Среди книг о некромантичных сущностях, были сведения и об иных формах вампиризма. В них повествовалось об утопленниках и самоподжигателях. Я не знаю, можно ли доверять словам авторов. Книги были написаны в виде рассказов с черно-белыми иллюстрациями. Книги датированы разными годами выпуска и относились к концу XIX века. Но, судя по заметкам на полях, особенно в части действий охотников, все они имели значение для Виктора, и не являлись просто фантастическим чтивом.
Самоподжигатели описывались как демоны – бестелесные сущности, чья плоть уничтожена огнем. Они приходили в мир живых и питались биоэнергией случайных жертв. Их движения были непредсказуемы и хаотичны. Но охотники знали, что демон привязан к месту погребения останков. Им не составляло труда отыскать могилу самосожженца. Они щедро осыпали ее солью, и по истечении трех суток демон, не имея подпитки, растворялся, а его останки превращались в тлен.
Об утопленниках было написано гораздо больше. Те, чьи тела были подняты со дна, предавались захоронению. И на протяжении трех суток над могилой дежурили охотники с осиновыми кольями. А те, чьи тела так и не были найдены, перерождались уже в водной среде. Авторы их прозвали сиренами, морскими нимфами, русалками. Охота на них велась хитро: темной ночью на рыбацких лодках охотники подплывали к месту предполагаемого обитания упыря, выливали в воду небольшими порциями кровь скота, так сказать на затравку. А когда водные монстры атаковали судно, охотники метали в них копья и, как рыбу, нанизывали на острие. С рассветом вся нечисть превращалась в прах.
Возможно, не так уж и привирали все эти рассказчики. И возможно, именно из этих рассказов и родились мировые представления о вампирах и борьбе с ними. Но Виктору так и не довелось увидеть воочию ни одного из описанных.
Европа для Виктора больше не представляла интереса. Скорее, он считал опасным для себя там оставаться. Вскоре началась Первая мировая война. Удачное время, чтобы скрыться «под шумок». Его выбор пал на Россию. Он долго скитался по пограничным городам и городкам, укрываясь то от охотников, то от членов тайного общества. Но еще никому не удалось напасть на след призрака.
В России гомотоги не обитали. Так повелось, что древние русичи совмещали в своем быту и новое учение «Христианство» и древние языческие обряды. Как раз благодаря язычникам и староверам на погостах дежурили обрядчики. Когда предстояло хоронить самоубийцу, то первые трое суток у его могилы выстраивали дозор. И если нечисть пробуждалась, то дальше собственной могилы уже не выбиралась. Русский народ и не слыхивал о наследниках проклятия до тех пор, пока революция не пробудила это самое проклятие. С тех пор на русской земле вурдалаков и упырей наплодилось тьма-тьмущая.
Среди исторических обозрений о миробытности Виктора, сведения о его пребывании в России выделялись отдельным собранием. С нашей страной он связывал и свое будущее, и свои надежды. Ему предстоял долгий путь к мечте. Прошло больше века и одиночка-неформал уже правил малым народом. Как он сам высказался, он «живет только последние сто лет, все прочие годы, даже сама жизнь, – гнусное существование».
В истории у него осталось много имен, но лицо одно. Во Франции (середина XVI в.) его знали, как провидца, чьими услугами пользовался двор. В Англии (XVII в.), он способствовал перевороту, в результате чего монархия была ограничена парламентом в правах; там же, но веком позднее, он был успешным археологом, чьи экспедиции в Египет и Индию спонсировала лично королева. В США середина XIX века он был известен как антиквар, коллекционер древностей, чьи щедрые дары в национальный музей принесли ему славу и почет. Его состояние и капиталы были велики. Промышленные земли, рудники, старинные замки и поместья – всего и не перечесть. И никому и никогда не приходило в голову, кем он был на самом деле. Современный мир его принял как богатейшего наследника старинного венгерского рода Ботори, к которому он никакого отношения не имел. Но так ли это было важно для современного мира, когда на кону маячили сотни миллионов долларов. Даже пресс-медиа не осмеливалась посягать на его частную жизнь только потому, что масштаб личности был устрашающ.
Он веками множил капиталы с одной лишь целью – однажды вывести гомотогов из тени и существовать как великий народ на великой земле.
Меня больше настораживало не само существование гомотогов, а то, что Виктор искренне верил в превосходство его «народа» над остальным миром. Его одержимость была пугающей.
Для нового мифического общества он собрал «Кодекс». Это была самая большая книга в его библиотеке. Она хранилась в стеклянной витрине, в которой поддерживались на определенном уровне освещение и влажность. Уже после Виктор рассказал, для чего он изолировал книгу. Страницы, из которых она состояла, содержали послания и предостережения, записанные рукою Лилит, и выполнены из кожи растерзанных ее жертв. Эти свитки прекрасно сохранились только потому, что праматерь верила в процветание своих чад, и до поры укрыла их в вековых льдах, там, куда не проникает ни свет, ни кислород. Теперь эти бесценные послания хранились еще бережнее.
Все, что я узнала о вампирах, уложилось в полную картину понимания и самой себя. Я порождение проклятия, которое мне навязали против воли. И, более того, смерть мне тоже навязали. Вероятно, поэтому я не могла отпустить человека в себе и держалась за прошлое, как за спасательный круг. Мне виделся только один способ получить прощение души – не позволить Виктору исполнить замысел.
Мне предстояло отыскать ответы еще на многие вопросы, разгадать еще многие загадки, но самой большой загадкой и самым важным вопросом до сих пор оставался сам Виктор. Кто он? Какова его суть? Он возродился, или не умирал? С чем мне придется столкнуться?
Глава 21. «Из огня да в полымя»
Уже несколько дней меня не покидает ощущение тревоги. Зоя тоже была настороже. Мы не могли обмениваться мнениями при свидетелях. Охранники, которых приставил ко мне Виктор, не оставляли меня в покое даже в часы кормления. И телепатически выйти с ней на контакт никак не удавалось. Я подозревала, что Виктор догадывался о моих скрытых талантах и только и ждал момента, когда я «проколюсь». Видимо, поэтому я постоянно была под наблюдением. Я никак не могла допустить «проколов». Зое было что-то известно потому, что в последнее время вся стража Центра находилась на круглосуточном дежурстве. Мне непременно хотелось все выведать.
Я знала только одно место, где меня оставят в уединении – кабинет Виктора. Я старательно пыталась отключиться, но ничего не выходило. Я оставила попытки и принялась за излюбленное занятие. Засидевшись в библиотеке до рассвета, я пропустила кормление и сама не заметила, как потеряла сознание. Вместо ожидаемого видения я увидела нечто странное и нереальное, чему поверить никак не могла. Я находилась в сознании живого человека и смотрела на предметы его глазами. Мне было настолько комфортно и волнительно испытать сердцебиение и теплоту тела, что я не сразу осознала, где нахожусь. Тело моего контактера находилось в стеклянном саркофаге в огромном слабоосвещенном помещении. Я не могла пошевелиться и все как следует осмотреть. Мне был доступен лишь обзор боковым зрением. И все, что я смогла рассмотреть, не на шутку напугало меня. Вокруг было множество стеклянных капсул, подобных той, в которой находилась я. В них тоже были человеческие тела и, судя по запотевшим отпечаткам на стекле, все они были живы. Я не успела сосчитать капсулы. Ко мне подошли две фигуры, облаченные в спецкостюмы. Они сверили данные на мониторе, что располагался у основания капсулы, и ослепили меня светом ручного фонарика. Я невольно зажмурилась.
