– О боже, – тихо, почти без выражения произнес он.
Джеймс взглянул на него.
– Да, мы нашли то, что искали.
Джеймс сбросил с крышки гроба цветы и медленно, как показалось Филу, стал развязывать ремни, удерживавшие крышку гроба.
Развязал, немного помедлил, положив руки на полированную деревянную поверхность, затем поднял крышку, и Фил увидел то, что было внутри.
В гробу на белом бархате лежала Поппи. Ее глаза были закрыты. Она казалась очень бледной и удивительно красивой. Неужели она мертва?
– Проснись, – приказал Джеймс.
Он взял ее за руки, и Филу показалось, что он не только произносит эти слова, но и взывает к ней внутренним голосом.
Последовали долгие минуты полного безмолвия. Джеймс приподнял голову Поппи.
– Поппи, пора. Проснись. Проснись же. Ее ресницы дрогнули.
В душе у Фила все перевернулось. Ему захотелось издать победный крик и упасть на траву, а еще очень хотелось убежать. У него подкосились ноги, и он опустился на колени у края могилы.
– Ну давай же, Поппи, вставай. Надо идти. Джеймс уговаривал ее мягко, но настойчиво, так, словно она никак не могла отойти от наркоза.
Поппи действительно выглядела как тяжелобольная. Фил смотрел на нее с восторгом и с ужасом, а она щурилась, капризно качала головой, наконец открыла глаза и сразу же их закрыла. Джеймс продолжал ее уговаривать. Но вот Поппи все же открыла глаза и смотрела на мир, как живая.
Поддерживаемая Джеймсом, она села в гробу.
– Поппи, – робко произнес Фил. Он с трудом справлялся с нахлынувшими чувствами, его распирало от счастья.
Поппи осмотрелась, затем потянула носом воздух и резко отвернулась от света фонаря. Она казалась слегка раздраженной.
– Ну давай же.
Джеймс помог ей выбраться из гроба. Это оказалось нетрудно: Поппи была такой миниатюрной. Джеймс поддерживал ее под руки, и она выбралась на закрытую крышкой часть гроба. Фил спрыгнул в могилу и поднял сестру наверх.
Он долго стоял в замешательстве и наконец обнял сестру. Когда Фил отступил, Поппи, прищурившись, посмотрела на него. На ее мраморном лбу пролегла морщинка. Она лизнула указательный палец и провела им по щеке Фила.
– Ты вспотел, – сказала она.
Она говорит, у нее ясные зеленые глаза и нежная живая кожа. Она действительно жива.
Глядя на Поппи, Фил расчувствовался и снова обнял ее.
– Господи, Поппи, ты живая, все в порядке, с тобой ничего не случилось.
Он даже не заметил, что она не обняла его в ответ. Джеймс выбрался из могилы и спросил Поппи:
– Как ты себя чувствуешь?
Его вопрос был продиктован не только любезностью. Казалось, он прощупывает зыбкую почву. Поппи посмотрела сначала на него, потом на Филиппа.
– Я чувствую себя… великолепно.
– Это хорошо, – ответил Джеймс, глядя на нее с опаской, как на огромную гориллу, страдающую слабоумием.
– Я… я хочу есть.
Голос Поппи остался таким же музыкальным и приятным на слух, как и прежде. Фил прищурился.
– Подойди ко мне, Фил, – сказал Джеймс, рукой показывая на место у себя за спиной.
Филу стало не по себе. Поппи… неужели она к нему принюхивается? Это напоминало легкое кошачье пофыркивание. Сейчас она как раз обнюхивала его плечо.
– Фил, я думаю, тебе лучше подойти ко мне поближе, – повторил Джеймс, повысив голос.
Но то, что случилось в следующее мгновение, случилось так внезапно, что Фил шагу сделать не успел.
Маленькие ручки впились в его бицепсы мертвой хваткой. Поппи улыбнулась ему, показав очень острые зубы, и как кобра бросилась к его горлу.
«Я сейчас умру», – решил Филипп со странным спокойствием. Он не мог ее пальцем тронуть. И все же первая «охота» Поппи оказалась неудачной. Ее зубы лишь царапнули ему горло.
– Нет, ты этого не сделаешь! – крикнул Джеймс и, обхватив ее за талию, оторвал от Фила.
Поппи издала крик разочарования. Пока Филипп поднимался на ноги, она не отрывала от него взгляда. Поппи следила за ним, как кошка за ползущей по полу букашкой. Она не отводила от него глаз, даже когда Джеймс говорил ей:
– Это твой брат, Филипп. Твой брат-близнец, помнишь?
Поппи просто смотрела на него не мигая. Фил понял, что она не только живая и прекрасная, но что она совершенно дезориентирована и умирает с голоду.
– Мой брат? Один из наших? – озадаченно спросила Поппи. Ее ноздри трепетали, а губы плотоядно раскрылись. – Он по-другому пахнет.
– Нет, он не из наших. Но его все равно нельзя трогать. Подожди, скоро ты насытишься, – сказал Джеймс и, обратившись к Филу, добавил: – Давай быстрее закапывать эту яму.
Фил с трудом заставил себя сдвинуться с места. Поп-пи по-прежнему наблюдала за ним – сонно, но внимательно. Она стояла в темноте в своем белом платье с длинными волосами, ниспадающими на плечи, изящная, как лилия, и смотрела на него глазами голодного хищника.
Она больше не человек. Она что-то другое. Она сама сказала это: они с Джеймсом одной породы, а Фил – другой. Теперь она принадлежит Царству Ночи.
«О Господи, может быть, надо было дать ей умереть», – думал Филипп, берясь за лопату дрожащими, внезапно ослабевшими руками. Джеймс уже положил на место крышку погребального свода, и Фил бросал землю, не видя, куда она падает.
– Не будь идиотом, – послышался резкий голос, и твердые пальцы сжали его запястье. Фил смотрел на Джеймса, словно сквозь пелену. – Она сейчас не лучше мертвой. Она не понимает, что происходит, но это пройдет, понимаешь, пройдет.
Грубость и сила подействовали на Фила отрезвляюще. Наверное, Джеймс прав. Жизнь прекрасна, какую бы форму она ни принимала. Поппи сделала свой выбор. И все-таки она изменилась. Время покажет, сколь сильна эта метаморфоза.
Филипп ошибался, думая, что вампиры похожи на людей. Ему было так хорошо, так спокойно с Джеймсом, что он почти забыл о непреодолимой преграде, которая их разделяет. Подобной ошибки он больше не повторит.
Поппи чувствовала себя великолепно. Она была прекрасна и могущественна. Ей казалось, что она обрела новое, совершенное тело: наверное, такие же ощущения испытывает змея, скинув свою старую кожу, под которой обнаруживается новая – красивая и здоровая.
Теперь Поппи была точно уверена, что у нее нет рака.
Болезнь – тот ужас, который сидел у нее внутри, – ушла. Новое тело каким-то волшебным образом убило и поглотило ее. Или, вернее, изменилась каждая клеточка ее тела, каждая молекула.
Никогда еще, даже когда была совершенно здорова, Поппи не чувствовала себя так хорошо. Она ощущала волшебную гармонию собственного тела и осознавала, что оно прекрасно ей служит.
Но ее мучил голод. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы не наброситься на блондина, стоявшего на краю могилы. Он – брат. Поппи знала, что это ее брат, но он смертный, и она чувствует запах крови, дарующей жизнь и силу. Силу, которая была ей так необходима.
