Вампир, как и я, включил высокую скорость, то есть практически не виден человеческому глазу. Если очнется бродяга или на станцию войдет другой пассажир, он лишь боковым зрением может заметить неясное движение. Хотя если он очень проницателен, ему станет тревожно и он поспешит уйти.
Я жду с интересом, пока моя тень бегает по платформе взад-вперед, досадливо рыча, что я куда-то делась. Кажется, Луксор послал из своих подчиненных самого тупого. Подождав, пока вампир будет прямо подо мной, я спрыгиваю и хлопаю его по плечу, приземляясь. Он недоуменно оборачивается, и выражение страха и удивления на его физиономии мне нравится. Давно уже его никто не заставал врасплох.
– Меня ищешь, покойничек?
Я даю ему левой в челюсть, и она отваливается в сторону, как сбитые ворота. Я налетаю на него, нанося удар в живот такой силы, что он взмывает на фут или два вверх.
Но преимущество внезапности кончилось; покойник с визгом вцепляется когтями мне в лицо, распарывая до костей. Маска конторской крысы сброшена, и передо мной оказывается высохший, красноглазый, безносый гуль с трехдюймовыми костями и таким дыханием, что может отогнать стервятника от вагона с дерьмом. Мне уже не впервые видеть такую метаморфозу.
Мы падаем на землю, отплевываясь и когтя друг друга, как дикие коты во время гона. Посланец Луксора силен, надо отдать ему должное, но выносливости ему не хватает. Он привык глушить невезучих поздних пассажиров или прохожих и точно не привык к настоящей драке.
Я сажусь верхом ему на грудь, хватаю за молочно-белое горло и начинаю колотить его черепом по бетону. Я знаю, что надо бы достать нож, сделать дело, а гниющую голову кровососа оставить на пороге у его хозяина в знак предупреждения, но я не убираю рук. Я хочу убить этого говнюка, но хочу убить его медленно.
– Ни с места, панк!
К моему виску прижат ствол. Подняв глаза, я вижу перед собой дуло «глока», а рукоять держит бродяга, который минуту назад валялся на скамейке в отключке. В руках у бродяги, одетого в вонючие лохмотья, удостоверение. Черт, мое везение! Так была занята вампиром, что не проверила бродягу.
Я отпускаю покойника и медленно встаю. Дуло «глока» в сантиметре от моего лба. Я могла бы скрутить этого копа, но не хочу рисковать. Пуля в голову – это конец, вампир ты или нет.
Коп хватает меня за воротник куртки и швыряет на ближайший столб.
– Ну-ка, ты! Руки подними, чтобы я их видел! Пальцы в стороны, пока я тебе их на фиг не поломал, ясно?
Держа одну руку у меня на плече, он оборачивается к моему противнику:
– Сэр, вы не ранены? Сейчас сюда едет подкрепление – «скорую» вызвать?
Я слышу вой сирен, уже отдающийся эхом в туннеле подземки как вопли баньши, летящих на пир. Покойник тоже слышит и потому нервничает. Задание обернулось плохо. Настолько плохо, что у хозяина наверняка найдется для него что-нибудь очень неприятное. Что-нибудь похуже, чем просто быть мертвым.
– Сэр, вы можете ответить? Вам помощь нужна?
Покойник поворачивается к нему, и замаскированный коп впервые как следует видит «жертву». При виде вывихнутой челюсти вампира и запекшейся крови на черепе он неловко переступает с ноги на ногу.
– Э-э...сэр?
Вампир уже на нем – раньше, чем коп успевает мигнуть. Он орет, когда клыки вонзаются ему в горло, но при этом успевает пару раз спустить курок, направив пистолет на нападающего. «Глок» оставляет огромные рваные дыры в груди и в спине вампира, но тот их даже не замечает.
Я хватаю кровососа за макушку и отрываю от жертвы, как пиявку. Коп потерял много крови, но далеко еще не высушен. Он хватается за горло, в глазах его ужас и недоумение, а я держу вампира борцовским хамерлоком. Тварь плюется, шипит и молотит когтями воздух, как рысь, которой припекли задницу каленым железом.
– Мотай отсюда! Быстро! – рычу я.
Копу не надо повторять дважды.
Сирены уже почти здесь. Игра мне уже во как надоела, пора добивать.
– Заткнись на фиг! – шиплю я на дергающегося вампира.
Он не перестает, и я бью его башкой о ближайший столб, да так, что какая-то жижа льется из ушей.
– Я собиралась тебе набить морду и отправить к твоему сюзерену, как выпоротую собаку. Но ты решил выпендриться и завалить полицейского! Глупо, покойничек. Очень и очень глупо!
Я подчеркиваю глупость его поступка, мерно ударяя его головой о столб.
Внезапно раздается рокот, платформа под ногами начинает вибрировать. Туннель заполняется горячим, шероховатым запахом мочи и электричества. Я в предвкушении ухмыляюсь.
Пара копов в форме транспортной полиции грохочет вниз по лестнице с пистолетами в руках, вытаращив глаза от страха и адреналина. Тот, что впереди, чуть не наступает на раненого полисмена, который успел добраться до лестницы и свалиться там от потери крови.
Второй, до боли молодой мальчишка испанской внешности, перепуганный больше, чем полагалось бы вооруженному мужчине, направляется ко мне.
Грохот поезда глушит его слова, но по губам легко прочитать: «Стой, стрелять буду!»
И я швыряю вампира перед поездом.
В переднем стекле видно лицо машиниста. Виден ужас в его глазах, когда до него доходит. Поезд идет очень быстро, даже для ночного времени. Очевидно, машиниста предупредили, что на станции «Вторая авеню» беспорядки и надо проехать ее без остановки. Другая находит его страх очень забавным. И пробуждающим аппетит.
Поезд летит вперед, рыча как большой железный дракон. Ветер от вагонов треплет мне волосы и заставляет меня отступить из уважения к слепой, механической силе поезда.
Тра-та-та – мелькают размытые испуганные лица в окнах, и поезд исчезает, направляясь за четыре квартала отсюда к платформе на углу Бродвея и Лафайет-сквер.
Юный коп из транспортной полиции, застыв при появлении поезда, все еще держит меня под прицелом. Я стою на краю платформы, подняв руки, и мило улыбаюсь. Напарник юнца, пожилой мужчина восточного вида, обходит меня сбоку, целясь точно мне в голову. Он толстый и пухлый, как горшочек с мясом, который пора вынимать из печи. Другая оживляется – жрать хочет.
– Доброе утро, сэр.
– Ах ты сука гребаная!
– Простите?
– Ты его сбросила с платформы! Ты этого человека нарочно убила!
– Позволю себе уточнить ваши утверждения, сэр. Я его не убила, и это не был человек.
– Что?
– Посмотрите сами.
Сам того не желая, он смотрит вниз – и начинает истерически вопить.
– Диас, перестань! – одергивает его старший коп. Он держит меня под прицелом и в то же время старается не выпускать из поля зрения напарника. – Ты не раз видал перееханные поездом трупы. Возьми себя в руки!
Молодой не слышит. И начинает разряжать пистолет во что-то, что ниже платформы.
