королевских размеров. Бутс лежала, раскинув руки, свесив ноги с края, с углом матраса между раздвинутыми коленями. Ее толстые бедра закрывали отверстия для ног в обрезанных штанинах, так что Норман не мог заглянуть внутрь. Ее майка задралась вверх, обнажив живот.
Бутс медленно извивались и стонала. Подняв голову, она перевела взгляд с Дюка на Нормана.
- Вы готовы? Что скажете, если мы начнем представление?
Норман повернулся к Дюку, у него пересохло во рту.
– Давай ты первый.
Дюк поднял брови.
- Я... я могу посмотреть телевизор. Или... принять душ, пока ты... ну, знаешь, будешь занят. Если только ты не хочешь, чтобы я ушел. Могу пойти прогуляться. Вернусь через... час?
- Решать тебе, почтенный, - сказал Дюк. – Мне все равно. Ты можешь остаться и присоединиться к нам, если для Бутс это не имеет значения.
Бутс приподнялась на локтях и лениво улыбнулась Норману.
- Не смей убегать.
- Но...
Она села, скрестила руки на животе, взялась за майку, стянула ее через голову и сняла, отбросив ее в сторону. Та упала на пол между кроватями. Снова перевернувшись на спину, Бутс раскинула руки.
- Кто-нибудь хочет закончить работу? - спросила она, поднимая одну из своих обутых ног.
- Рад услужить вам, мэм, - сказал Дюк. Он шагнул вперед. Когда он стянул сапог, все тело девушки дернулось. Ее груди прыгали, колыхались, покачивались.
"Я должен выбраться отсюда, - сказал себе Норман. - Пока не стало слишком поздно". Он сделал шаг ближе, чтобы лучше видеть. В свете лампы он разглядел розовый загар Бутс. Цвет был ровным и однородным, за исключением груди. Ее груди были бледными, но в тех местах, где солнце проникло сквозь переплетение нитей, виднелись розовые крапинки. Ее соски стояли прямо. Оба кончика выглядели румяными, и Норман вспомнил, как они торчали сквозь маленькие дырочки в ее бикини.
Ее груди вздымались и колыхались, когда Дюк стягивал второй сапог.
Но после того, как сапог был снят, они не остановились. Они колыхались, раскачивались и подпрыгивали, и Норман понял, что Бутс слегка покачивается, чтобы заставить их это делать. Она ухмыльнулась ему.
- Сними с меня эти джинсы, Норман.
- Э-э...
- Ты весь день этого хотел.
- Действуй, Норми, - сказал Дюк. – Почисти ее медленно и красиво, ага?
- Не знаю. Я правда... не уверен, что нам следует... ну, знаешь, делать все это.
Упираясь пятками в пол, Бутс приподняла таз.
- Давай, Норм.
"Не надо, - сказал он себе. - Извинись. Иди к джипу. Садись и уезжай.
Последний звонок. Убирайся сейчас же или заткнись". Он уставился на медную пуговицу на поясе ее обрезанных брюк. На пару дюймов ниже ее пупка.
"А что находится на пару дюймов ниже этой пуговицы? О боже, о боже, о боже!"
- Давай, Норман, - повторила Бутс. Улыбнувшись ему, она поежилась. - Не будь желторотиком всю свою жизнь.
- Давай, делай то, что просит леди. - сказал ему Дюк.
Сердце колотилось, во рту пересохло, Норман встал между ее колен. Его собственные колени дрожали. Как и обе его руки, когда он потянулся к медной пуговице.
Он расстегнул ее. "О, Боже мой!"
Края джинсовой ткани разошлись, открывая розовую от загара кожу.
Большим и указательным пальцами правой руки он зажал язычок молнии. Дважды он терял хватку, но в конце концов хорошо ухватился и сдвинул ее вниз.
Открылся глубокий V-образный вырез обнаженной кожи и тугие тонкие золотистые кудряшки.
"Когда она успела избавиться от трусиков бикини?" Норман просунул руки под разрез по бокам обрезанных шорт, затем взялся за джинсовую ткань и потянул. Обтягивающие шорты едва сдвинулись с места. Он отступил назад, пока не оказался рядом с ее коленями. Она сдвинула их вместе. Норман потянул еще раз. На этот раз шорты вырвались на свободу. Он быстро попятился, стягивая их вниз по ее ногам, лодыжкам и ступням.
Бутс улыбнулся ему.
- Это было легко, не так ли?
Норман кивнул и с трудом сглотнул.
С ленивой улыбкой на лице она подняла руки и сложила их под головой. Потом широко раздвинула ноги и заерзала.
- Что вы собираетесь делать, мальчики? - спросила она. - Просто стоять и глазеть на меня всю ночь? Идите и возьмите это.
"Мой первый раз в жизни!" - подумал Норман.
Его голова шла кругом. "И это настоящая оргия. Может быть, что-то вроде этого и не считается оргией – просто секс втроем, - но, похоже, должно считаться".
Он полагал, что они занимались этим уже целый час. А может, и дольше. Все трое, голые, потные и запыхавшиеся, лежали на кровати, сцепившись друг в друга, лаская, трахаясь.
Это казалось нереальным, как какой-то экзотический эротический сон.
То, как Бутс сделала это ему своим ртом в самом начале.
Позже - забавная история с презервативом. Как он развернул эту чертову штуку, а потом попытался натянуть ее, как носок, – смешно для Бутс и Дюка, неловко для него.
Потом Бутс показал ему, как это делается. Продемонстрировала. Взяв свежий и разорвав обертку, она медленно, скользящими пальцами накатила презерватив на него и, наконец, притянула его к себе и направила внутрь в настоящий первый раз. "Я ее трахаю!- удивленно подумал Норман. - Я действительно делаю это! Я не должен этого делать, но я... В любом случае, все в порядке, я использую презерватив, как и положено... Надеюсь, он не порвется... Конечно, хотелось бы, чтоб он не был таким тугим. Должно быть туго. Но, черт возьми, это больно". Он уже использовал три проклятых штуковины – включая тот, который испортил, развернув, – и теперь стоял на коленях в конце кровати, разрывая четвертую упаковку. Его руки сильно дрожали. Не от нервов – от усталости.
Он вытащил презерватив из обертки. Он был предварительно смазан: скользкий, как улитка.
Норман начал надевать его.
Ему с трудом верилось, что он снова готов. "Боже мой, посмотрите на меня".
Хотя его пенис стоял крепко, он был блестящим и красным, и окруженным следами, оставленными другими презервативами. Как будто его туго обмотали резинками.
"Какого черта они делают их такими тугими?
Чтобы они не свалились, придурок".
Как свалился у Дюка. Его второй соскользнул, когда он был в ней. Они оба рассмеялись, как истерички. Норман не думал, что это смешно, пока не увидел, как они пытаются его выудить.
- Вот тебе и безопасный секс,
