Он был уже не в доме. Стены помещения, в котором он оказался, были сложены из массивных, глянцево-черных каменных блоков. Высокие своды, ажурная вязь кованых решеток, великолепные оконные витражи — Андрей зачарованно смотрел вокруг, пытаясь понять, куда именно он попал. Рядом с ним, улыбаясь, стоял демон.
— Нравится? — Нимрод с интересом смотрел на Андрея. — Где мы? — тихо спросил Андрей.
— Этот дворец принадлежит Владыке, — ответил Нимрод. — Мы сейчас находимся в его северном крыле. Пошли, Владыка ждет нас…
Они шли по огромным каменным залам, гулкое эхо вторило их шагам. Андрей изумленно оглядывался, пытаясь понять, где это огромное сооружение могло находиться, и почему он не видел его раньше.
Из окон лился мягкий и теплый солнечный свет, оконные витражи сверкали сотнями разноцветных бликов. Несмотря на то, что пол и стены этого грандиозного сооружения были черными, в нем не было ничего мрачного или зловещего. Где-то за окнами пели птицы, в воздухе стоял тонкий сладкий аромат. Андрей принюхается, но так и не смог понять, чем именно пахнет. — Что это за запах? — спросил он демона.
— Это цветут маслины. Владыке нравится этот запах. — Где мы? — Я же сказал, это дворец Владыки.
— Я не о том, — отмахнулся Андрей. — Где все это находится? Почему я не видел всего этого раньше?
— Потому что не умел смотреть. И это далеко не единственное, чего ты не можешь.
Они вышли к роскошной каменной лестнице, у ее подножия Андрей увидел большой мраморный бассейн. В центре бассейна высилась стеклянная статуя — дельфин стоял на хвосте, из приоткрытой пасти бил фонтан воды. Андрей успел отметить, что статуя как-то уж слишком сильно искрится в лучах света, когда демон тронул его за руку.
— Она алмазная, — тихо сказал он и засмеялся, увидев удивленное лицо своего спутника. — Пошли, пошли, успеешь еще насмотреться…
Они поднялись на следующий ярус Замка. На самом верху лестницы оказалась небольшая овальная площадка, от неё в три стороны уходили пушистые ковровые дорожки. Средний коридор был занавешен тяжелой бархатной шторой.
— Сюда никогда не заходи, — предупредил демон, указав на занавешенный коридор. — Иначе умрешь, даже если забредешь по ошибке. Запомни это раз и навсегда. — А что там? — невольно вырвалось у Андрея.
— Не знаю, — ответил демон. — Только таков закон. Владыка убьет тебя, если ты сунешь туда свой нос.
Они повернули налево, прошли под аркой и через десяток шагов оказались в небольшом уютном зале. Здесь уже не было той черноты стен, что сопровождала их на всем пути. Оглядевшись, Андрей понял, что стены отделаны малахитом. Пол был паркетным — по крайней мере там, где он выступал из-под огромного, перекрывающего почти весь зал красного ковра. Сочетание красного ковра и зелени стен было просто изумительным. Вдоль стен располагались массивные шкафы, сплошь заполненные книгами, при виде потертых корешков старинных фолиантов сердце Андрея слегка екнуло. У большого витражного окна стоял стол, покрытый темно-зеленым сукном. Перед столом было кресло, а в нем спокойно сидел Владыка.
— Садись, — сказал Владыка, указав рукой перед собой, и тут же в этом месте заклубилось туманное марево, воздух зашевелился, налился тяжестью. Андрей затаил дыхание, чувствуя, как волосы на его макушке начинают шевелиться. Марево быстро обретало форму, оно становилось все более плотным и осязаемым. Андрей неожиданно уловил в нем что-то очень знакомое. Ну конечно же — это кресло…
Шевеление прекратилось, Андрей тихо выдохнул. Перед ним стояло кресло, такое же, как у Владыки. Садиться в это порождение дьявольской кухни было нестерпимо страшно. Тем не менее, Андрей переборол себя и сел.
И ничего не случилось. Не впились ему в зад стальные зубы, не упал он и на пол — это действительно было самое обычное кресло. Все его страхи оказались напрасными.
Владыка мягко улыбался, с интересом наблюдая за Андреем. Странно, но в этом человеке не было ничего сатанинского, от него не веяло холодом бездны и даже не пахло серой. Тем не менее, Андрей отдавал себе отчет в том, что внешний вид в данном случае весьма обманчив.
— Я ждал тебя, — сказал Владыка. — Мы не окончили нашу беседу, а нам есть о чем поговорить, — он с улыбкой смотрел на Андрея, его серые глаза были спокойны и доброжелательны.
