Полина удовлетворилась ответом, слегка потянулась, достала из сумочки пудреницу, придирчиво окинув своё отражение в зеркальце. Она вышла из машины: подземный гараж был огромным, но машин в нём не было – красная спортивная Ламбарджини единственная.
– А мы что будем одни на предполагаемом празднике жизни? – поинтересовалась она.
– Нет, много персон соберётся, – уклончиво ответил Асмодей. – Есть ещё парковка наверху для персонала.
– А-а, понятно, – протянула Полина. – Опять корпоративная вечеринка со средним менеджерским звеном.
– Да, что-то в этом роде, – кивнул Асмодей. – Идём в лифт.
Они зашли в лифт. Полина обратила внимание, что кнопок на стене ровно пятьдесят, но все они идут в обратном порядке: верхней была кнопка «один», нижней – «пятьдесят».
Асмодей нажал «сорок семь» и лифт тронулся. Его стены украшали зеркала и для женщины, право, грех не полюбоваться своим отражением. Полина скинула шубу из чернобурки, недавний спонсорский презент, Асмодей тут же её подхватил. Женщина поправила оранжевое платье с ремешком из жемчуга, распушила волосы, вполне удовлетворившись своим внешним видом.
Асмодей с удовольствием наблюдал, как она прихорашивалась. И вот двери лифта открылись, перед их взором предстал огромный просторный зал, задрапированный тёмно-малиновым тяжёлым шёлком.
– Нравится? – поинтересовался Асмодей.
– Очень! – ответила Полина, обращая внимание на то, что гости одеты через чур уж вычурно. Словом публика была разношёрстная, скорее напоминавшая маскарад. Перед ними появился мужчина в чёрном костюме с красной бабочкой и принял у Асмодея шубу Полины и его пальто.
Не успела Полина ничего спросить, как от толпы гостей отделился человек в красном наряде и такой же шапочке, напоминающей головной убор католического священника, и направился к ним.
«Священник» поклонился:
– Приветствую вас, повелитель!
Полина удивилась: что за обращение – новая мода у бизнесменов что ли? Асмодей, понимая удивление подруги, удовлетворил её любопытство:
– Публика собралась разная. Считай, что мы – на маскараде.
– Пожалуй, – согласилась она, увидев, как к ним подходит черноволосый мужчина, похожий на итальянца, облачённый в чёрную сутану кардинала под руку с золотоволосой дамой.
Наряд дамы вызвал у Полины нескрываемый восторг: она была облачена в тёмно-синее свободное атласное платье с широкими рукавами, расшитое серебром, её голову украшала золотая сетка для волос, усыпанная драгоценными камнями.
Все трое подобострастно поклонились.
Асмодей представил троицу:
– Благородное семейство Борджиа: Родриго – бывший понтифик, Цезарь – бывший кардинал и средний сын, Лукреция – единственная обожаемая и поныне дочь, бывшая первая красавица Рима и Феррары, отравительница и развратница.
Лукреция хихикнула:
– Вы как всегда мне льстите, повелитель!
– О, не скромничайте дорогая! Вспомнить смерть ваших мужей – мурашки по коже!
Полина опешила: ну и шуточки в здешнем заведении! Право не знаешь, что и думать!
– Моя спутница – Полина Разумовская, известный психолог, генеральный директор «Центра психологической разгрузки».
Семейство Борджиа церемонно поклонилось. Лукреция обворожительно улыбнулась:
– Надеюсь, милочка, вам не придётся здесь скучать. За последние пятьсот лет шутки нашего ежегодного салона почти не изменились.
Полина «выпала в осадок», но мило улыбнулась:
– Лукреция, ваш наряд выглядит потрясающе!
– О, да! Я всегда любила флорентийские ткани, – пококетничала дама.
– А теперь признайтесь мне: вы – актриса из какого театра?
Лукреция залилась звонким смехом.
Асмодей, увлечённо беседовавший с Цезарем Борджиа, поинтересовался:
– Что вас так развеселило, обворожительная Лукреция?
– Ваша спутница! У неё прекрасное чувство юмора. Я так не смеялась последние лет четыреста!
Лукреция откланялась и направилась к мужчине, по виду напоминающего Наполеона Бонапарта. Он же внимательно изучал Полину и, по всей видимости, намеревался подойти к ней.
Асмодей тут же подхватил свою гостью под руку и зашептал ей на ухо театральным шёпотом:
– Не советую с ним иметь дело. Этот корсиканец замучает вас до смерти, рассказывая о своих былых подвигах.
– Корсиканец… На Наполеона похож.
– Он и есть. Помните остров Святой Елены?
Полина, окончательно обалдевшая, попыталась напрячь память: «Наполеон был заключён на остров Святой Елены, где находится не помню… Там вроде и умер… А ещё были у него двойники…»
– Вы правы, двойники у Бонапарта были и не один. Если хочешь править, иначе нельзя! Да и похоронили на острове ненастоящего Наполеона. Уверяю вас!
Полина смотрела то на Асмодея, то на Бонапарта: голова закружилась.
– Позвольте предложить вам красного вина. Дьявольски прекрасный напиток! – предложил Асмодей.
Около Полины появился маленький человечек с подносом, на котором стоял бокал с красным игристым вином. Человечек выглядел странно: треугольные удлинённые уши, белые волосы достигали пояса. Полина напряглась, он был явно ей знаком: «А на прошлой корпоративной вечеринке малыш также подрабатывал официантом!»
– Эльф, – прокомментировал Асмодей.
Полина, пьющая вино, наслаждавшаяся его изысканным вкусом, чуть не поперхнулась.
– Кто? – переспросила она и закашлялась.
– Эльф, – уверенно повторил её спутник.
– Из детского театра? – поинтересовалась она.
– Почти, угадала – из театра жизни, правда бывшей. Отъявленный мерзавец.
Полина снова поперхнулась вином.
– Осторожнее дорогая, вы нужны мне живой и здоровой!
– Почему вы представили меня известным психологом? – поинтересовалась она. – Вам неловко, что я простой врач из районной поликлиники.
– Нет. Просто вы будете известны, и я вам в этом непременно помогу.
Полина залпом осушила бокал вина: вот он долгожданный момент в жизни! Неужели и ей повезло?
– Ещё как! – улыбнулся Асмодей, словно читавший её мысли.
Полина заметила группу мужчин в военной форме, на рукаве которой красовались повязки со свастикой. Один из них был явно похож на Адольфа Гитлера.
«Глупая шутка, – подумала Полина, – изображать на карнавале Гитлера. Просто возмутительно!»
К Асмодею и Полине подошёл почтенный старец, облачённый в просторный балахон.
– Рекомендую, – указал на него Асмодей, – алхимик Герберт Аврилакский. Именно ему семейство Борджиа обязано своей чудовищной кантареллой.
– Чем? – не поняла Полина.
– Кантареллой. Это яд, известный в позднее средневековье, как яд Борджиа, против него нет противоядия. Обычно подмешивался в вино. Родриго Борджиа перетравил кантареллой пол-Рима.
