Фёдор повернул ключ зажигания, но «джиксер» остался безучастным. Ясное дело, аккумулятор сдох — никто не трогал мотоцикл с прошлого лета. Не проблема — вот генератор, вот провода. Федя накинул крокодилы и завёл генрик. Процесс пошёл. Можно и пообедать — да и Гене с Иваном звонить. Что бы ни услышал Срамнов от жены и матери — в Москву ехать придётся.
Пообедали без разговоров, молча. Настроения обсуждать ситуацию ни у кого не было. В доме витали страх за будущее и неуверенность. Допив чай, Фёдор встал из-за стола.
— Спасибо, мам. Скажи — а где мой мотошмот у тебя?
Мама подняла на сына глаза, выражающие немой ужас.
— Федя…. А зачем тебе?
— Этот дебил обратно в Москву рвётся! Скажите хоть Вы ему — Анна Васильевна! Может быть, Вас он послушает! — взвилась с места Аля.
— Так, всё. — поднял вверх руку Фёдор. — Мам, так где?
— Да ты не с ума ли сошёл, Фёдор!!! Такой кошмар творится! На тебе семья, мать, дочка! Ты в своём уме?
— Меня мужики в клубе ждут. У всех семьи. Вывезем технику, оружие — и к ночи обратно. У нас же всё там на базе собрано. Аля, я же говорил тебе сколько раз? Ты скажи, когда я тебе план действий наш на случай вот таких ситуаций излагал, ты помнишь, как головой кивала?! Что изменилось?! — начал заводиться Фёдор. Махнув рукой, он вылетел из-за стола и рванул в комнату, использовавшуюся в доме в качестве гардеробной. Там, покопавшись, он отыскал свою экипировку и шлем, скинул джинсы и оделся. Подумав, свернул куртку и сунул в рюкзак.
Выйдя в гостиную, Фёдор нашёл мать и Альку плачущими.
— Ладно вам. Мам… Аля… ну перестаньте. Я туда и обратно — и Ваньку с собой привезу. И припасы. Кто знает — сколько здесь ещё сидеть… «Сайгу» я оставлю, а вы запритесь тут. Я обещаю — пулей.
Семья провожала Фёдора в Москву немым молчанием. У обеих женщин глаза были на мокром месте — Фёдору стало так жалко их — маму, Альку, Танюшку — вдруг, до слёз. «Я вернусь. Всё будет хорошо!» — подумал про себя Фёдор, и помахав им рукой, вышел за дверь.
«Джиксер» завёлся со второй попытки и потроив, заполнил серым, стоялым дымом гараж. Фёдор залил бак мотоцикла до пробки, набрал дополнительную пятилитровую канистру и притянул её к седлу сзади стропами, подкачал колёса. Выкатив мотик из гаража ни улицу прогреваться и просыпаться от сезонного сна, Фёдор набрал по очереди Геннадия и Ивана. Гена поднял трубку сразу, будто бы ждал звонка.
— Фёдор! Привет! Я ждал тебя как раз. Собраный уже, вот грузимся. Только вот новости есть из города удручающие. Там уже вояки бесчинствуют, а так — беспорядки. Сволота вся как с цепи сорвалась. Не уверен, что в город проедем.
— Ген, ну поэтому я на мотцикле. Тоже готов выезжать.
— Да ну! Может, мне тогда с тобой рвануть?
— А вещей много?
— Да нет, я на легке. Переоделся вот, своих разместил. Парни мои пока посмотрят за ними, до моего возвращения. А там им и самим надо двигаться — дело такое, у всех семьи.
— Ладно, тогда встречаемся на перекрёстке Минка — бетонка. Я светиться не буду — щеманусь в лесочке. Ты на подъезде позвони.
— Когда там будешь?
— Ну, дай пятнадцать минут. И вот ещё, Ген, раз так… у тебя, часом, лишнего пестика нигде не найдётся? Дела такие, что… А «сайгача» своего я семье пока оставил.
