Интересовал меня исключительно лунный камень. Довольно быстро я выяснила, что его также называют адуляром, селенитом, иногда еще «рыбьим глазом», а в Индии – джандаракандом. Кое-как запомнить это трудное слово мне удалось только по ассоциации с «тараканом», к которому, надо признать, красивый камешек не имел никакого отношения. Джанжараканд в переводе – «лунное сияние».
Еще я узнала, что необыкновенное световое мерцание селенита – это удивительный феномен, причиной которого является своеобразное внутреннее строение камня: падающие на поверхность световые лучи преломляются и рассеиваются.
Слабое место лунного камня – его относительно малая твердость, поэтому обрабатывают его очень осторожно. По всей видимости, провертеть ровную дырочку в кулоне Рози стоило большого труда!
Что касается чудодейственных свойств, приписываемых лунному камню, то их оказалось немало, и кое-что бедняжке Рози точно могло пригодиться. Литотерапевты от Теофраста до наших современников советовали носить на теле изделия из лунного камня или просто кусочек минерала для облегчения припадков эпилепсии, предотвращения неконтролируемых вспышек гнева, излечения от страхов и бессонницы. Также целители утверждали, что этот минерал благоприятно влияет на функции пищеварения и гипофиза, улучшает работу мочеполовой системы и циркуляцию лимфы, облегчает роды. Собственно, Рози не могло пригодиться только последнее.
Кроме сугубо лечебных свойств лунный камень, как говорят, обладает способностью преодолевать любовные препятствия, развивает воображение, интуицию и приносит удачу игрокам. Но эти удивительные качества кулона для Рози также могли быть не более чем невостребованным бонусом.
Немного отдохнув и удовлетворив свое любопытство по части чудодейственных драгоценных камней, я еще раз заглянула в электронный почтовый ящик, письма от «Пулитц и Партнер» вновь не обнаружила и не без сожаления покинула кроватку.
Пора было уделить внимание четвертому подозреваемому, ускользнувшему от меня вчера под прикрытием фирменного зонта в отель «Штайгенберг».
Сегодня шварцвальдская весна изо всех сил старалась реабилитироваться за вчерашний день. Цветочки и листочки, до блеска отмытые прошедшим дождем, радовали глаз яркими красками, а птички пели так, словно к горлу каждой из них приспособили усилитель громкости. Розовая, из ноздреватого камня башня перед нашим окном до такой степени походила на гигантское пирожное безе, что я, выйдя из дома, без раздумий взяла курс на кондитерскую.
Чашечка горячего шоколада и кусок творожного пирога укрепили меня в уверенности, что мир устроен не так уж плохо. Чтобы привести свое мироощущение в полное соответствие с сияющим днем, сразу после кондитерской я заглянула в магазин курортных товаров и купила себе несколько новых тряпочек. И тут же переоделась в удобное трикотажное платьице спортивного стиля: оно выигрышно демонстрировало фигуру и в то же время не стесняло движений. Я не исключала, что за Четвертым номером мне придется побегать.
Этот Четвертый вчера обратил на себя мое внимание тем, что окровенно не следил за представлением, предпочитая глазеть не на клоунов, а на девушек. К сцене он был обращен то затылком, то ухом, и это позволило мне увидеть и запомнить его особую примету – большое родимое пятно на левой щеке.
В «Штайгенберге» мужчину с пятном тоже запомнили и по моему немногословному описанию сразу узнали.
– Конечно, конечно, это же господин Вальтер Вульф из тридцать первого «люкса»! – китайским болванчиком закивал дежурный администратор.
Мне даже не пришлось простимулировать его память денежными знаками.
– Но только вы, девушка, опоздали! Герр Вульф уже выехал из отеля, – по собственной инициативе добавил информации словоохотливый дежурный.
– Уехал? Куда?
– На заседание совета Академии, разумеется, куда же еще? Вы разве не читаете «Театральный вестник»?
Пришлось признаться – да, не читаю!
– Впервые вижу актрису, которая не читает «Театральный вестник»! – болтун подкатил глаза. – Как же вы надеялись произвести впечатление на Вульфа?
– Может быть, своей неземной красотой? – не сдержавшись, язвительно подсказала я.
Дежурный поперхнулся, закашлялся и покраснел. Тогда мне стало совестно мучить человека, и я сказала чистую правду:
– Я не актриса, а писательница. Мне нужно было встретиться с господином Вульфом по делу, не имеющему отношения к театру.
– Как это? – китайский болванчик замотал головой в горизонтальной плоскости. – Все знают, у Вальтера Вульфа все дела связаны с театром! Он даже на отдыхе думает только о работе: представьте, здесь, у нас, он искал исполнительницу главной роли в своей новой постановке.
– И как, нашел? – это был важный вопрос.
– Увы, нет! – дежурный так горестно скривился, словно неудача герра Вульфа могла быть приравнена к национальной трагедии. – Полагаю, он продолжит поиск в Мюнхене.
– Значит, господин Вульф уехал в Мюнхен? – это был второй важный вопрос.
– Я лично доставил ему в номер авиабилет! – дежурный горделиво выпятил грудь.
– Прекрасно! – сказала я – и снова не покривила душой.
Судя по всему, этот Вальтер Вульф изрядно популярен в массах, а вампы по вполне понятным причинам избегают публичности и широкой известности (хотя я, например, еще только привыкаю к жизненной необходимости отказа от великой литературной славы). Кроме того, если дежурный не врет, Вульф уже уехал по своим делам из шварцвальдской тиши в шумный Мюнхен, значит, дела у него не вампирские. Городок Бад-Вильдбад, я это определенно чувствовала, просто райское местечко для Алого Ангела!
Я покинула «Штайгенберг» в прекрасном настроении. Четверо из пяти подозреваемых отпали в полуфинале, остался только один – Павлин из «Гутаха». Я дождусь информации об этом человеке от Мишель и ее коллег по агентству и, если полученные сведения укрепят мои подозрения, буду думать о том, как его нейтрализовать.
– А если не укрепят, тогда что? – резонно поинтересовался внутренний голос.
Я почувствовала, что настроение быстро меняет знак с плюса на минус.
Действительно, что делать, если агенты «Пулитц и Партнер», наоборот, реабилитируют Павлина? Сломя голову бегать по поселку в поисках нового подозреваемого?
– Тогда уж лучше начни это делать прямо сейчас, – ворчливо посоветовал внутренний голос.
Я шла вдоль ручья, бегущего по каменному желобу на трехметровой глубине. Под искусственно сооруженным перекатом в относительно глубокой заводи темнели неподвижные силуэты крупных, почти с локоть, форелей. Рыбины висели в воде, словно задумавшись. Я тоже замедлила шаги.
