– Ну… – Колька выразительно потер руки, – девочки, кому что? Мы-то с Максимом, наверное, по водочке, да?
Вместе со всеми Даша протянула бокал. Ей было безразлично, что в него нальют – она еще плохо разбиралась в напитках, да и откуда б в них разбираться при такой-то матери?..
…Интересно, за кого сначала выпьют, за меня или за квартиру?.. – Даша поднесла к лицу бокал с вином, похожим на кровь, и вдохнула терпкий аромат винограда, – а как шибану его весь!.. Нет, надо быть пай-девочкой, а то накроется моя завтрашняя вечеринка. Вот уж, где оторвусь!.. Назло им всем!..
– Ну, – Колька торжественно встал, протягивая рюмку в пространство, – за новые хоромы.
Все дружно поднялись, спеша присоединиться к тосту, и Даша поняла, что не выдержит целый вечер подобного издевательства – а тогда, какой смысл заботиться о завтра, если она не переживет сегодня?.. Шумно отодвинув стул, она выскочила в коридор.
– Коль, надо ж сначала за ребенка выпить, – догадалась мать, – ей же сегодня восемнадцать. Такое событие… (все услышали, как хлопнула дверь) Кать, догони ее!
Уже оказавшись на лестнице, Даша сообразила, что оставила дома, и деньги, и телефон, и ключи, но она не думала, как будет возвращаться. Выбежала из подъезда; остановилась, озираясь по сторонам… прямо напротив стояла знакомая красная машина!.. В ней задумчиво курил мужчина, выпуская дым в открытое окно. Сначала Даша решила, что это галлюцинация, потом – что случайность, но, несмотря на охвативший страх, ни одна из версий ее не устраивала. …Ай да, Юля!.. – пронеслось в голове, – неужели она, правда, существует и все может?..
Однако по Юлиной логике, мужчина должен был бы, как минимум, выйти с букетом цветов, а он продолжал курить, вперившись в какую-то точку на стене дома.
…А я не гордая – могу и сама подойти, лишь бы дальше все шло по Юлиному плану!..
Распахнув дверь подъезда, Катя оторопело смотрела на красную машину и уверенно двигавшуюся к ней сестру.
– Даш! – но та не обернулась, потому что знала – Катю послала мамка, а, значит, придется вернуться и весь вечер …да что там вечер!.. Всю жизнь проклинать себя за это…
– Извините, – Даша наклонилась к окну, и мужчина резко повернул голову, – вы ведь тот, кто купил наш участок, да?
Михаил Михайлович вспомнил девушку, но совсем не обрадовался встрече. Он приехал сюда сгоряча, не застав Ковригину на рабочем месте, и стоял уже минут пятнадцать, прикидывая, стоит ли подниматься к ней домой, чтоб день все-таки не пропал даром, или это лишь покажет его заинтересованность в участке?
…А уж тогда она заломит такую цену, что сделка, точно, не состоится. Бабы, они хоть и хитрые, но глупые – она ж не понимает, что ее участок, внесенный в план застройки, это одно, а под новый надо еще согласовывать проект, и поэтому цена ему три рубля в базарный день. Пожалуй, лучше взять пива, вернуться домой и ждать, пока Ковригина позвонит снова. А не позвонит, так и хрен с ней… – Михаил Михайлович тупо уставился на Дашу, – черт, теперь надо как-то объяснить, почему я здесь – дочка-то наверняка все доложит мамаше…
Но Даша не стала ни о чем спрашивать. Она знала правильный ответ, и если б тот вдруг оказался другим, все равно б не поверила. Вместо дурацких вопросов, она попросила:
– Поедемте отсюда. Пожалуйста…
Михаил Михайлович не понял, куда надо ехать и зачем, но когда напряженное лицо девушки окрасилось робкой улыбкой, совершенно механически протянул руку и распахнул дверцу. Катя видела, как сестра села в машину, и та, развернувшись, медленно поползла к арке, выходившей на улицу. Несколько минут растерянно смотрела вслед, пока, наконец, не сообразила, что сестра не вернется и стоять здесь больше нечего.
…Что будет!.. – Катя прижала ладони к разгоряченным щекам, – мамка сейчас взбесится!.. Она ж весь город поставит на уши!.. А я скажу, что Дашка просто поймала машину и уехала, и ничего я не знаю!..
Обалдевшая, толком не успевшая прийти в себя, она вернулась в квартиру.
– Даш, дочка, иди сюда! – крикнула мать из комнаты.
– Она уехала, – объявила Катя, появляясь в дверях.
– Как уехала? – не поняла мать, – с кем?
– Поймала машину и уехала. Я не успела ее догнать, – Катя замерла, ожидая реакции, но мать лишь пожала плечами.
– Так, значит, так, – и как ни в чем ни бывало, повернулась к столу, – хоть Дашка смылась… – она наполнила бокал, – бессовестная, конечно, но давайте за нее выпьем. Восемнадцать лет – это восемнадцать лет. Она теперь взрослая.
…Дашка, значит, взрослая, а я?.. Мне двадцать, а ты заглядываешь каждые полчаса, когда мы с Максом сидим в комнате!.. Катя выразительно посмотрела на Максима, но тот лишь недоуменно пожал плечами.
16.20 того же дня– И куда? – Михаил Михайлович затормозил у светофора.
– Не знаю…
– Поставим вопрос по-другому – зачем мы куда-то едем?
…Блин! – осенило Дашу, – он же не в курсах, что это Юля все подстроила!.. Но теперь-то мне надо действовать самой! Я должна быть веселой и привлекательной – кому нужна кислая мымра?!.. Блин, дурацкое платье… Где моя любимая юбка?..
– Мне сегодня стукнуло восемнадцать, – с улыбкой объявила Даша.
– Да? – удивился Михаил Михайлович, – поздравляю. Извини, не помню, как тебя зовут.
– Даша. А мамка и новоселье решила отмечать сегодня. Оно, вот, переплюнуло день рождения, потому я и свалила.
– Интересно, – Михаил Михайлович покачал головой, – а я – Михаил, если не помнишь.
– Помню, – Даша засмеялась, – Михаил Михайлович, да?
– Просто – Михаил. И что ты, Даша, предлагаешь? – он смотрел на светофор, который вот-вот должен был стать желтым.
– Разве девушка должна предлагать? – Даша прищурилась.
Наконец вспыхнул зеленый. Можно было ехать, но Михаил, миновав перекресток, остановился; устроился поудобнее, с интересом разглядывая неожиданную пассажирку. Нельзя сказать, что ее внешность выгодно отличалась от массы других молоденьких девушек, но всем им было присуще одно замечательное качество, со сладостной остротой воспринимаемое зрелыми мужчинами. Называют они его по-разному, но признаки оно имеет одни и те же – гладкая, не испорченная косметикой кожа, тоненькая шейка, хрупкие плечи; грудь, которая, по большому счету, еще не соответствует своему названию, а, главное, глаза – чуть наивные, чуть восторженные, чуть растерянные, каких у взрослых женщин просто не может быть; и еще запах, который невозможно скрыть никакими духами!.. Все это, вместе взятое, рождает импульс, сохранившийся с далеких времен, когда люди были обычными стадными животными (с тех пор одни могут совладать с этим импульсом, а другие – нет).
