Увидев, что Надя слушает ее весьма недоверчиво, Батунда проговорила:
— А вот мы сейчас проверим, можешь ли ты найти дорогу в потусторонний мир!
— Как это? — опасливо спросила Надя.
— Мы с тобой проведем ритуал тхали-лумбо.
Знахарка перестала отвечать на вопросы девушки и с таинственным видом провела ее в свою хижину. Опустив циновку, заменяющую входную дверь, так, что в хижине воцарился таинственный полумрак, Батунда зажгла в очаге огонь, поставила на него медный котелок с водой и принялась нараспев произносить какие-то заклинания.
Когда вода закипела, она бросила в котелок пучок сушеной травы, которая висела на перекладине под кровлей хижины, добавила туда же щепотку зеленоватого порошка и снова принялась бормотать загадочные слова.
Над котелком поднялся зеленоватый пар. В хижине запахло чем-то острым и пряным, Надя почувствовала легкое головокружение.
— Что это такое? — спросила она колдунью.
— Это — похлебка Великой Матери! — ответила та с достоинством. — Но похлебка еще не готова!
Она достала из-под своей койки резной сундучок из черного дерева, откинула крышку и достала оттуда сухую змеиную кожу и какое-то маленькое высохшее существо, похожее на ящерицу с перепончатыми кожистыми крыльями.
— Это летучая ящерица, — ответила колдунья на невысказанный вопрос, — такие создания живут только на кладбище, и поймать ее можно лишь ночью, в новолуние. Без нее похлебка Великой Матери не получится.
Бросив змеиную кожу и странное крылатое создание в кипящую воду, колдунья перемешала похлебку сухой веткой и снова принялась твердить заклинания.
Пар, поднимавшийся над котелком, изменил свой цвет — из зеленого он стал ядовито-желтым. Колдунья голыми руками сняла котелок с огня и поставила на плоский камень посреди хижины.
— А теперь твоя очередь! — торжественно проговорила она, повернувшись к Наде.
— Моя? — удивленно воскликнула девушка. — Но я понятия не имею, что делать, и никогда в жизни не участвовала в колдовских ритуалах!
— Все когда-то бывает в первый раз! — ответила Батунда. — Для начала ты должна взять какой-то предмет, который ты долго носила при себе, и погрузить его в котелок с похлебкой.
Надя задумалась.
Одежда, в которой она попала в деревню мвале, изорвалась, и она смастерила себе коротенькую тунику из куска ткани, который ей подарила Батунда. Единственное, что у нее осталось от прежней жизни, была заколка для волос — но и заколка на самом деле не ее, в последний день на корабле она случайно обменялась заколками с французской авантюристкой Надин.
Рассудив, что все же эту заколку она носит дольше остальных своих вещей, Надя вытащила ее из волос и на мгновение погрузила в котелок с ведьминой похлебкой.
Похлебка забурлила, по ее поверхности побежали разноцветные пузыри.
— Хорошо! — одобрила Батунда. — Демоны почувствовали твою душу, они проведут ее в двери потустороннего мира!
Батунда зачерпнула содержимое котелка глиняной кружкой и протянула Наде:
— Пей, дочка!
Девушка опасливо взяла кружку в руку, заглянула в нее, принюхалась. Ведьмино варево не внушало ей доверия, это был мутный отвар буро-зеленого цвета, видом и запахом напоминающий болотную тину. А когда Надя вспомнила, какие неаппетитные предметы Батунда бросала в котелок, у нее полностью отпало желание пробовать ее стряпню.
— Пей! — повторила колдунья, нахмурившись, и рука Нади сама поднесла кружку к губам.
«Я только сделаю вид, что пью… — подумала девушка. — В крайнем случае, чуть-чуть пригублю, а потом выплюну…»
Она вытянула губы — и против воли сделала большой глоток.
Ведьмино варево обожгло ее пищевод, как чистый спирт, от него у Нади перехватило дыхание, хижина поплыла перед глазами.
— Что… что это… — забормотала она. — Вы меня… вы меня отравили… зачем…
Колдунья встала, наклонилась над Надей, заглянула в ее глаза и проговорила медленным, гипнотическим голосом:
— Не бойся, дочка, все будет хорошо! Сейчас перед тобой откроются ворота потустороннего мира!
— Я… я не тороплюсь на тот свет… — пролепетала Надя, еле ворочая языком, и тут же хижина ведьмы растаяла и исчезла.
Теперь Надя плыла по медленной ночной реке, и вместе с ней по этой реке плыли удивительные светящиеся цветы, точнее, готовые распуститься бутоны. Вдруг один из этих бутонов раскрылся, из него выглянуло прелестное девичье личико. Нежные губы улыбнулись, и девушка-цветок спросила Надю:
— Ты новенькая? Ты никогда прежде не бывала здесь? Никогда не плыла по реке забвения?
— Никогда! — честно ответила Надя.
— О! Тогда тебя ждет много интересного! — И девушка-цветок погрузилась в темную воду реки.
И река растворилась, исчезла, как прежде исчезло ведьмино жилище.
Теперь Надя — или ее душа — летела над бескрайним цветущим лугом, озаренным утренним солнцем. Рядом с ней порхали огромные бабочки удивительной красоты. Одна из бабочек подлетела к Наде, широко распахнула свои бирюзовые крылья — и Надя увидела девичье лицо. Нежный рот приоткрылся, и девушка-бабочка спросила:
— Ты первый раз здесь? Ты никогда прежде не летала над лугом беспамятства?
— Никогда, — призналась Надя.
— Тогда тебя ждет много чудес! — прощебетала девушка-бабочка и растворилась в солнечном сиянии.
И весь луг исчез.
Теперь Надя летела над горной грядой. Под ней проносились каменистые склоны, там и тут на них сверкали пятна снега, но Надя поднималась выше и выше. Она дышала чистым, разреженным воздухом гор — и с каждой секундой дышать становилось все тяжелее.
Впереди был горный хребет, покрытый нетающим льдом. Надя подлетела к нему, перевалила через хребет — и попала в бесконечную, бездонную темноту.
Она проваливалась в эту тьму, тьма засасывала ее, как воронка, тьма была вокруг, со всех сторон, и впереди только тьма, тьма и страх…
И вдруг падение прекратилось.
Надя шла по многолюдной, шумной улице южного города, окруженного высокими горами. Мимо нее спешили по своим делам тысячи людей. Среди них попадались и белые, но большинство было темнокожих, из чего Надя сделала вывод, что этот город, как и Харгейса, находится в Африке.
Но, в отличие от столицы Сомалиленда, этот город был мирным, богатым и процветающим. Прохожие были хорошо одеты. По улицам проносились новые, дорогие машины, современные здания из стекла и бетона не носили на себе следов пуль и снарядов — вместо этих боевых отметин на их стенах красовались яркие рекламы автомобилей и напитков, телевизоров и косметических средств, компьютеров и мобильных телефонов. Первые этажи зданий занимали офисы международных компаний и магазины всемирно известных фирм, торгующих одеждой и духами, мебелью и украшениями.