— Хм. Сам понимаешь, вопрос взрослый… Я подумаю тут. До встречи?
— Всё.
— Ну давай.
Иван не подходил к мобиле, и Фёдор уже запереживал за друга. Тем не менее, когда Срамнов уже был готов нажать на «красную трубочку», Ванька ответил.
— О, ты где, Федя! Уже охуел тут реально сидеть! Прикинь — наши — никто не появился. Каззлы. О чём с такими людьми базарить?
— Во как. Ну ладно, чё… Сами тогда как-нибудь. Как обстановка там, Вань?
— А как? Уже стреляют. Реально жопа. Сижу у Рославского в «пинце» и радио слушаю.
— А Рославскому-то звонил? Он-то чё?
— А у него труба в отключке. И у Женьки Долина тоже. Они, по ходу, не в стране оба — в телефонах галиматья какая-то на арабском вроде. Я хуй знает, короче.
— Ты там, короче, не отсвечивай давай. Поаккуратнее. Я вылетаю, вместе с челом одним, соседом своим, по ходу. Он какой-то большой мент, судя по подаче, но чел вроде адекватный.
— Да? Ну давай. Втроём — не вдвоём. Федь, а чё тогда? — может «пинц» экспроприируем? Чё пропадать технике? Эти хуй знает где. Не мы — так какие-нибудь уебаны нарежут «пинц», и с концами.
— А чё, мысль хорошая. А бус наш тогда как?
— Да как… я «пинц» поведу, а ты на бусе.
— Ладно, жди тогда.
— Поторопись, хуй его знает….
Отключив Ивана, Фёдор нос к носу столкнулся с дядей Мишей — маминым соседом из дома напротив.
— О, Федя! Привет! Как тебе новости, сосед? Приехал — уезжаешь?
— Здрасть, дядь Миш! Да в Москву…
— Да ты ёбнулся, сынок.
— Дядь Миш, да чё тут говорить… Надо, короче. Я к ночи обратно сюда… Попрошу — вы за моими гляньте. Мало ли чё…
— Не, ты рехнулся — ты знаешь что происходит???
— Посмотрите, дядь Миш, ага?
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
До места встречи с Геной Фёдор долетел минут за десять. Машин из Москвы на трассе было мало, вваливали все очень быстро, нагруженные явно выше всяких нормативов. В Москву движения не было вообще. За сотню метров до перекрёстка, чтобы лишний раз не мелькать, Фёдор свернул с Минки прямо на кладбище, выключил двигатель и снял шлем. «Простите, ребята. Я будить не хотел!» — подумал о местном населении Срамнов, и развернув «джиксер» в направлении дороги — мало ли что, вдруг валить придётся — поставил моц на подножку. Оставив своего друга наедине с могилами, он прокрался между могильных оград к краю кладбища, чтобы оценить ситуацию наперекрёстке. А там уже был развёрнут армейский кордон, стояли три БТРа, кран, в оба направления Минское шоссе было перекрыто бетонными блоками. Перед кордоном выстроилась очередь, занимающая всю ширину дороги со стороны Москвы. Бойцы проверяли документы, кого-то пропускали, но в целом, просматривалось что задачи у них другие. «Пипец они попали» — подумалось Срамнову. Через пару минут позвонил Геннадий.
— На месте?
— Ну. Я на кладбище щемлюсь, знаешь?
— Справа?
— Ну.
— Чё там за обстановка?
— Пиздец, Минка перекрыта.
— Я так и думал. Как быть?
— Староможайка как?
— Да тоже самое. В Москву не пускают. Ксива — по хую.
— На моце лесом, в объезд.
— Давай. Я не доезжая полкилометра до перекрёстка на бетонке. Подскакивай.
Фёдор завёл мотоцикл и насквозь пересёк шоссе, прямо перед каким-то синим «опелем», зашедшемся в нервном гудении. Через минуту, повернув на бетонку на глазах вояк, не проявивших к одинокому мотоциклисту особого интереса, он затормозил у того же чёрного автобуса Геннадия.