Андрей молчал, думая о том, что может быть на уме у этого странного человека. Да и человека ли?
— Помнится, мы говорили о человеческой природе, — продолжил Владыка. — И остановились на том, что она определяется всего двумя принципами: стремлением выжить и стремлением продолжить свой род.
— Вы остановились, — уточнил Андрей. Он чувствовал, что Владыке не нужна слепая покорность, и не спешил соглашаться. — Я с этим все- таки не согласен. — Почему же?
— Вы сводите всю суть человека к двум простейшим животным инстинктам. Это довольно- таки обидно.
— Это не аргумент, — спокойно возразил Владыка. — Кому какое дело до наших чувств? К тому же в большинстве своем они являются весьма искаженными — опять же, вследствие этих ваших моральных принципов. Разум зашорен, он не видит истины, и как результат — глупые, непродуманные действия, противоречащие не только истинной природе человека, но даже его же надуманной морали. — Например? — не удержался Андрей. Владыка на секунду наморщил лоб, затем снова взглянул на Андрея.
— Хорошо. Представь такую ситуацию. Идет дождь, на улице холодно и сыро. Ты возвращаешься домой и видишь у мусорного контейнера мокрую грязную кошку, пытающуюся отыскать в груде мусора что-нибудь съедобное. Твое сердце сжимается от жалости к бедному зверьку, к тому же ты отмечаешь, что кошка весьма симпатичная. И если ее отмыть, отогреть и подкормить, то получится в высшей степени прелестное существо. Ты подманиваешь кошку, гладишь ее и уносишь с собой. Твое мнение об этой истории?
— Не вижу здесь ничего плохого, — вполне искренне ответил Андрей. — Одним бездомным существом стало меньше. Владыка улыбнулся.
— Все правильно, об этом тебе говорят твои чувства, говорит твой разум. Но ты не учел одной важной детали: у кошки в подвале неподалеку были маленькие котята. В итоге стало меньше не одним существом, а сразу несколькими.
Андрей нахмурился — о такой возможности он действительно не подумал.
— Да, это тоже возможно, — согласился он. — Но ведь нельзя предусмотреть всего.
— Так в том-то и смысл, что не надо ничего предусматривать. Надо просто жить, выбросив на свалку глупую добродетель, этот ваш извечный альтруизм, от которого все получают одни лишь неприятности. Беда в том, что вы априори считаете себя правыми, вы стремитесь творить добро, не понимая, что нет ничего свирепее и беспощаднее агрессивной добродетели. Вы вламываетесь в чужой монастырь со своим уставом, вы стремитесь переделать этот мир по своему образу и подобию, не спрашивая о том, хотят ли этого другие. Разве я не прав?
Андрей молчал, подыскивая достойный аргумент, и не находил его.
— Возьмем вашу христианскую церковь, — продолжил Владыка. — Кто, как не она, веками проповедовала добро, проповедовала ваши так называемые христианские ценности? И кто, как не она, сжигала людей на кострах, истязала их пытками — во имя этих самых ценностей? Разве я не прав? Или возьмем миссионеров — этих истинных героев, самоотверженных служителей церкви, — в голосе Владыки звучал сарказм. — Они проникали в самые девственные уголки джунглей, проповедуя великие заповеди Господа вашего Иисуса, обращая глупых аборигенов в истинную веру. И что в результате? Вместе со словом Божьим эти дети Господа принесли аборигенам страшные, неизвестные в их мире болезни. И тысячи «дикарей» умерли, проклиная пришельцев с их злобными вероломными богами. Вот он, результат вашего глупого альтруизма.
— Я согласен со всем этим, — сказал Андрей. — Тем не менее, я бы назвал это болезнями роста. Человечество взрослеет, растет — это достаточно трудный путь, и он не обходится без ошибок.
— Ты хочешь сказать, что человечество становится мудрее? — Хериорх с усмешкой взглянул на Андрея. — Ив чем же это заключается? Давай, назови мне с ходу хотя бы десяток завоеваний человечества.
— Хорошо, — сказал Андрей. — Декларация о правах человека.
— Которые постоянно нарушаются. То есть твоя декларация — это всего лишь жалкий клочок никому не нужной бумаги. — Достижения медицины.
— Ты хочешь сказать, что люди стали меньше болеть и умирать? — Хериорх усмехнулся. — Освоение космоса.
— Сотни миллиардов, потраченных впустую. Даже я могу рассказать вашей науке о космосе в тысячи раз больше, чем вы знаете. Хотя именно этот вопрос меня никогда особо не интересовал.
— Энергетика, — сказал Андрей. — Атомные электростанции, гидроэлектростанции. Свет в каждом доме.
