— Час от часу не легче. Узнали, почему?
— Разумеется, узнали. Дело в том, что он им сделал после смерти лоботомию. Вам знаком этот метод лечения буйных больных и американских комми? Весьма известная история американской деятельности. Сейчас, правда, о ней вспоминать неудобно…
— Ну, слыхал, конечно. Нобелевку этому португальцу дали вроде бы. А комми тут при чем?
— Так широко амеры пользовали против всяких инакомыслящих. Своих Новодворских они именно так и лечили. Ведь выступать против американской демократии и государства может только сумасшедший. Тогда у них охота на ведьм мощно шла. Чаплину вон пришлось из страны уехать, коммунистический агент оказался. А с лоботомией — все отлично получалось. Нарушил хирургически связь лобных долей с остальным мозгом — и вся правозащитная деятельность прекращается навсегда. Короче говоря — буйный становится тихим. Вот и с зомби то же получается.
— Мда. И что — всех оперировать?
— Я не о том. Они просто становятся неагрессивными, но и только. Контакт с ними не получается. Существуют. Как коматозные овощи. Только в придачу еще и мертвые…
— Ну, интересная информация, только не знаю, как ее использовать можно. Этот нейрохирург где сейчас? И семья его?
— Любопытной Варваре в Москве нос оторвали! — ухмыляется Бурш, складывая иголки в коробку.
— Ага. А в Питербурхе — на место пришивали!
— В лаборатории некробиологии. Где ж еще. Только вы оба не шибко-то болтайте, ни к чему людям еще и такое знать. Проболтаетесь а мне будут неприятности — и сотворю со гневом и с яростию месть языком.
— Учтем. Вроде наши идут?
Действительно по лестнице с грохотом и лязгом спускаются алебардисты.
— Алкоголик Иванов! Вы приговариваетесь к расстрелу! Ваше последнее слово? — гремит сверху трубный глас Дункана.
— Ну, ващщще… — откликается кто-то из его приятелей.
Раздается хохот.
Бурш морщится.
— Пошли в больницу. Тут теперь часовые останутся до прибытия команды дезинфекторов. А мне еще и похороны организовывать.
— Так без погибших же обошлось! — оторопевает сапер.
Бурш взглядом показывает на коридор, где вдоль стен валяются розовые обглоданные кости и кучи трупов — в грязных пижамах, остатках рваных медкостюмов и ошметьях от белых халатов.
Крокодил сникает, поняв, что ляпнул глупость.
В больнице оказывается, что латники будут писать рапорт с предложениями и выводами, а нам придется опять скататься на завод — на усиление, что ли…
Пока сижу в зале, где только что закончилось выступление танкиста — майора. После семинара задают ему всякие хитрые вопросы. Послушать интересно — благо от стрельбы сейчас много что зависит.
— Когда стреляю на стольнике одиночными — хуже выходит, чем тройками. Вот весь настроился, сфокусировался, цель вижу, но одиночными — половина может в молоко уйти.
А когда типа на авось, бах-бах-бах, то, как минимум два из трех точно лягут — поднимается худощавый скуластый парень в форменке.
— Не видя, трудно сказать. Может быть несколько причин. Если ветер не учитывать, то остаются внутренние. На одиночных более вероятно зацеливание, неправильная фокусировка, обман зрения. А на беглом организму некогда, он освобождается от лишнего, концентрируется на необходимом. Это при наличии навыков, разумеется. Кроме того, когда видишь, как пули идут, то корректируешь огонь по предыдущему результату. Беглым или очередями — это немного другое, нежели стрелять одиночными, делать паузы а потом брать поправки. Человек умеет сдвигать точку прицеливания очень точно. Беглый огонь с контролем полета пуль как бы затягивает тебя в середину цели. А одиночными с паузой — каждый выстрел "на колу мочало". Расскажи, из каких положений стреляешь — интересуется майор. Мне кажется, что вроде бы ему легче стало. Или желаемое за действительное выдаю?
— Стоя и с колена. Если у меня и идет какая-то корректировка при стрельбе тройками, то глубоко подсознательно. Я пока сам не понимаю, как попадаю на такой дистанции — стеснительно улыбается худощавый парень. Остальные присутствующие тоже начинают радостно лыбиться — словно зеркало.
Привстает пухлый паренек, совсем молодой.
— В одной книжке — фэнтези с магией — прочитал, как незнакомую с оружием девчонку учили стрелять. Типа, "установи мысленную связь с пулей, сфокусируйся на цели и представь, как пуля после выстрела попадает точно в десятку". Магия такая.
Худощавый взглянув на сказавшего эти слова подхватывает:
— Вот и у меня такая фигня непонятная. Убедил себя, что можно попадать — и стало получаться. Но даже для себя не могу объяснить — как.
Майор умудрено улыбается.
— Ага, в этом весь психологический фокус состоит. Не так вера в то, что ты можешь, помогает, как представление, что это сделать невозможно, мешает. То есть не надо ни во что глубоко уверовать, нужно просто освободиться от стереотипа, что это выше сил человеческих. Лучше всего помогает в таких делах арифметика. И немножко геометрии. И совсем чуть-чуть баллистики.
Теперь небольшое отступление. Уметь стрелять по-винтовочному нужно. И стоя, и с колена, и лежа. Это очень полезные навыки. Еще надо уметь с упора. Кроме боевого аспекта существует чисто технический. Вот как ты определишь, насколько далеко можно поразить такую-то цель?
По рассказам очевидцев? Или, допустим, я тебе объясню. А нафига принимать на веру, когда можно самому. Не верь никому про кучность того или иного пистолета, просто отстреляй по малюсенькой мишени из устойчивого положения. С упора, например. Чтоб цель была как точка на конце мушки. Потом посмотри. Допустим, на 25 метров разбросало на 10 см (хотя бывает и на 3). Значит, на 50 будет 20, а на 100 — 40. Это очевидно. Значит, пули будут внутри ростовой. Так и будешь рассказывать ученику, если придется. Потом вспомним про ветер, который на 100 метров для пистолета кое-что значит. Средний боковой ветер утягивает макаровскую пулю сантиметров на 20, или чуть больше. Парабеллумовскую чуть меньше. Как задуло сбоку таким ветром, так целиться надо в наветренный край мишени. Чуешь, что ветер не силен, уменьшаешь поправку. Все это несложно. Когда знаешь, что надо так, просто делаешь, и оно получается. Может, не сразу отлично, но кое-как практически сразу. Эх, вот из Стечкина стрелять на 200 и более — это уже цирк. Там ветер далеко уже тащит, деривация уже есть, а на движение поправки больно здоровы. Но очередью накрыть можно, если навык есть.
Да, вернемся к пуле. Самая главная твоя с ней связь, что ты ее видишь. Как она летит, куда шлепает, что с мишенью происходит. Это все на подкорку записывается, а потом работает как программа…
