— А это плохо?
Он пожал плечами и немного смущенно улыбнулся:
— Нет, просто это делает их менее…
— Особеными?
— Да.
— То же самое, что и клубника в феврале. У меня есть друг, который считает, что этот мир превратился в ад в тот момент, когда мы получили возможность есть клубнику в феврале, — когда Зев растерянно нахмурился, он уточнил, — он говорит, что мы сбились с круга жизни.
— Если не возражаешь, я бы обошелся без поющих кабанов.
— Ладно, я немного перефразировал. Он не цитировал Дисней, — хотя мысль о Генри против Микки Мауса его позабавила. Доставая одной рукой бумажник, он остановил другой Зева, — Я заплачу. Я же пригласил.
— А я вытащил тебя в южный Грэнвилл, так что плачу я.
— Но ты вел машину, и сейчас я гораздо ближе к дому, чем был.
— А я зарабатываю больше.
— Ладно, — широко улыбнувшись, Тони отступил, — убедил.
Хотя они очень мало говорили, пока ехали, и молчали всю короткую прогулку от места, где поставили машину, до кофейни, тишина за столиком внезапно нависла тяжелым грузом. Тони, глядя, как Зев пьет кофе, попытался сообразить, о чем они могут поговорить кроме работы. Потому что работа только напомнит ему о тенях. О семи тенях. О семи тенях, вселившихся в кого-то. О семи тенях, шпионящих…
— Тони?
— Извини, — он надкусил хаменташен с абрикосами, прожевал, сглотнул и поинтересовался:
— Так чем ты занимаешься в свободное время?
Хорошо, что они не встречались. Он звучал полным придурком.
— Ну… Знаешь, все как обычно. Прачечная. Телевизор. Скраббл.
— Что?
Зев, слегка покраснев, уставился в кружку:
— Иногда играю в Скраббл на турнирах.[4]
— Правда? В смысле, не то чтобы я сомневался, — поторопился уточнить Тони, — просто это круто. У меня есть сд-диск со скрабблом, шел как дополнение к коробке кукурузных хлопьев, ну так компьютер меня обставил даже на уровне для идиотов. А ты играешь на турнирах?
— Да.
— Ого.
— А еще я иногда играю на иврите.
— Вот теперь ты хвастаешься.
— Немного.
Они обменялись улыбками, и внезапно найти общие темы для разговора стало намного проще.
Зев оказался убежденным либертарианцем, что было слегка необычно для Британской Колумбии, придерживающейся социализма. Тони, нахватавшийся политических убеждений от внебрачного сына Генри VIII, был вынужден признать логичность некоторых замечаний Зева. Когда-нибудь, когда ему станет скучно жить, он перескажет их Генри. К счастью, прежде, чем Зев успел поинтересоваться, чему он улыбается, фанат сериала заметил их фирменные рубашки и несколько минут выражал им свои восторги, заодно напомнив Тони об интересующем его вопросе, касающемся «Под покровом ночи»:
— Та жутковатая мелодия, играющая во время титров… Что это за инструмент?
— Это не инструмент, это голоса. Трио — две женщины, один парень. Кажется, их зовут Лесли, Ингрид и Джо. Не помню, давно не общался. Но они себя называли ХНА.
— Ладно, НА — это нокаут. А Х?
Улыбнувшись, Зев поднял ладони:
— Я не рискнул спросить.
В конце концов, они начали обсуждать постройку продолжения шоссе до Вистлера в честь Олимпиады — обязательная тема разговора для двух ванкуверцов.
Вне работы у звукорежиссера «ЧБ Продакшнз» проявилось весьма сардоническое чувство юмора, и он оказался веселым парнем. Тони отлично проводил время, даже несмотря на то, что это не было свиданием. Даже начал расслабляться. И не подпрыгивал при виде теней. Не так часто, по крайней мере.
— Сколько там времени? — Зев отодвинул кресло от стола и поднялся. — Мне пора.
Тони глянул на часы, вставая на ноги. 19:25. Еще полтора часа до заката. Достаточно времени, чтобы доехать до Генри, а потом вместе с ним убедить Арру приготовить еще сверкающей зеленой водки.
— Я даже не заметил, что так поздно, — продолжил Зев, вешая на плечо ноутбук. — Извини, боюсь, не смогу подбросить тебя до дома.
— Да не страшно, я и не рассчитывал.
— Ты хоть знаешь, как отсюда добираться?
Улыбнувшись, Тони зашагал рядом с ним к выходу:
— Десять метров вверх по Оак Стрит, там будет остановка. Я разберусь, Зев.
— Вверх по Оак, через Бродвей…
— Я понял.
— И дождь идет…
— Это же Ванкувер.
— Логично, — снова неловкое молчание. — Ну… Тогда увидимся на работе в понедельник.
— Конечно, — если только в выходные не наступит конец света, а Тони не исключал такую вероятность. Они пару секунд постояли под дождем, потом Зев пожал плечами, помахал на прощание и направился на запад вдоль по Пятьдесят Первой улице.
На остановке стоял только один человек — здоровенный парень, рассматривающий висяющую на стене под плексигласом карту города. Стянув с плеч рюкзак, Тони сделал вид «на меня не стоит обращать внимания», к которому прибегал, живя на улице, и начал искать телефон. Самое время позвонить Генри.
И тут парень поднял голову.
— Маус? Блин, я тебя не узнал.
Оператор, заморгав, посмотрел на Тони; фары проезжающей мимо машины заставили тени заплясать у него на лице.
Только когда она проехала, тени остались.
Черт.
Прислужник Повелителя теней прямо по центру.
Крупный прислужник.
Тони, подумав, что стоило все-таки что-нибудь придумать насчет героя, начал отступать назад, пока не прижался спиной к плексигласу. Бежать больше было некуда.
Первые отряды армии теней были на расстоянии меньше дневного перехода. Стоя на городской стене, Арра, ловившая зеркалом полуденный солнечный свет, смотрела мимо отдельных битв, мимо женщин и мужчин, пытающихся одолеть врага, превосходящего их и силой, и количеством, мимо черных палаток, огражденных от магических атак. Смотрела прямо на полосу разрушения, тянущуюся от границы.
Посевы были сожжены, а землся пересохла. Она видела, как захватчики убивали и пожирали остатки скота. После своей победы Повелитель теней накормит тех, кто унижался перед ним; тех, кто отринул гордость и честь и на коленях приполз к нему.
Каждое здание, мимо которого проходила армия, превращалось в пылающий факел. После наступления зимы выживут только нищие.
Над захваченными лагерями возвышались пики с телами тех, кто пытался бежать, тех, кто пытался бороться с жестокостью охранников, тех, кто продолжал надеяться. Некоторые еще шевелились, но их уже нельзя было назвать живыми людьми. Все выжившие превратились в пленников. Когда вторжение закончится, они станут рабами.
Арра перевела взгляд с зеркала на просторы, отделявшие армию от города. Они видела тени, лежащие там, где их не должно было быть. Двигающиеся так, как двигаться не могли. Передовой отряд армии Повелителся теней — его глаза и уши.
