– Он и твой сын тоже, – сказала она. – Ты имеешь право.
– Ты хочешь сказать, что я могу посидеть с ним несколько минут в машине? Только я и он?
Сьюзан кивком показала на “тойоту”. Дэн пошел к машине; сердце его бешено колотилось. Он открыл дверцу со стороны водителя и взглянул на мальчика.
Привет, Чед, – так собирался он начать, но сейчас не мог произнести ни слова. В свои семнадцать лет Чед был уже настоящим мужчиной. Рослый и широкоплечий – таким в его возрасте был и Дэн. Он так изменился по сравнению с фотографией, которая осталась у Дэна – она так и пропала в том придорожном мотеле, – что при взгляде на него у Дэна сжалось сердце. Лицо Чеда утратило детскую округлость и мягкость и обрело угловатость и твердость зрелости. Его песочного цвета волосы были коротко подстрижены, кожа покрыта ровным загаром. Дэн уловил запах туалетной воды; молодой человек, должно быть, побрился, прежде чем уехать с матерью из мотеля. Чед был одет в брюки защитного цвета и синюю с красным футболку, на его руках отчетливо выступали мускулы. Дэн подумал, что он, должно быть, много работал на воздухе – может быть, монтировал освещение или убирал дворы. Выглядел Чед замечательно, и Дэн понял, что все будет гораздо сложнее, чем он предполагал.
– Ты меня узнаешь? – спросил он.
– Как будто бы, – сказал Чед. Он помолчал, раздумывая. – А как будто и нет.
Дэн сел на водительское место, но оставил дверь приоткрытой, придерживаясь определенных правил учтивости. – Прошло много лет.
– Да, сэр, – сказал Чед.
– Этим летом ты работал?
– Да, сэр. Помогал мистеру Маккаллоу.
– И что же это была за работа?
– Он благоустраивает участки. И еще строит плавательные бассейны.
– Это хорошо. И ты помогаешь матери по дому?
– Да, сэр. Я занимаюсь стрижкой травы. Дэн кивнул. Чед говорил слегка нерешительно, а в его глазах виднелась подавленность. С другой стороны, внешне не было заметно никаких признаков умственной отсталости. Их сын родился – как утверждал адвокат – “необучаемым”. Это означало, что его мыслительные процессы шли с большим трудом, и задачи, требующие быстрого соображения, давались ему нелегко. И от этого ярость, которой был охвачен в те тяжелые годы Дэн и которая заставляла его проклинать Бога и набрасываться на Сьюзан, становилась еще сильнее. Теперь, когда время ее остудило, Дэн подумал о том, что оранж мог поразить и Чеда. Яд, просочившийся в Дэна, долгие годы дремал в его сперме, как зверь в клетке, и в конце концов нашел свою жертву. Ни в одном суде его подозрения не могли быть доказаны, но Дэн был уверен, что это правда – так же, как не сомневался в том, что ощущал тот серебристый дождь на собственной коже. Наблюдать за тем, как Чед старается упорядочить свои мысли, было то же самое, что смотреть, как кто-то с трудом пытается открыть ржавый замок. Чаще всего кулачки попадали в нужное место, но когда этого не случалось, лицо мальчика выражало отчаяние.
– А ты стал совсем взрослым, – сказал Дэн. – Вот уж истинно, время – вор.
– Сэр? – Чед нахмурился; абстрактное сравнение проскользнуло мимо его сознания.
Дэн потер ушибленные костяшки правой руки. Приближался самый важный момент.
– Мама говорила тебе, что я сделал?
– Да, сэр. Она сказала, что за вами гонится полиция. Поэтому они подходили к нашей двери.
– Верно. Ты, наверное слышал обо мне много плохого. Наверняка ты слышал, как люди говорили, будто я сошел с ума, что я пришел в этот банк с пистолетом и выбирал, кого бы убить, – Дэн говорил медленно и осторожно, не отрываясь глядя на сына. – Но я хотел сказать тебе, один на один, что это не правда. Я действительно стрелял и убил человека, но это был несчастный случай. Это произошло так быстро, что было больше похоже на страшный сон. Впрочем, теперь это не может служить мне оправданием. Такое не прощается. – Дэн помолчал, не зная, что сказать еще. – Я просто хотел, чтобы ты услышал об этом от меня, – добавил он наконец.
Чед отвернулся от него и сжал ладони, чтобы скрыть дрожь в руках.
– Этот человек… которого вы убили… Он сделал вам что-то плохое?
– Мне хотелось сослаться на это, но дело в том, что он всего лишь выполнял свою работу.
– Вы собираетесь сдаться?
– Нет.
Чед вновь повернулся к Дэну. Его взгляд стал еще напряженнее.
– Мама говорит, что вы не сможете убежать. Она говорит, что рано или поздно они вас найдут.
С минуту они сидели молча, не глядя друг другу в глаза. Наконец Дэн решился.
– Не такой уж я хороший отец, – начал он. Ему было трудно говорить об этом. – Внутри меня сидит что-то, чего нельзя выпускать наружу. Оно ослепляет меня и нагоняет страх. И я не настолько силен, чтобы просить о помощи. Когда твоя мать решила, что нам надо развестись, это было лучшее, что она могла сделать для нас всех. – Неожиданные слезы обожгли ему глаза, и Дэн почувствовал комок в горле. – Но не проходит и дня, чтобы я не думал о тебе. Я понимаю, что должен был бы позвонить или написать тебе письмо, но… Наверное, мне просто нечего было сказать. Теперь есть. – Он откашлялся. – Мне просто хочется, чтобы ты знал, что я очень тебя люблю, очень сильно, и надеюсь, что ты не слишком плохо думаешь обо мне.
Чед молчал. Дэн сказал все, что считал нужным. Пришло время прощаться.
– Ты позаботишься о своей матери?
– Да, сэр. – Голос Чеда прозвучал глухо.
– Ну, хорошо. – Дэн положил руку на плечо сына и вдруг подумал, что больше никогда уже не сделает этого. – Ты же сильный, да?
Чед неожиданно сказал:
– У меня есть фотография.
– Фотография? Какая?
– Ваша. – Чед сунул руку в карман и достал бумажник, а из бумажника – фотографию. – Видите?
Дэн взял ее в руки.. На фотографии, сделанной, как припомнил Дэн, в студии Сирс в 1978 году, была запечатлена семья Ламбертов. Дэн, еще крепкий и без бороды, лицо покрыто загаром, в глубоко посаженных глазах притаилось затравленное выражение, и Сьюзан, сидящая на фоне нарисованных горных вершин, и между ними улыбающийся четырехлетний Чед. Он вцепился руками в плечи родителей. Сьюзан выглядит больной и уставшей, но старается улыбаться бодро. Глядя на свое изображение, Дэн подумал: “Вот человек, который еще не понял, что его прошлое было куда более безжалостным врагом, чем любой вьетконговец, укрывшийся в змеиной норе. Он поддался ночным кошмарам и отказался обращаться за помощью, потому что мужчина – хороший солдат – не должен проявлять слабость. И в конце концов он выжил в этой войне, потеряв все, что ему было дорого”.
«Это фотография человека, – подумал Дэн, – который уже давным-давно пустился на юг”.
– А у вас есть моя фотография? – спросил Чед. Дэн отрицательно покачал головой, и юноша достал из бумажника сложенный листок. – Вы можете взять эту, если хотите.
