Елена Артамонова - Царство ожившей мумии

Тишину пещеры нарушало только шарканье ног да потрескивание факелов. Неровные своды подземелья остались позади, и теперь перед глазами пленниц возник расписной потолок погребальной камеры. Когда-то профессор говорил, что подземная гробница находится в плачевном состоянии и готова вот-вот рухнуть, но его слова оказались очередной ложью. Землетрясение лишь немного повредило одну из стен, открыв замурованный много веков назад проход, а сама погребальная зала сохранилась нетронутой. Взгляд широко раскрытых глаз Аннушки скользил по причудливой росписи потолка. Девочка отчетливо понимала: эти рисунки – последнее, что она увидит перед смертью.

Студенты остановились и осторожно опустили носилки на возвышение, где прежде стоял гроб Синухета. Последнее путешествие завершилось. Олег долго возился со светильником, стоявшим в углу погребальной камеры, наконец сумел зажечь его.

– Господин сказал, что это последний отблеск огня, который суждено увидеть Кемме, обманувшей богов, и Аннушке – Хранительнице карт Таро. Потом придет мрак, а спустя долгое время – мучительная смерть. Такова судьба каждого, кто посмеет выступить против Черного Колдуна. Прощайте и простите нас.

Развернувшись, участники «похорон» начали медленно, один за другим покидать гробницу. Отчаявшаяся Аннушка что-то кричала им вслед, взывая к разуму и милосердию, прекрасно понимая – это глас вопиющего в пустыне. В пустыне смерти Сета…

Послышался стук камней, которыми заваливали вход в погребальную камеру, затем удаляющиеся шаги, и вскоре девушки остались одни. Аннушка не видела стоявший в углу светильник, только круглое светлое пятно на потолке, немного подрагивавшее от легкого сквознячка. Озаренные неровным трепетным огоньком рисунки казались живыми, они словно отделились от потолка и парили в воздухе.

– Кемма, ты слышишь меня? – Голос прозвучал странно, и Аннушка сама не узнала его, словно он принадлежал не ей, а обитавшему в подземной гробнице призраку. – Кемма, ты жива?

– Да.

– Я только что сообразила, что не все так плохо. Ведь ты же можешь оживлять рисунки! Так сделай так, чтобы эти птички слетели с потолка и освободили нас. Или, наоборот, преврати меня в мышь, чтобы я сумела выбраться из бинтов. Только, конечно, не насовсем…

– Я бессильна, Хранительница. «Сердце Сета» лишило меня сил, наложило печать молчания на мои уста.

– Но ты же говоришь…

– Пустое… Я не могу прочесть вслух ни одного заклинания, а они действуют лишь тогда, когда произнесены вслух полным голосом. Только ты можешь спасти нас.

– Я?

– Да, Хранительница, – Кемма говорила с трудом, ее голос был подобен трепетному и слабому огоньку светильника, то угасая, то вспыхивая из последних сил. – Твоя сила…

– Она не помогает!

– Вспомни мои уроки. Ты знаешь достаточно много, чтобы избавиться от пут. Используй заклинание, о котором мы говорили во время последней беседы. Оно позволяет концентрировать энергию и аккуратно направлять ее в одну точку. Если ты просто воспользуешься своим даром, здесь все рухнет и мы окажемся засыпаны камнями. Ты должна действовать так, словно у тебя в руке ланцет хирурга. Трижды прочти магический текст и…

– Я его не помню, Кемма!

– Что?! – Возмущение жрицы было так велико, что на миг даже вернуло ей силы. – Как ты осмелилась игнорировать волю своей наставницы?!

– Я не успела. Когда взялась за зубрежку, появился Чижик, и все закрутилось…

– Ты неисправима! Но тебе придется вспомнить заклинание. Только оно может спасти нас. Только оно!

Аннушка наморщила лоб, начала шевелить губами, прокручивая в памяти сложный текст. Кое-что она помнила, но заклинание было таким длинным, таким непонятным, что вряд ли она бы смогла полностью восстановить его. Бусинки-слова раскатывались в разные стороны, и нерадивая ученица колдуньи никак не могла собрать их в единое целое. Наоборот, чем больше девочка старалась, тем сильнее запутывалась, забывая то, что уже успело отложиться в памяти. Прошло, наверное, около получаса напряженной, но бесплодной умственной деятельности, и наконец Аннушка вынуждена была признать, что окончательно забыла спасительное заклинание.

– Заклинание выветрилось из моей головы, Кемма. Я его никак не вспомню.

– Тогда готовься к смерти.

– Неужели нет другого пути к свободе?

– Нет. Во всяком случае, я бессильна. Попробуй освободиться от бинтов.

– Меня скрутили на славу.

– Тогда молись своим богам и готовься к встрече с обитателями загробного мира.

Огонек светильника слабел, и причудливые рисунки на потолке постепенно погружались в темноту. Непроглядный мрак, предвестник отчаянья и смерти, медленно обступал со всех сторон пленниц гробницы.

– Это несправедливо! Нечестно! Из каждого тупика должен быть выход!

– Не всегда, Хранительница. Ты можешь спастись, если эта ловушка не определена судьбой как конец твоего пути. Тогда возникнут счастливые «совпадения», которые помогут выбраться сухим из воды. Но если ты приговорена, если судьба уже определила твой жребий – ты погибнешь, даже если отовсюду к тебе потянутся руки помощи. В такой ситуации единственное, что остается обреченному, – это с достоинством принять свою смерть.

– Я не хочу умирать!

– Пустые слова.

– Послушай, Кемма, это почти смешно! Ты называешь меня Хранительницей карт судьбы, но, по сути, я ее хозяйка. Ведь мне ничего не стоит изменить будущее любого человека, достаточно только разложить волшебные карты.

– Так разложи.

– А что, если я без карт перенесусь в мир Таро и наведу там порядок? Как тогда, с Артемом…

– Действуй.

– Но как?

– Почему ты думаешь, что я знаю это? Если бы в свое время ты не помешала мне разложить карты, мы бы не оказались в этой гробнице. Я совсем иначе видела свое будущее.

– Кемма!

– Попробуй освободить руки или вспомни заклинание.

– Если бы я могла!

Девочка готова была расплакаться, а потому предпочла прервать бесплодный разговор. Аннушка не хотела рыдать в присутствии Кеммы, выглядеть жалкой и слабой. Она лежала, молча глотая слезы, в отчаянии глядя на таявший во мраке потолок. А вскоре светильник полыхнул на прощанье ярким светом и погас, погрузив гробницу в непроницаемую тьму.

Холеные пальчики с накладными ногтями совершенно не были приспособлены для такой грязной, трудоемкой работы. За пару минут девушка уже успела лишиться своего маникюра, но, стиснув зубы от боли и злости, упорно продолжала разбирать закрывавшие проход обломки камней. Пот заливал глаза, размывая косметику, задача казалось непосильной, однако руки продолжали ворочать тяжеленные глыбы.