Состояние было гадкое. В организме что-то перестраивалось, бурлило. Сознание временами меркло, в мозгу рождались непотребные картины. Желание немедленно бежать из подземелья уже не жгло каленым железом. Ульяна доползла до стенающей Рогачевой. Девица дрожала, глаза ее были полузакрыты, на губах засохла кровь, которую в нее насильно вливали. Ульяна резала на ней веревки куском зазубренного железа, а Рогачева с трудом ее узнавала.
– Что ты делаешь? – шептала она. – А если увидят?
– Пусть видят, – бурчала Ульяна. – Мы с тобой уже ничего не стесняемся, верно?… Уходим, Вера, нас ждет машина. Все кончено…
Рогачева блуждала по пещере квелой сомнамбулой, спотыкалась, хваталась за верстаки и стены. Взор ее блуждал, остановился на тазике с кровью. Рогачева опустилась на колени, подползла к тазику, наполнила черпак и принялась жадно пить. Бурая жижа стекала по губам обратно в таз. В мозгу происходило что-то странное. Былые ценности отступали, вместо них рождались новые и уже не вызывали отторжения. Ульяна тоже ощущала дикую жажду, опустилась перед тазиком на колени, отобрала у Рогачевой черпак, принялась лакать, запрокинув голову.
– Все, пошли… – она едва не захлебнулась, отбросила черпак. – Верка, мы сходим с ума, неужели ты не чувствуешь… это дичь какая-то, пошли отсюда…
– Пошли, Ульяна… – мямлила Рогачева, – а то мне тоже как-то нехорошо… Пучит, и муть какая-то в башке…
Выход из подземелья через «силосную яму» оказался совсем неподалеку. Ползли по норе, потом выбирались, подсаживая и теряя друг дружку. Стояла глухая ночь. Сколько времени они провели в подземелье – сутки, двое? Время превращалось в замысловатую загогулину. Небо барражировали черные тучи, иногда из них что-то проливалось, но осадки были весьма незначительными. Туман этой ночью отсутствовал, но девушки даже не уделили этому факту внимания. Они брели, поддерживая друг друга. Протащились мимо кладбища, мимо озера, покрытого мелкой рябью. В мглистом воздухе вырисовывались скалы. Они приближались. Ульяна чувствовала необъяснимую тоску. Снова проснулась жажда. Рогачева спотыкалась, прерывисто дышала. Когда урочище осталось за спиной, кончился пологий склон, усеянный булыжниками, силы ее оставили. Рогачева опустилась на колени, качалась словно былинка, созерцая пространство мутным взглядом.
– Ну, ты что? – взмолилась Ульяна, – Пойдем скорее…
– Знаешь, подруга… – подняла внезапно голову Рогачева. Она с трудом произносила слова, делая тяжелые паузы, – я все пока понимаю, вроде с головой еще не рассорилась… Но знаешь… – она замолчала, потом кое-как выдавила, – знаешь, я, наверное, не пойду… не могу… Или попозже пойду… Прости, если что, ладно? Ну не могу идти с тобой, не пускает что-то… пить хочу…
Закружилась голова, Ульяна упала в траву. Она тоскливо смотрела, как Рогачева поднимается с колен – так медленно и долго, словно обязана тащиться к стенке, где ее расстреляют. Вера, пошатываясь, уходила прочь – обратно, в деревню. Она ни разу не обернулась, двигалась словно зомбированная. Но потом ее движения стали увереннее, шаги шире. Когда Рогачева пропадала во мгле, она почти не шаталась. Ульяна заплакала. В организме протекала перестройка.
«Ты должна идти, – мысленно приказывала она себе. – Ты обязательно должна идти дальше. Не думай ни о чем, просто встань и иди. Тебя вылечат. Медицина шагнула далеко вперед».
Ее ломало, горела голова, болели суставы. Вселенская тоска превращалась в какое-то вселенское равнодушие. Единственное, что теперь ее терзало, – это жажда. Она встала на корточки, опираясь на холодную землю, поднялась, глубоко вздохнула. И побрела – ссутулившись, волоча по земле подошвы.
Обратно, в деревню…
– Ну, блин, мы и попа-али… – протянул молодой ломающийся голос. Его обладатель – рослый русоволосый парнишка в туристическом облачении защитного цвета – вывалился из-за скалы и остановился перед покатым склоном. Сумка, набитая вещами, соскользнула с плеча – он перебросил ее лямку через голову и подтянул спадающие штаны. Подходили остальные – трое молодых людей и три девушки. Компания остановилась на краю холма, принялась придирчиво обозревать окрестности. Под ногами распростерлась пологая природная чаша, окруженная скалами, а на юге и востоке – еще и лесом. За прошедшие месяцы картина не изменилась. В центре впадины лежала заброшенная деревня, на переднем плане серело озеро, над которым разливался желтоватый туман. За озером просматривалось что-то вроде разоренного и заброшенного кладбища. Дорога к деревне была терниста, испещрена рытвинами, завалена камнями. Второй осенний месяц в этом году выдался ветреным, промозглым. Снег еще не выпал, но температура была близка к нулю. На солнце она немного поднималась, но сегодняшний день было трудно назвать солнечным – тучи заполонили небо, висели над урочищем набухшие, словно курдюки, но дождем пока не изливались.
