– Если то, что говорят о Тени, – правда, то там вообще не нужен проводник. – Истар, словно забавляясь, заставила кататься по полу клубок мертвых светящихся змей.
– Все, что говорят, – только абсурдные фантазии насмерть перепуганных недоносков, – сказал Зонтаг. – А вот Люстиг действительно знает о Тени больше любого человека. Даже больше Магов. И кроме того, она сама желает снова отправиться туда.
– Ты уверен? Ведь это самоубийство!
– Она жаждет предпринять еще одну попытку, – настойчиво сказал Маг. – Ты убедишься в этом, когда побеседуешь с ней по душам. Она ненавидит Кобар и ненавидит собственное уродство. Думаю, даже смерть не кажется ей худшим выходом… Но тебе придется постараться и уговорить Уродов, чтобы те отпустили ее с тобой, а Уроды – существа сложные. Они не поддаются магии и доверяют только своим…
Они долго молчали, хотя выбора у Сенора не было. Неизбежная сделка с Зонтагом легла на его плечи еще одним тяжким бременем.
– Ты делал все возможное, чтобы уничтожить меня, – проговорил наконец Холодный Затылок, вспомнив о свежем шраме на своем правом бедре.
– Я даже послал Слугу Башни, которому ты отрубил голову, на адские этажи за мечом из неземного металла, – продолжил за него Зонтаг, словно читая его мысли. – Но я не знаю точно, где и как раздобыл он Меч Торра. Безголового невозможно допросить. Хорошо, если он просто нашел Меч – случайно. Но что, если древнее оружие дали ему те, кто живет на Замурованных этажах? Ты думал об этом? Может быть, теперь ОНИ стали твоими хозяевами и руководят твоими поступками, несчастная марионетка?
– Не пугай меня подобной чепухой! Я слишком долго был исполнителем чужой воли, чтобы не отличить ее от своей.
На самом деле Сенор немного кривил душой. Он не помнил собственного прошлого, а значит, не мог ручаться за то, что имеет полную свободу выбора.
– Я последовательно уничтожаю всех, кто служит этому полубезумцу Гугенуберу, – продолжал Зонтаг, не обращая внимания на его слова. – Он считает, что Тень безлична, и не делает ничего, чтобы остановить наступление Хаоса. Вместо этого он ищет возможности бегства… Но теперь ты будешь служить мне – вместе с твоими союзниками и твоим Мечом.
«Бесполезно, – думал Сенор, глядя на свое перевернутое отражение в зрачке Зонтага, – бесполезно объяснять ему что-либо». Разве мало даже внешних отличий, чтобы понять: Хозяева Башни – существа, слишком непохожие на людей. Как он мог судить об их поступках, их уме, их превосходстве или об их заблуждениях? Ему придется считаться с этой неопределенностью, если он хочет довести начатое дело до конца…
Зонтаг не торопясь снял с шеи цепь с Камнем Тяжести и отдал ее одному из своих слуг. Похоже, это была демонстрация мирных намерений. Истар не предпринимала попыток атаковать.
– Есть еще одно условие, – сказал потом Хозяин Башни. – На тот случай, если ты не захочешь возвращаться в этот дряхлый город, чтобы доставить мне Спящего Младенца.
– Сколько же времени ты мне даешь? – с насмешливой яростью в голосе спросил Сенор.
– Времени достаточно – пока я жив, – ответил Зонтаг. В его голосе тоже впервые появились иронические нотки. – И надеюсь, проживу еще очень долго – по твоим понятиям, конечно. Но не забывай о том, что время в Тени может течь совершенно иначе. Наверняка иначе. А уж я-то не забуду уничтожить тебя, прежде чем умру!
– Но как я узнаю о том, что мое время заканчивается?
– Никак. Тебе придется успеть до моей смерти. Поэтому ты, – длинный сухой коричневый палец вытянулся в направлении Сенора, – оставишь здесь одну из своих перчаток и клок своих волос. С их помощью я уничтожу тебя, где бы ты ни оказался, в любом из миров. Пустячок из арсенала Черных Магов, но действует безотказно – даже в Тени. Делай там что хочешь, однако помни: когда я почувствую приближение смерти, начнет гнить твоя кожа. Лицо и рука – ты гордишься ими. Ты думаешь, что отличаешься этим от прочих, низших тварей. Я заберу у тебя лицо и руку… Твоя жизнь окажется не длиннее моей!
– Это очень интересная игра, – загробным голосом произнесло Суо после паузы. – Успеть к сроку, который неизвестен… Ты мне нравишься все больше, старичок!
Суо помолчало и добавило зловеще:
– Только не живи слишком долго, Маг, а то я встречу тебя у начала Мертвых Времен…
Зонтаг смерил его пронизывающим взглядом своего голубого глаза.
– Как знать, кто окажется тогда сильнее, – сказал он спокойно. – А пока у всех вас попросту не остается выбора. В Кобаре ваши возможности уже исчерпаны. Вся мощь древней магии Башни может обрушиться на преступников – и тебе, Существо из Мертвых Времен, не помогут твои перевоплощения, а тебе, ведьма, – твоя сила.
Сенор с ненавистью смотрел на Хозяина Башни.
– Ты решил стать бессмертным?.. – Он осекся. Несмотря на уговоры разума, холодная ярость душила его.
– …И сделаю это твоими руками, – бесстрастно добавил Зонтаг.
– Не ищи справедливости в мире, где одни рождаются придворными, а другие – пастухами.
Он подошел и сдернул с руки Сенора перчатку с отрезанным пальцем. Потом подал знак, и слуга, не имевший запаха и не посылавший отражений, приблизился к придворному с невесть откуда взявшимся ножом. Сенор не сопротивлялся, и слуга обрезал ему волосы. С этой минуты договор вступил в силу.
– Но если Храма больше не существует? – Сенора поражала непоколебимая бесчувственная самоуверенность Хозяина Башни.
– Что ж, тогда мне придется убить тебя просто так – на всякий случай… – сказал уже почти бесплотный голос.
И пропал.
Глава двадцать первая
Гугенубер
Сенор шел за слепой собакой по извилистым коридорам Башни. Не исключено, что он появился здесь в последний раз. Суо и ведьма остались в городе. Они даже не догадывались о предстоящем ему испытании. Или пытке – как посмотреть… Здесь было тихо до тех пор, пока на него не обрушилась магия.
Светильники в коридорах превратились в извивающихся; он с трудом уворачивался от этих скользких плетей; потоки ледяной воды захлестывали его, вырываясь из плена узких коридоров; древние драконы появлялись прямо из стен и пытались сжечь его языками испепеляющего пламени. Демоны вскрикивали и стенали в темных закоулках этажей, суккубы искушали его и ввергали в неизъяснимые муки. Он блуждал в лабиринте миражей, сотканных из струящегося света; сквозь него катились игральные кости; давя, обрушивались сверху куски бесформенной плоти, которой еще только предстояло кем-то стать…
Камень в перстне Бродячего Монаха сиял багровым огнем, окрашивая его руку в цвет младенческой крови.
Другой рукой он крепко сжимал рукоять Древнего Меча, поглаживая одним пальцем знаки, которые спасали его от бушевавшей вокруг магической стихии.
