Самое раннее из воспоминаний, в которых он не сомневался, касалось федерального шоссе 51. Он шел по нему на юг, к городу Маунтин-Сити и дому Кита Брейдентона.
Только что родившись. Родившись заново.
Он уже не был человеком, если когда-то и являлся таковым. Больше напоминал луковицу, с которой всякий раз снимали один слой… атрибуты человечности: логическое мышление, воспоминания, возможно, даже свободную волю… если таковая вообще существовала.
Он начал есть кролика.
Однажды, он это помнил точно, он просто исчез. Когда все пошло не так. Но не в этот раз. Это его место, его время, и он будет за них держаться. И не имели значения его неспособность найти третьего шпиона или вышедший из-под контроля Гарольд, попытавшийся совершить чудовищное преступление – убить обещанную ему невесту, мать его ребенка.
Где-то в пустыне находился этот странный Мусорный Бак, ищущий оружие, которое навечно сотрет с лица земли Свободную зону, доставляющую столько хлопот. Его глаз не мог следовать за Мусорным Баком, и Флэгг думал, что по странности Мусорник не уступит ему самому, человеческая ищейка, с точностью радара вынюхивающая порох, и напалм, и гелигнит.
Через месяц или даже раньше реактивные самолеты Национальной гвардии поднимутся в воздух с полным комплектом ракет «шрайк» под крыльями. А когда он убедится, что его новобрачная зачала, они полетят на восток.
Он мечтательно посмотрел на огромную луну и улыбнулся.
Существовала и другая возможность. Он рассчитывал, что глаз ему это покажет со временем. Он мог отправиться туда, возможно, вороной, возможно, волком, возможно, насекомым… скажем, обратившись в богомола, что-то достаточно маленькое, чтобы пролезть через тщательно скрытый в жесткой пустынной траве вентиляционный люк. Он пропрыгает или проскачет по темным коробам и, наконец, проберется внутрь через щели в решетке воздушного кондиционера или между застывшими лопастями вентилятора.
Место это находилось под землей. На самой границе между штатами, в Калифорнии.
Там хранились пробирки. Многие ряды пробирок, каждая с аккуратной наклейкой: первосортная холера, первосортная сибирская язва, новый улучшенный штамм бубонной чумы – все вирусы и микробы, обладающие способностью мутировать, не позволяя человеческому организму выработать противостоящие им антитела. Именно благодаря этой особенности вирус «супергриппа» оказался столь эффективным. В этом месте хранились сотни таких возбудителей – на любой вкус, как говорилось в рекламе «Лайф сейверс».
Как насчет того, чтобы получить вкусовую добавку в воду, Свободная зона?
Как насчет славного взрыва в атмосфере?
«Болезнь легионеров» на Рождество – или вы предпочитаете новый улучшенный свиной грипп?
Рэнди Флэгг, темный Санта, в санях Национальной гвардии, с маленьким набором вирусов для каждой печной трубы?
Он подождет, выберет точное время для своего прихода.
Что-то ему подскажет.
Все будет хорошо. На этот раз быстро сматываться не придется. Он на самом верху и собирается там оставаться.
От кролика ничего не осталось. Насытившись, Флэгг вновь стал самим собой. Поднялся с жестяной тарелкой в руке, швырнул кости в ночь. Волки бросились на них, принялись драться, рыча и кусаясь, их глаза перекатывались в лунном свете.
Флэгг стоял, уперев руки в бока, и хохотал, вскинув лицо к луне.
Ранним утром следующего дня Надин покинула городок Глендейл и поехала на своей «веспе» по автостраде 15. Ее снежно-белые волосы, ничем не схваченные, летели позади, очень напоминая фату.
Она жалела «веспу», которая так долго и верно служила ей, а теперь умирала. Пройденные мили и жара пустыни, трудный переход через Скалистые горы и пренебрежение техническим обслуживанием сделали свое дело. Двигатель надрывно хрипел. Стрелка тахометра металась, вместо того чтобы смирно стоять около цифры «5». Но если бы мотороллер и сломался до прибытия к месту назначения, она могла пройтись пешком. Никто ее теперь не преследовал. Гарольд умер. А если бы ей пришлось идти пешком, он узнал бы об этом и прислал кого-нибудь, чтобы ее подвезли.
Гарольд стрелял в нее! Гарольд пытался ее убить!
Ее разум продолжал возвращаться к этому, несмотря на все попытки уйти от этих мыслей. Ее разум глодал эти воспоминания, как собака гложет кость. Такого просто не могло быть. Флэгг пришел к ней во сне в первую ночь после взрыва, когда Гарольд наконец-то разрешил им разбить лагерь. Сказал, что собирается оставить Гарольда с ней, пока они двое не доберутся до западного склона Скалистых гор, то есть практически до Юты. Потом он уберет Гарольда быстро и безболезненно, подстроив несчастный случай. Масляное пятно. Перелет через рельс ограждения. Никакого шума, никакой суеты, никаких хлопот.
Но быстро и безболезненно не получилось, и Гарольд едва не убил ее. Пуля просвистела в дюйме от ее щеки, а она не могла сдвинуться с места. Застыла, потрясенная, гадая, как он мог такое сделать, как ему позволили попытаться такое сделать.
Она искала рациональное объяснение, говорила себе, что Флэгг таким способом хотел напугать ее, напомнить ей, что она принадлежит ему. Но ведь это не имело смысла! Отдавало безумием! И даже если в этом и был какой-то смысл, внутренний голос, твердый и знающий, говорил ей, что стрельба Гарольда стала для Флэгга полной неожиданностью, такого он совершенно не ожидал.
Она старалась заглушить этот голос, захлопнуть перед ним дверь, как здравомыслящий человек захлопывает дверь перед нежеланным гостем, в глазах которого читается жажда убийства. Но не вышло. Голос сказал ей, что она жива лишь благодаря слепому случаю, что пуля Гарольда с тем же успехом могла угодить ей между глаз, и Флэгг ничего бы не смог с этим поделать.
Она назвала голос лжецом. Флэгг знал все, знал, где падает самый маленький воробышек…
Нет, это Господь, неумолимо возразил голос. Господь, не он. Ты жива благодаря слепому случаю, а это означает, что вы квиты. Ты ему больше ничего не должна. Можешь развернуться и пойти назад, если хочется.
Пойти назад – это даже не смешно. Назад куда?
С ответом на этот вопрос голос не нашелся, да Надин и удивилась бы, если б нашелся. Даже если ноги темного человека сделаны из глины, она узнала об этом слишком поздно.
Она попыталась сосредоточиться на холодной красоте утренней пустыни, чтобы отвлечься от голоса. Но голос не хотел уходить, продолжал настойчиво бубнить, только стал таким тихим, что она едва его слышала:
Если он не знал, что Гарольд способен выступить против него и нанести удар по тебе, чего еще он не знает? И пролетит ли пуля мимо в следующий раз?
