— У меня идея, — сказал Вик тихо.
— Да, ты что-то говорил в самолете. — Роджер без особой надежды смотрел на него. — Выкладывай.
— Я думаю, нужно сделать еще один сюжет с Профессором. Надо попробовать уговорить старика. Не сына. Только самого Шарпа.
— Ну, и что он будет рекламировать на этот раз? Крысиный яд или «Эйджент Орэндж»?
— Да брось ты. Никто никого не травил. Роджер саркастически усмехнулся.
— Иногда мне кажется, что ты не знаешь, что такое реклама. Это как таскать волка за хвост. Чуть отпустишь, и он повернется и сожрет тебя.
— Роджер…
— Ведь мы живем в стране, где становится сенсацией, если «Биг Мак» весит на десять грамм меньше при контрольном завесе. Какой-то калифорнийский журнальчик вдруг заявляет, что «пинто» слишком легко ломается, и компания «Форд Моторс» писает в штаны.
— Не надо про «пинто». У моей жены он все время барахлит.
— ..И я говорю, что выпускать сейчас Профессора на экран — все равно, что Никсону опять баллотироваться в президенты. Он скомпрометирован, Вик, пойми это — он прервался, глядя на Вика. Тот сохранял невозмутимый вид. — Что ты от него хочешь?
— Чтобы он сказал, что сожалеет. Роджер обалдело посмотрел на него. Потом откинул голову и рассмеялся.
— Сожалеет! Вот здорово! Это и есть твоя гениальная идея?
— Погоди, Родж. Дай мне объяснить. Это не то, что ты думаешь.
— Нет. Именно то. Говори, что хочешь, но я не могу поверить, что ты это…
— Серьезно. Вполне серьезно. Ты ведь учился. Какова основа любой рекламы? Зачем она вообще нужна?
— Основа любой рекламы — заставить людей поверить, что им нужно то-то и то-то.
— Ага. Совершенно верно.
— Ну и что ты хочешь сказать? Что они поверят Профессору или Никсону, если те пообещают…
— Никсон, Никсон! — воскликнул Вик, сам удивившийся своему раздражению. — Ты употребил это сравнение уже раз двести и не видишь, что оно тут совершенно не причем! Никсон был старый жулик, утверждавший, что он честный человек. А профессор утверждал, что с «Клубникой» все в порядке, и не знал, что это не так. Не знал, понимаешь? Поэтому он должен показаться на глаза американцам и объяснить им это. Объяснить, что виноваты изготовители пищевой краски. Что компания «Шарп» здесь не при чем. Он должен сказать это. И сказать, что он сожалеет, что люди напуганы, хотя никто не пострадал. Роджер пожал плечами.
— Что ж, может, в этом и есть смысл. Но ни старик, ни сам на это не согласится. Они хотят поскорее закопать Про…
— Да, да! — крикнул Вик так, что Роджер вздрогнул. Он вскочил и принялся нервно ходить взад-вперед по проходу. — Конечно, и они правы: его надо закопать. Но это не должно быть тайное погребение! Как будто мы стремимся что-то скрыть, какую-то холеру!
Он склонился к Роджеру, едва не касаясь его лица.
— Нам нужно заставить их понять, что Профессора можно закопать только средь бела дня. И только пригласив посетителей со всей страны.
Роджер улыбнулся. Увидев эту улыбку, сменившую прежнее сердито-недоверчивое выражение, Вик был так рад, что даже забыл про Донну и то, что между ними произошло за последние дни. Работа захватила его, и только потом он удивился, как он мог в тот момент испытывать такое торжество.
— В конце концов, все это не раз говорил сам Шарп, — продолжал он. — Но если это скажет Профессор…
— Совсем другой эффект, — пробормотал Роджер.
— Конечно! Старый прием. Сейчас над ним смеются, но если он выступит с публичным покаянием, публика будет растрогана. Как генерал Макартур. «Старые солдаты не умирают».
— Макартур, — тихо повторил Роджер. — Что ж, если удастся…
— Нужно добиться, чтобы удалось. Это как в танке — нужно переть прямо вперед и стоять на своем.
Они просидели там еще около часа, и когда они возвращались в отель, потные и уставшие, уже совсем стемнело.
— Мама, мы поедем домой? — спросил Тэд.
— Поедем, сынок. Скоро.
Она посмотрела на ключи, торчащие в зажигании. В связке было еще три ключа: от дома, от гаража, и от багажника «пинто». На кольце болтался кожаный брелок с выжженным на нем грибом. Она купила этот брелок в апреле в бриджтонском Универмаге. Тогда, в апреле, она боялась каких-то призраков, не зная, что реальный страх — это когда тебя с ребенком хочет сожрать бешеный пес.
Она дотронулась до кожаного кружка и отдернула руку.
Она боялась попробовать.
Било четверть восьмого. Солнце светило еще ярко, хотя тень «пинто» уже дотянулась почти до двери гаража. Она не знала, что в это время ее муж и его компаньон смотрят рекламные ролики в Кембридже, и что никто не услышал ее сигналов СОС. В книгах, которые она читала, такого никогда не случалось.
В доме у подножия холма должны были услышать звук. Или они нам все пьяны? Или владельцы этих двух машин уехали куда-то на третьей? Все может быть. Она попыталась разглядеть дом, но его скрывал отрог холма.
Она снова нажала на гудок. Недолго: она боялась, что сядет аккумулятор. Она еще надеялась, что «пинто» заведется. На что же ей надеяться кроме этого?
«Но ты же боишься попытаться, правда?»
Она снова потянулась к ключам, когда пес показался снова. Раньше он лежал напротив «пинто», теперь прошел в направлении сарая, нагнув голову и волоча хвост. Он шатался, как пьяный. Не глядя в их сторону, он вошел в сарай и исчез из виду.
Она снова протянула руку к ключам.
— Мама, мы поедем?
— Погоди, дорогой.
Она поглядела налево. До двери в дом было шагов восемь. В школе она бегала лучше всех одноклассников и до сих пор регулярно тренировалась. Можно было добежать до дома. Там есть телефон. Один звонок шерифу Баннерману, и весь этот ужас кончится. С другой стороны, можно попробовать еще раз завести машину.., но это может привлечь внимание пса. Она мало что знала о бешенстве, но помнила, что бешеные животные чрезвычайно чувствительны к звукам.
— Мама?
— Тес, Тэд!
Восемь шагов. Не больше.
Если даже Куджо следит за ней, она знала — была уверена, — что успеет добежать. Да, телефон. И еще… У такого, как Джо Кэмбер, в доме должно быть ружье. Или даже целая стойка. Вот было бы приятно разнести башку этому чертову псу!
Восемь шагов.
А что, если дверь заперта?
«Рискнуть или нет?»
Сердце ее гулко стучало в груди, пока она думала. Если бы она была одна, она бы не колебалась. Но если дверь окажется запертой, успеет ли она добежать до машины? А если не успеет, что будет с Тэдом? Что если он увидит, как двухсотфунтовый пес терзает его мать, разрывает ее на куски у него глазах?..
Нет. Здесь они хотя бы в безопасности.
