Его мозг лихорадочно искал объяснения, пытаясь найти логический ответ, но на ум приходило только одно: нужно как можно скорее добежать до этого чертова перехода, чтобы убраться наконец с поля.
Оставалось всего каких-нибудь пятьдесят ярдов, он по-прежнему бежал, кусты трещали уже совсем рядом с ним, раздвигаемые невидимым преследователем. Ян боялся даже смотреть в ту сторону.
Тридцать ярдов...
Впереди уже хорошо был виден свет, и у Логана открылось второе дыхание, как вдруг рядом кто-то утробно взвыл.
У бегущего перехватило дыхание.
Еще десять ярдов, и вот уже переход рядом. В двух местах он был проломан, и Логан благодарил за это судьбу — не надо терять времени на то, чтобы взбираться по ступенькам.
Пять ярдов...
Он чуть не упал, поскользнувшись на коровьей лепешке. Отчаянно взмахнув руками, все же сумел сохранить равновесие. По лицу струился пот. Логан задыхался. Ноги болели от бега, а сердце готово было выскочить из груди.
Справа от него раздался какой-то громкий, зловещий звук, треснула ветка, да так близко, словно источник звука находился прямо у него в голове. Что-то вылетело из кустов и набросилось на Логана. Он хотел закричать, но у него перехватило дыхание. Он упал лицом в грязь, вскочил, глаза его, чувствовал он, вылезли из орбит, горло сжал спазм.
Кошка, выпрыгнувшая на него из кустов, тут же растворилась в темноте, так и не выпустив зажатой в зубах мыши.
— Господи Иисусе! — выдохнул Логан, вытирая рукой лицо. Ему понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы прийти в себя. Закрыв глаза, он набрал полные легкие воздуха, задержал его в себе, а потом с явным облегчением перевел дыхание. Его одежда была испачкана грязью и коровьим навозом, и он принялся счищать их с куртки. Что бы на это сказала Салли? Он вдруг улыбнулся и, следя за петлявшей по полю кошкой, начал смеяться.
— Чертов идиот! — сказал себе Логан и, по-прежнему ухмыляясь, стал перебираться через ограду.
Позади него, как бы материализовавшись из ночного воздуха, прямо из мрака возникла огромная тень.
Яну Логану показалось, что он услышал шум ветра, на самом же деле это был свист опускавшегося по широкой дуге металлического орудия. Крик замер на губах у Логана. Он дико вытаращил глаза, заметив только, как сверкнул над ним металл. Темное очертание...
Еще до того, как он смог определить, кому принадлежит это очертание, горло его оказалось перерезанным от уха до уха.
Темнота обернулась ночью вечности.
Несмотря на то что солнце светило вовсю, было прохладно, и Рэндол невольно вздрогнул, выйдя из «панды». Он зевнул и потер лицо руками. За спиной заговорило радио, и констебль Хиггинс потянулся к микрофону. Рэндол не слышал, о чем тот разговаривал, так как уже приближался к небольшому спуску, который вел к тропинке. Ее перегораживала натянутая веревка, около которой стоял еще один констебль в форме. Инспектор узнал в нем Криса Фаулера, самого молодого своего подчиненного. На днях ему исполнялось двадцать шесть. Его свежее лицо и крепко сбитое тело словно специально напоминали инспектору о том, что сам он уже не слишком молод и чертовски от всего устал.
— Доброе утро, сэр, — приветствовал его Фаулер.
Рэндол слегка улыбнулся. Юноша немного нервничал. После шести месяцев службы он все еще испытывал нечто вроде благоговейного трепета перед начальством. Проходя мимо, инспектор потрепал молодого человека по плечу, и, перешагнув через веревку, двинулся по узкой тропке. По обе ее стороны стояли дома, окруженные высокими изгородями, укрытые буйной растительностью, которая продолжала еще вовсю зеленеть, несмотря на наступившие холода. С обеих сторон тропа густо заросла крапивой, которая умудрилась пробиться даже из щелей в бетонных фундаментах оград. Цепкие побеги ежевики хватали инспектора за полы мундира. Освобождаясь от них и бормоча под нос проклятия, Рэндол с трудом продвигался вперед. Дурманящий запах мокрой травы и сырой древесины проникал в легкие, и он поспешно закурил, будто специально для того, чтобы заглушить ароматы свежего загородного воздуха, делая глубокие затяжки и продолжая путь.
Впереди, в кронах высоких деревьев, чернели вороньи гнезда. Большинство из них было покинуто птицами. Только одна-единственная парила в морозном голубом небе, как бы следя за тем, что происходит на земле. Рэндол взглянул на ряд выстроенных из красного кирпича домов с аккуратными, ухоженными садами и приветливо поблескивавшими окнами. Все говорило о порядке, каждый дом выглядел безукоризненно.
В это самое время в одном из них через улицу мать Салли Логан утешала дочь, а смущенная женщина-полицейский пыталась извлечь хоть какие-то сведения из истерических причитаний вдовы.
Рэндол преодолел переход в конце пешеходной дорожки и спустился вниз, пытаясь не наступить в лужицы вонючей жижи. Потянуло едким запахом навоза. «Так и есть, коровье дерьмо», — подумал инспектор, чуть не наступив на лепешку. Он осмотрелся. Деревья и кусты, росшие параллельно колючей ограде, обозначали границу поля справа. Слева другая ограда отделяла от пустыря задние дворы ближних домов. Впереди он увидел группу из трех человек, окруживших накрытое одеялом тело.
Да, все на своих местах. Даже труп в поле прямо перед домом.
При его приближении все трое повернули головы. Констебль Рэй Чарлтон и сержант Норман Виллис были людьми инспектора. Третий мужчина казался лилипутом в сравнении с двумя дородными великанами-полицейскими. Он поздоровался с Рэндолом, и тот ответил человеку приветственным жестом. Доктор Ричард Хайэм отступил на шаг от тела и, сняв очки, принялся с энтузиазмом протирать их вынутым из кармана носовым платком с вышитой монограммой. Рэндол с шумом выдохнул воздух, глядя на серое одеяло, покрытое пятнами цвета ржавчины — запекшейся кровью, смешанной с засохшей глиной. Инспектор глубоко затянулся и выпустил тонкую струйку дыма.
— И что же мы имеем? — спросил он, ни к кому персонально не обращаясь. Взгляд его был прикован к тому, что лежало под одеялом у его ног. Из-под него выглядывала рука со скрюченными окоченевшими пальцами.
Сержант Виллис передал инспектору бумажник. Тот открыл его. В бумажнике лежало около двадцати фунтов, в основном однофунтовыми бумажками, удостоверение личности на имя Яна Логана и пара небольших фотографий. На одном снимке была изображена молодая женщина, жена погибшего, как предположил Рэндол. На другом в камеру улыбалась та же женщина, стоя рядом с темноволосым мужчиной. Рэндол задержал взгляд на этой второй фотографии, а потом перевел его на неподвижное тело под одеялом.
— Нам не удалось точно идентифицировать труп, шеф, — сказал Виллис, — но мы практически уверены, что это он.
