гримасой.
– Да нет тут никакой ошибки! А кто ж еще?
На минуту Любаша замолчала, прислушиваясь к раздраженному бубнению в трубке, а потом требовательно посмотрела на Анну:
– Гальяно просил тебя не высовываться, пока он во всем не разберется. Видишь, какой он бесстрашный! – добавила она, прикрыв трубку ладонью.
– Это в каком смысле не высовываться? – насторожилась Анна.
– В том смысле, что сиди у меня и на улицу не выходи. Алюшина, тебе же на работу ходить не нужно. Видишь, как удобно все получается.
– Нужно! Нужно мне на работу. – Анна допила остывший кофе. – У меня сегодня урок с недорослем, если ты забыла.
– Позвони и отмени.
– Не могу. Мне нужны деньги.
– Да черт с ними, с деньгами! – разозлилась Любаша. – Тут бы без головы не остаться!
– Мне дверь нужно новую ставить и мобильник покупать. – Анна встала из-за стола, ополоснула чашку. – Так что поблагодари своего магистра за беспокойство, но решать, как мне дальше жить, я буду сама.
– Вот же дура! – В подтверждение своих слов Любаша покрутила пальцем у виска и тут же мурлыкнула в трубку: – Да, Гальяно, упрямится. Да, я ей уже говорила. Нет, не хочет быть хорошей девочкой.
Еще минуту-другую подружка слушала инструкции своего ненаглядного Гальяно, а потом отключила мобильник и спросила:
– Алюшина, я уже говорила, что ты дура?
– И не единожды, – улыбнулась Анна.
– Ну, так еще раз повторю – дура, идиотка, камикадзе! Давай хоть мобильник тебе новый купим, чтобы была на связи, – добавила она и тем самым расписалась в полном своем бессилии.
Мобильник купили самый простенький, такой, чтобы только мог звонить. Анна помнила про дверь, которую нужно срочным порядком менять, и не хотела разбрасываться деньгами. Первым делом она позвонила Ираиде Павловне, чтобы договориться об очередном уроке. Трубку снял недоросль Демос, выслушал Анну и буркнул:
– Сегодня можете прийти пораньше. Часам к шести будет нормально.
Он отключился, не дожидаясь ответа, и Анна в раздражении дернула плечом. Если бы не ее более чем затруднительное финансовое положение, послала бы она этого зарвавшегося мальчишку куда подальше, а так уж что – придется терпеть…