– Ребята, ну что за фигня? – протянула светловолосая девица. – Куда вы нас привезли? Может, обратно поедем?
– М-да, любопытно, – обозрев окрестности, резюмировал один из парней. – Интересно, что по этому поводу думают британские ученые?
– А что думают британские ученые по поводу того, что ты на заправке отдал последние деньги деревенским гопникам? – ядовито заметила рыжая девица с вытянутым лицом. – Испугался, что побьют?
Парень смутился.
– Дык, вестимо, – хохотнул плотно сложенный молодой человек. – Лучше остаться без капусты, чем без помидоров. Ладно, Карина, не парься, деньги – понятие наживное, вид у них действительно был агрессивный. Да и больше их было, чем нас…
– Че-то мне стремно, ребята, – с сомнением заметила девушка с темно– русыми волосами и вздернутым носиком. – Вам не кажется, что здесь что-то не так? Неприятное местечко. И туман над озером выглядит не очень живописно. Смотрите, он, кажется, на дорогу выбирается…
– И что теперь? – хмыкнул парень в защитном. – Повернемся и пойдем к машине? Да ладно, Маринка, не трусь, ты же у нас молодец. Спортсменка, комсомолка, передовик производства… Пойдемте, ребята, здесь идти-то всего метров триста. А заодно подумаем, как будем сокращать парк идиотов, заключающих дурацкие пари.
– Холодновато, – поежилась третья девица – рослая, статная, покосившись на молодого скромного паренька с каплеобразной родинкой на носу. – Чуешь, Леша, это ведь про тебя говорят… Ну, в натуре, ребята, – снова пожаловалась она. – Холодно мне как-то, чай, не май месяц на дворе.
– Все в порядке, Анжела, – уверил плотно сложенный парень. – Дойдем до деревни, разведем костер, погреемся. Я тебя там вмиг согрею…
– А меня погреешь? – хихикнула рыжая.
– И тебя погрею, – уверил парень и хитро покосился на рослую девицу, надменно поджавшую губки. – Хочется чего-то группового, разве откажешь себе, любимому? Не обижайся, Анжелочка, ты же знаешь, что я за свободные отношения.
– Тогда вперед! – гаркнул парень в защитном облачении и первым пустился вниз по склону.
Вяло переругиваясь, молодые люди спускались в урочище. В котловине не было ветра, здесь царила противоестественная тишина. Люди медленно огибали препятствия, выходили на финишную прямую к деревне. Им явно становилось не по себе, они переставали зубоскалить, нервно озирались. С озера на дорогу выползал туман – желтоватые завитки струились над канавами и россыпями жухлой травы. Люди входили в туман, беспокойно ежились. Последним шел самый молодой – невысокий парнишка с каплевидной родинкой на носу. Он тоже волновался, но явно по другому поводу. Он украдкой, чтобы не заметили спутники, озирался, посматривал на пройденный путь. Похоже, он знал, что в этом месте должен находиться кто-то еще…
Группа практически погрузилась в разреженную дымку. На обочине что-то шевельнулось – вырос бугорок, превратился в человеческую фигуру. Фигура приподнялась, бесшумно перебежала. Развевались лохмотья. Пара мгновений – и незнакомец снова слился с местностью. Приподнялась голова, увенчанная обрывками истлевшей материи. Волосы человека были спутаны, свисали безжизненными прядями. Лицо осунулось, болезненно обострились скулы. Глаза запали, поблескивали рубиновыми огоньками. Судя по легкости, с которой существо передвигалось, и некоторым другим характерным деталям, оно было когда-то женщиной. С ней много чего произошло за последние месяцы, она не походила на себя прежнюю. Лицо серело, покрывалось морщинами, обретало черты вечно голодной хищницы.
Она опять перебежала. Теперь она сидела в скрюченной позе посреди дороги, пристально созерцала туманную мглу, сомкнувшуюся за молодыми людьми. Что-то шевельнулось на противоположной обочине. Возник еще один силуэт, закутанный в обноски. Это тоже была женщина. Худая, постаревшая, но сохранившая в лице остатки былой привлекательности. Их взгляды встретились. Первая лаконично кивнула. Вторая плотоядно ощерилась – мол, с открытием охотничьего сезона, подружка, беззвучно выдохнула и тоже приготовилась перебежать.
